Нос королевы - Кинг-Смит Дик. Страница 9

— Этот велосипед, — сказал Рыба-Молот, вывел «Ледокол» из стойки и благоговейно поставил перед Хармони во всей его красе, — этот велосипед, который вы выбрали, необычный. Этот велосипед очень отличается от других велосипедов всех моделей в нашем магазине, в нашем городе, во всей Англии, о чём свидетельствует красная звезда на его седле. Даже мои помощники об этом не знали. Этой леди, — Рыба-Молот посмотрел на Золотую Рыбку, — только было приказано позвать меня, если какой-либо покупатель выберет машину с красной звездой на седле, но этот велосипед — десятитысячный «Ледокол» из всех выпущенных.

— О-о, — протянула Хармони.

— И так как это десяти… тысячный… велосипед, — громыхал Рыба-Молот, голос его, по мере того как он говорил, становился всё громче и громче, — то очень известная фирма, из чьих цехов он вышел, приняла в целях рекламы мудрое решение: покупатель, которому будет суждено выбрать именно этот велосипед, — и он похлопал по седлу, украшенному красной звездой, — получит его не по продажной цене, не за полцены, а… — он сделал паузу и раскинул руки в стороны, — БЕСПЛАТНО!!!

Хармони положила пятидесятипенсовик обратно в карман своих джинсов.

— Спасибо, — сказала она.

ГЛАВА 6

Джентльмены прессы

До этого исполнение всех желаний было столь быстрым и безоговорочным, что Хармони намеревалась сразу вскочить на велосипед и уехать домой. Однако на этот раз результат волшебства носа королевы оказалось не так-то просто заполучить. К своему смятению, она обнаружила, что приобрела не только велосипед, но ещё и славу.

Наступил момент, которого Рыба-Молот ждал с тех пор, как изготовители велосипедов выбрали его магазин для рекламной кампании. Целых две недели «Ледокол» с красноречивой звездой на седле стоял в витрине. Многие дети, с родителями или сами по себе, часто останавливались у витрины и подолгу рассматривали велосипед. Несколько человек даже выбирали его, но потом меняли своё решение: из-за высокой цены вовсе отказывались от покупки или приобретали другую модель. Наконец нашлась одна девочка, которая остановилась на нём, и управляющий был полон решимости воспользоваться случаем и выжать из этого события максимум рекламы для своего магазина.

«Жаль, что это девочка, — подумал Рыба-Молот, сощурив маленькие холодные глазки и пристально разглядывая Хармони. — Машина больше подходит мальчику». В его воображении удачливый обладатель велосипеда был рослым, хорошо одетым малым, широко улыбающийся фотографам и сияющий от счастья, которое ему привалило. А тут — неопрятно одетая девчонка, казалось, воспринявшая всё как само собой разумеющееся. В её больших карих глазах он не видел и намека на взволнованность событием. Будто и не явилось для неё неожиданностью получить за так велосипед ценой в сто сорок фунтов. И всего лишь с пятьюдесятью пенсами в кармане!

Не следует спешить отдавать велосипед, пока он не узнает о ней побольше. И надо сейчас же связаться с прессой. Его губы растянулись в холодной акульей улыбке:

— Не правда ли, ты везучая?

— Да, — сказала Хармони. — Могу я теперь взять велосипед? Мне надо ехать домой, а то я на ланч опоздаю и мама начнёт беспокоиться.

— О, мы не заставим маму беспокоиться! — воскликнул Рыба-Молот. — Вот что мы сделаем… Кстати, как тебя зовут?

— Хармони Паркер.

— Славное имя! Вот что мы сделаем, Хармони: мы позвоним маме и сообщим ей, какая удачливая-преудачливая у неё дочь.

И вскоре ты сможешь забрать твой чудесный новый велосипед.

— Почему я не могу взять его сейчас?

Рыба-Молот рассмеялся, показав ряд больших зубов. За ним хихикнула Золотая Рыбка и притворно улыбнулся Морская Форель.

— О святая простота! Ведь ты скоро станешь знаменитой. Такое не каждый день случается, не так ли? Твои фотографии появятся в газетах — в местных и, я надеюсь, в центральных. Тебя, должно быть, даже по телевидению покажут. Тебе этого хочется, да? А теперь скажи мне, где ты живёшь и твой номер телефона, и мы всё устроим.

Хармони сунула руку в карман и нащупала нос королевы. Рыба-Молот ей не нравился, и прославиться она не хотела. «Я могла бы быстренько заставить тебя отдать мой велосипед без всякой этой суеты», — подумала она. Но оставалось только три желания. И Хармони продиктовала свой адрес и номер телефона.

В мгновение ока в магазин набились люди. Приехали миссис и мистер Паркер с Мелоди, появились репортёры и фотографы, и уйма любопытствующих прохожих толпилась у витрины. Хармони фотографировали стоящей около «Ледокола», сидящей на «Ледоколе», обменивающейся рукопожатиями с сияющим Рыбой-Молотом, когда ей официально вручали «Ледокол».

— Улыбнись, детка! — кричали фотографы, но один только намёк на Глуповато-Счастливую гримасу сразу их урезонил.

«Серьёзная… замкнувшаяся в себе… ошеломлённая свалившимся на неё счастьем, маленькая Хармони Паркер не проявила каких-либо эмоций…» — строчили репортёры.

— О, на кого она похожа в этом ужасном старом тряпье! — сетовала миссис Паркер, обращаясь к Мелоди, но та была слишком озабочена тем, чтобы попасть в кадр.

Прежде чем были сделаны последние снимки — Хармони, отъезжающая на своём велосипеде, — счастливая обладательница десятитысячного «Ледокола» дала интервью прессе. Журналисты, должно быть, поверили всему, что сказала эта большеглазая девчушка, а её семье репортажи, появившиеся в газетах на следующий день, показались более чем странными.

Морской Лев, как всегда рано отправившийся в свой офис, читая по дороге газету, узнал, что он не обычный, ничем не примечательный служащий (как он думал в течение многих лет), а высочайшей квалификации эксперт.

«— А где твой папа работает?

— В Сити.

— Что он там делает?

— О, довольно хитроумные трюки! Он занимается балансированием, как мне кажется.

— Балансированием? Ты имеешь в виду бухгалтерским балансом? Понимаю. И он очень умный, да?

— Потрясающе!»

Голубка, как всегда запоздавшая к завтраку, узнала о себе, что страдает каким-то редким недугом.

«— И что твоя мама делает?

— Ничего.

— Ничего? Почему?

— Наверное, неспособна что-либо делать. Она подолгу лежит.

— Лежит? О, она нуждается в отдыхе? Что же с нею?

— Не знаю. Мама всегда была такая.

— Всегда? Вот как? Печально, печально!»

Но Сиамской Кошке досталось ещё больше. Почему-то репортёры неточно расслышали, как произносится её имя. К тому же они, должно быть, неверно истолковали её довольно бессмысленную, с открытым ртом, улыбку, с которой Мелоди ловила любой их взгляд, надеясь, что если она так улыбнётся, то кто-нибудь её сфотографирует. Или, может быть, они просто недопоняли, что сказала Хармони.

«— Значит, это твоя сестра?

— Да.

— Какое у неё необычное имя! Ты так её называешь или у неё есть домашнее имя?

— Я зову её Сиси-дурочка.

— Что? Дурочка? Неужели?!»

Как бы то ни было, но утренняя газета ввергла старшую мисс Паркер в истерику.

Под фотографией Хармони, оседлавшей «Ледокол», она прочла: