Топот шахматных лошадок (сборник) - Крапивин Владислав Петрович. Страница 6
— Он что, вроде тебя?
— Ну, вроде. Ростом такой же. Только рыжий и курчавый. И кулаки побольше… Я говорю: «Сам вали. Не к тебе пришел». А он: «Пойдем, разберемся». Я говорю: «Подумаешь, напугал. Пойдем». Потому что чего еще делать-то?.. Пошли в туалет, большой такой, все блестит, и людей никого нет. Он мне сразу шарах вот сюда… — Вовка опять потрогал скулу, коротко попыхтел. — А я ему коленом… в подходящее место. Вообще-то я не очень умею драться, но тут… это самое… мобилизовался… Он согнулся, зашипели своим башмаком по колену мне! Я присел и снизу ему по уху… Мы схватились, покатались по полу, потом расцепились. Посидели, поглядели друг на дружку. Он спрашивает: «Может, поговорим?..» Ну, сели на подоконник, поговорили…
— И… получилось?
— Ага… Два пацана скорее договорятся, чем два взрослых дядьки, потому что в мозгах не всякие дивиденды и прибыли, а еще кое-что человеческое…
«Философ», — мелькнуло у меня, и эту мысль Вовка, видимо, не угадал. Или не обратил внимания. И сообщил наконец главное:
— В общем, квартиру можешь не продавать. Долги твои там поуменьшатся… Конечно, это пока небольшой результат, но все-таки…
Ничего себе «небольшой результат». Я возрадовался, как пацаненок, которому объявили об отмене порки. Крутнулся на сиденье и сделал два оборота. И сразу испугался:
— Вовка, а ты думаешь, Стас… то есть Махневский, послушает этого…
— Егора…
— Ага, Егора! Послушает?
— Уже послушал… А может, просто подчинился внушению. Немому… Не знаю… Егор ушел, а я заперся в кабинке и ждал, когда он вернется. Он пришел опять и сказал… то, что я тебе сейчас…
— Вов, а это точно, да?
На секунду он опять вперил в меня синие «смотровые щели».
— Иван, я отвечаю за свои дела. Я на задании…
— Извини, — с великим облегчением попросили. Если останется квартира, все можно будет наладить в жизни. Устроюсь в какое-нибудь издательство, пусть хотя бы корректором. Или младшим редактором на ТВ, однажды меня звали на местный канал. А то, глядишь, и в «Нью-электрике» перестанут злиться, позовут обратно…
— Завтра начну копать дальше, — пообещал Вовка. — Все вернуть, конечно, не удастся, вы с вашим «Звонким утром» столько всего… прозвонили… Ну, хоть что-нибудь… — Он опять выудил из-под подушки револьвер «Пикколо».
— Аккуратнее, не нажми спуск…
— Я осторожненько, — пообещал Вовка. И нажал. Пуля с воем ушла в открытую форточку. Сбила листья с клена. Сквозь ветки, перепуганно мявкая, канул вниз соседский кот Елисей — он добирался до уровня четвертого этажа, где обитала его пассия, ангорская Нюрочка. Из часов ошалело выскочила кукушка и прокричала девять раз, хотя было пять минут восьмого.
Я отобрал у струхнувшего Вовки револьвер и спрятал в карман.
— Я нечаянно… — пробормотал провинившийся ангел.
— Вовка, а почему этот Егор… он ведь должен охранять Стаса, а вдруг взялся помогать тебе? И мне…
— Не тебе и не мне, а ему. Стасу… Он ведь должен заботиться не только о махневских прибылях, а еще чтобы тот хоть маленько оставался человеком. Если не поздно…
«Может, еще не поздно?» — мелькнуло у меня.
— Вов, а он, Егор-то, у Махневского кто? Постоянный ангел-хранитель или тоже… по командировке?
Вовка вдруг заметно надулся:
— Откуда я знаю? Мы не про это говорили… Кажется, я что-то не то сказал. Но разве угадаешь, о чем позволено говорить с ангелами, а о чем не надо? Я думал, как замять неловкость, а он вдруг спросил — совсем уже другим тоном, смущенно так:
— Иван, у вас нет кассеты «Приключения Буратино»? Это мое любимое кино.
— М-м… нету…
Видеокассет было немало, но все из другого репертуара. Фильмы Феллини, всякая голливудская продукция (которую обожала Лидия), разные концертные записи…
— Может, поставить «Звездные войны»? Есть весь набор…
— Не-е… — Вовка поморщился. Я засуетился:
— Да о чем разговор! Сейчас сгоняю в «Детский мир», там целый отдел таких кассет! «Буратино» есть наверняка.
— Не ходи! Он же дорогой, двухсерийный!
— Это надо же, мальчик говорит «дорогой»! — взвыл я с интонацией одесского обывателя. — После того, как мальчик вернул разорившемуся неудачнику его жилплощадь! — И сразу испугался: вдруг опять не так сказал?
Но Вовка засмеялся.
Я попросил уже из прихожей, торопливо надевая туфли:
— Поскучай немного, я вернусь через двадцать минут. На звонки не отвечай, никому не отпирай.
— И тете Лидии?
— У нее свои ключи!
… Когда я вернулся с кассетой, Лидия была дома и занималась Вовкиной «санобработкой». Он сидел на вертящемся стуле, как в зубоврачебном кресле. Лидия мазала ему скулу каким-то кремом. Оглянулась.
— Вместо того чтобы где-то шастать, мог бы оказать ребенку первую помощь. Он весь побитый и ободранный.
— В самом деле, свинство с моей стороны, — искренне покаялся я.
Лидия решительно засучила Вовкины штанины.
— Подними колени. Их что, тёркой драли? — И зазвякала пузырьками.
— Не надо, они уже засохли!
— Цыц.
— Только не йодом! — взвыл Вовка. — И не зеленкой!
— Не дергайся! Это перекись водорода, она не щиплет…
— Правда?
— Какие все мужики трусы. И взрослые, и мальчишки… и даже ангелы небесные.
Видимо, она до конца так и не прониклась, кто Вовка на самом деле. А я? Разве проникся полностью? Вовка он…
— Вовка, ты доверься Лидии, она специалист, — слегка подхалимски сказал я. Она заклеила торчащие колени пластырем и обернулась.
— Я не понимаю: почему ты все «Вовка» и «Вовка»? Разве нельзя обращаться к мальчику поинтеллигентнее?
— Он сам так назвался…
— Да, — защитил меня ангел-хранитель. — Я сам. А как еще? Не Вовочка же! И «Вову» я тоже не терплю.
— Может быть, Володя? Или Владимир, в конце концов… Он сморщился, будто правда сидел в кресле у дантиста.
— Ну хорошо, — произнесла Лидия тоном чеховской дамы (она любила иногда примерять на себя такие роли). — Я буду звать тебя на французский манер: Вольдемар. И не смей возражать.
Я сморщился не хуже Вовки. Но он вдруг весело согласился:
— Идет! Только вы называйте — «Вольдемар», а Иван все равно — «Вовка».
На том и порешили.
Я приволок из спальни телевизор-моноблок и засунул кассету.
— До ужина никакого кино, — распорядилась Лидия. — Вольдемар, ты как относишься к вареникам с картофелем? Или сварить сосиски?
Вовка сказал серьезно:
— Я к любой земной еде хорошо отношусь… — Но тут же спохватился: — Кроме супа! А из супов я люблю только окрошку. Бабушка готовила…
Что-то царапнуло меня, но Лидия сохранила невозмутимость:
— Учтем. Но сегодня у меня нет кваса.
Она сварила и вареники, и сосиски. Вовка умял то и другое, только пофыркивал над тарелками, за что получил замечание от Лидии. Потом она одобрительно сказала:
— В твоем возрасте надо есть побольше, ты слишком худ.
«Ненормальная, что ли? Какой возраст, он же ангел! И ест, скорее всего, просто так, ради развлечения, чтобы окунуться в земные радости… А почему она не спросит, чего Вовка добился в наших делах? Неужели ей все равно? Или все еще не верит в него? »
Я увесисто проинформировал Лидию:
— Вовка сделал так, что не надо расставаться с квартирой.
— Я уже поняла это по вашим довольным лицам… Вольдемар, ты опять вытираешь руки о штаны? Вот салфетки!
— Ой… я нечаянно. Тетя Лидия, я не хочу чаю, спасибо. Можно я теперь включу «Буратино»?
Я помог Лидии вымыть посуду. Над мойкой журчала вода, и под этот ровный шума Лидия наконец сказала вполголоса:
— Ты не думай, что я совсем твердокаменная. Или будто мне все равно. Просто я все еще не могу поверить… А ты веришь?
— Да. Я видел его крылья… Хотя и не в крыльях дело, и не в фокусах с фужерами и телефоном. Просто я почему-то верю ему…
«Сейчас она скажет: ты всегда был фантазером и лириком».
Она сказала:
— Знаешь, теперь я, кажется, тоже верю… Только…