Утверждает Перейра - Табукки Антонио. Страница 11

Перейра доел омлет, подозвал официанта и заказал еще лимонаду. Меня поражает ваше безрассудство, сказал он, отдаете ли вы себе отчет, о чем вы меня просите и чем это может кончиться для меня? Но ему нужна только комната, сказал Монтейру Росси, какой-нибудь пансион, где не очень смотрят на документы, вы наверняка знаете что-нибудь в этом роде, с вашими-то связями. С моими-то связями, подумал Перейра. Но из всех, с кем он был связан, он не знал никого, знал отца Антониу, но не мог обременять его подобными просьбами, знал своего друга Сильву, но тот жил в Коимбре, и на него вообще нельзя было полагаться, знал консьержку с улицы Родригу да Фонсека, которая, скорее всего, была осведомительницей. И вдруг он вспомнил про один такой пансион здесь, в Грасе, чуть в гору от Собора, место тайных свиданий влюбленных парочек, там никогда не спрашивали никаких документов. Перейра знал этот крошечный пансион, потому что как-то раз его друг Сильва попросил забронировать для него номер в какой-нибудь заштатной гостинице: ему надо бы провести ночь с одной лисабонской дамой, а та страшно боялась огласки и скандала. Тогда он сказал: Я займусь этим завтра с утра, только не вздумайте вести своего кузена ко мне в редакцию, там эта консьержка, приводите его завтра в одиннадцать утра ко мне домой, адрес я вам скажу, но никаких предварительных звонков, прошу вас, постарайтесь прийти вместе, так, наверное, будет лучше.

Почему Перейра сказал это? Потому, что ему стало жалко Монтейру Росси? Потому, что он был в санатории и его удручил разговор с его другом Сильвой? Потому, что в поезде он встретил сеньору Дельгадо и она сказала ему, что надо что-то сделать в конце концов? Этого Перейра не знает, утверждает он. Он знает только, что понимал, в какой беде оказался, и что ему обязательно нужно поговорить с кем-нибудь. Но никого, с кем можно было бы поговорить, на примете не было, и тогда он решил, что поговорит с портретом жены, когда вернется домой. Так он и сделал.

12

Ровно в одиннадцать утра, утверждает Перейра, в квартиру позвонили. Перейра уже позавтракал, он встал рано, и в столовой на обеденном столе стоял кувшин приготовленного им лимонада с кубиками льда. Сначала вошел Монтейру Росси с таинственным видом и пробормотал «здравствуйте». Перейра закрыл за ним дверь, слегка раздосадованный, и спросил, а где же его двоюродный брат. Он здесь, ответил Монтейру Росси, но не хочет заходить прямо с улицы и послал меня вперед посмотреть. Посмотреть что? – спросил Перейра раздраженно, вы что, играете в казаков-разбойников или решили, что здесь вас поджидает полиция? О нет, конечно, доктор Перейра, стал оправдываться Монтейру Росси, просто брат очень осторожен, понимаете, его ситуация не из простых, он здесь с довольно деликатным поручением, у него аргентинский паспорт, и совершенно негде приткнуться. Это вы мне уже говорили вчера, оборвал его Перейра, так что зовите его, пожалуйста, сюда, и хватит глупостей. Монтейру Росси открыл дверь и сделал знак, показывая, что можно входить. Бруно, иди, сказал он по-итальянски, все в порядке. Вошел человечек, худой и низкорослый. У него были коротко стриженные волосы ежиком, и светлые усы, одет в синий пиджак. Доктор Перейра, сказал Монтейру Росси, познакомьтесь, мой двоюродный брат Бруно Росси, но по паспорту он Бруно Лугонес, так что и вам лучше называть его Лугонесом. На каком языке мы будем говорить? – спросил Перейра, ваш брат говорит по-португальски? Нет, сказал Монтейру Росси, но он знает испанский.

Перейра проводил их в столовую и предложил лимонаду. Господин Бруно Росси сидел молча и только подозрительно водил глазами по сторонам. За окном послышалась сирена «скорой помощи», господин Росси сразу напрягся и подошел к окну. Скажите ему, чтобы не нервничал, сказал Перейра, обращаясь к Монтейру Росси, мы не в Испании, и здесь вам не гражданская война. Господин Бруно Росси вернулся на свое место и сказал: Perdone la molestia, pero estoy aqui por la causa republicana. [8]

Послушайте, сеньор Лугонес, сказал Перейра по-португальски, я буду говорить медленно, так, чтобы вы понимали, меня не интересует ни дело республиканцев, ни дело монархистов, я возглавляю страницу культуры в вечерней газете, и все эти вещи не входят в круг моих интересов, я устрою вас в одно спокойное место, но на большее не рассчитывайте, вы же, со своей стороны, потрудитесь не искать встреч со мной, поскольку я не желаю иметь никаких дел ни с вами, ни с вашей миссией. Господин Бруно Росси повернулся к своему брату и сказал по-итальянски: Но это совсем не то, что ты мне говорил, я-то думал, что найду здесь товарища. Перейра понял и заявил: Я не являюсь ничьим товарищем, живу один, и мне нравится быть одному, мой единственный товарищ – это я сам, не знаю, достаточно ли понятно я говорю, сеньор Лутонес, раз уж по паспорту вас так теперь величать. Да, да, еле внятно забормотал Монтейру Росси, но дело в том, что нам, понимаете, не обойтись без вашей помощи и вашего сочувствия, потому что нам нужны деньги. Что это значит, поясните, сказал Перейра. Ну сказал Монтейру Росси, у него нет денег, и если в гостинице попросят заплатить вперед, мы не сможем достать их сразу, но потом я обязательно раздобуду денег, вернее, этим займется Марта, так что речь идет только о том, чтобы одолжить у вас немного денег. При этих словах Перейра встал, утверждает он, попросил извинить его и сказал: Погодите, мне надо подумать, я вас покину на минуту. Он оставил их в столовой одних и вышел в прихожую. Остановился перед фотокарточкой жены и сказал ей: Послушай, меня беспокоит не столько этот Лутонес, сколько Марта, по-моему, это она ответственна за всю историю, Марта – это девушка Монтейру Росси, та, у которой волосы цвета меди, кажется, я тебе рассказывал про нее, так вот, это она втягивает его во всякие истории, а он позволяет втянуть себя в эти истории, потому что влюблен, по-моему, я должен как-то предостеречь его, как ты считаешь? Жена улыбалась ему с портрета своей далекой улыбкой, и Перейра не сомневался, что понял ее правильно. Он вернулся в столовую и спросил у Монтейру Росси: А почему, собственно, Марта, при чем здесь Марта? О, понимаете, забормотал Монтейру Росси, слегка покраснев, потому что у Марты есть возможности, только поэтому. Выслушайте меня внимательно, дорогой Монтейру Росси, сказал Перейра, мне кажется, что из-за одной красивой девушки вы ввязываетесь в весьма неприятную историю, так вот, имейте в виду, что я вам не отец и брать на себя эту роль не собираюсь, так что никаких оснований рассчитывать на мое покровительство у вас нет, хочу сказать вам только одно: будьте осторожны. Да, конечно, сказал Монтейру Росси, я стараюсь быть осторожным, а вы одолжите нам денег? Что-нибудь придумаем, ответил Перейра, но почему, собственно говоря, вносить аванс должен я? Послушайте, доктор Перейра, сказал Монтейру Росси, вытаскивая из кармана листок бумаги и протягивая ему, я написал заметку и напишу вам еще две на следующей неделе, рискнул сделать статейку для «Памятных дат», писал с чувством, но и головой думал тоже, как вы меня учили, обещаю, что следующие две будут о писателях-католиках, как вы хотели.

Перейра утверждает, что начал опять выходить из себя. Послушайте, ответил он, я не настаиваю на том, чтобы это были непременно писатели-католики, но раз уж вы писали диплом о смерти, то могли бы выбирать таких писателей, которых эта проблема интересовала тоже, словом, тех, кто думал о душе, а вы мне подсовываете этого виталиста Д'Аннунцио; как поэт он, наверное, и неплох, но человеком был легкомысленным, а наши читатели, знаете, не любят людей легкомысленных, во всяком случае, я не люблю таких. Отлично, сказал Монтейру Росси, я уловил подтекст ваги их слов. Вот и хорошо, заключил Перейра, а теперь идемте в гостиницу, я подыскал один пансиончик в Грасе, там не задают вопросов, я заплачу вперед, если понадобится, но жду от вас как минимум два некролога, дорогой Монтейру Росси, они пойдут в счет вашего двухнедельного заработка. Послушайте, доктор Пе-рейра, сказал Монтейру Росси, я написал статью к годовщине Д'Аннунцио, потому что на прошлой неделе купил «Лисабон» и увидел там рубрику «Памятные даты», она не подписана, но я сразу догадался, что это вы, и подумал, если вам нужен помощник, то я охотно бы взялся за такую работу, мне нравится этот жанр, уйма писателей, о которых есть что сказать, и потом, поскольку рубрика анонимная, то никакого риска подставить вас. Как так? Вы можете подставить меня? – утверждает, что сказал на это, Перейра. Ну, отчасти да, вы же видите, ответил Монтейру Росси, если потребуется изменить фамилию, то я уже нашел себе псевдоним: Roxy. Как вам такая фамилия, подойдет? Придумано неплохо, сказал Перейра. Он взял со стола лимонад и поставил на лсд. затем надел пиджак и сказал: Ладно, пошли. Они вышли па улицу. На тесной площади перед домом дремал какой-то солдат, растянувшись па скамейке. Перейра подумал, что не осилит пешком подъем в гору, и они решили подождать, пока не появится такси. Солнце палило нещадно, утверждает Перейра. и ветер совсем стих. Показалось такси, оно приближалось к ним на малой скорости, и Перейра остановил его, подмяв руку. По дороге они нe разговаривали и высадились напротив гранитного креста, венчающего крохотную часовню. Перейра вошел в пансион, сказав, чтобы Монтейру Росси оставался па улице, а господин Врун© Росси следовал за ним и представил его портье, тщедушному старичку в очках с толстыми стеклами, который клевал носом за стойкой. Это мой друг, он аргентинец, сказал Перейра, господин Бруно Лугонес, вот его паспорт, но он хотел бы сохранить инкогнито, поскольку останавливается здесь по сентиментальным мотивам. Старичок снял очки и принялся листать журнал. Сегодня утром кто-то уже звонил и просил оставить номер, это были вы? Да, я, подтвердил Перейра. У нас есть один свободный номер с двуспальной кроватью, без удобств, сказал старичок, если сеньора это устроит. Вполне, сказал Перейра. Плата вперед, сказал старичок, сами знаете. Перейра достал бумажник и протянул две банкноты. Получите за три дня вперед, сказал он, всего доброго. Он распрощался с господином Бруно Росси, но руки подавать не стал, считая рукопожатие знаком более близкого знакомства. Всего доброго, кивнул он. Он вышел из пансиона и подошел к Монтейру Росси, который дожидался, примостившись па скамейке перед фонтаном. Зайдите завтра в редакцию, сказал он, сегодня я прочту вашу статью, и мы все обсудим. Но, по правде говоря… сказал Монтейру Росси. По правде говоря, что? – спросил Перейра. Понимаете, сказал Монтейру Росси, я подумал, что в данной ситуации, наверное, лучше нам встретиться в более спокойном месте, может, у вас дома? Согласен, сказал Перейра, но только не у меня дома, хватит с меня, встретимся в час дня в кафе «Орхидея», это вас устроит? Вполне, сказал Монтейру Росси, в час дня в кафе «Орхидея». Перейра пожал ему руку и сказал «до свиданья». Он решил, что пойдет домой пешком, благо дорога шла вниз. День был чудесный, к счастью, дул легкий ветерок с Атлантики. Однако он был не в том состоянии, чтобы оценить всю прелесть погожего дня. На душе было неспокойно, и ему хотелось поговорить с кем-нибудь, хотя бы с отцом Антониу, но отец Антониу весь день проводил у постели своих больных. И тут он подумал, что можно было бы пойти к себе и поболтать с портретом жены. Тогда он снял пиджак и медленно направился к дому, утверждает он.