Игорь и Милица - Чарская Лидия Алексеевна. Страница 16
— Ну, что, довольны своей судьбой? — лишь только заглохли шаги капитана за дверью, обратился Корелин к девушке.
Ta вскинула на юношу ярко горевшие неподдельным восторгом глазами.
— Как благодарить вас уже и не знаю, глубоким, прочувственным голосом проронила она. — Но думаю, что сам Господь Бог сделает это лучше и мудрее, нежели я, Горя…
Часть II
Глава I
Сырое, промозглое осеннее утро. С самого рассвета моросит мелкий, нудный, пронизывающий дождь. Хмуро повисло над землей серое, все затянутое свинцовой пеленой небо. В выбоинах, поросших травой, в придорожных рвах и канавах — всюду лужи и ручьи. Печально поникшие стоят с заметно поредевшей листвой деревья: багряные клены, червонно-желтые березы, янтарно-золотые липы. В солнечное погожее утро на фоне голубого неба, они должны казаться прекрасными, но сейчас не то, — сейчас они, как нищие странники, застигнутые в пути непогодой, прикрытые кое-как разноцветным рубищем, протягивают за подаянием свои мокрые ветви-руки. Хороши еще только вечнозеленые ели и сосны. На их тонких острых иглах, как жемчужины, дрожат крупные дождевые слезы; их изумрудная хвоя всегда пышна и свежа.
Маленький отряд расположился невдалеке от лесной опушки. Серые солдатские шинели разостланы на мокрой траве; на этих несложных постелях покоятся мирным сном солдатики. Несколько часовых маячат под прикрытием леса, охраняя их сон.
Всю ночь, пользуясь темнотой, шли они, пробираясь лесной дорогой к позициям уже нащупанного врага. Дошли почти до самой опушки. Лес поредел, за ним потянулось все в кочках и небольших холмиках-буграх огромное поле. По ту сторону этого широкого пустыря, уходя своей стрельчатой верхушкой, подернутой дымкой дождевого тумана, высился белый далекий костел. К нему жались со всех сторон, как дети к матери, домишки-избы небольшого галицийского селения.
Начальнику отряда, высланного вперед командиром корпуса, приказано было занять эту деревушку. Не было ни малейшего сомнения в том, что австрийцы находились в селении, но в какую силу можно было насчитывать засевшего там неприятеля, этого не знал ни сам капитан Любавин, приблизившийся под прикрытием леса первым со своей ротой к передовым позициям врага, и никто из его команды.
За эти последние полтора месяца войны немало пришлось пережить не только России, но и доброй половине европейских государств, застигнутых боевой страдой.
Двадцатого июля 1914 года, тотчас же по объявлении войны нам Германией, вышел Высочайший манифест царя к народу.
В этом манифесте говорилось о несправедливом и жестоком поступке Австрии с Сербией, о бомбардировке беззащитной столицы Сербии Белграда, о том, что недостойный поступок австрийцев заставил Россию, единую по вере и крови со славянскими народами, предложить Австрии свое посредничество — уладить дело её с Сербией миром. Но Австрия отвергла это посредничество, отвергла этот мир. Тогда, в силу создавшихся условий, предусматривая стремление Австрии, a главным образом, её союзницы Германии, постоянного врага и завистницы российской мощи, наша славная родина во избежание такого же нападения и на её невооруженные пределы, решила приготовиться и достойным образом встретить нападение соединенного врага. Наше войско и флот спешно мобилизовались. Вильгельм II, император германский, человек, которому лавры действительно гениального Наполеона и его мировые победы не давали спать, открыто и дерзко выступил с унизительнейшим для нашего дорогого отечества требованием разоружиться. И тотчас же за этим на следующий день последовал со стороны Германии новый, дерзко брошенный нам боевой вызов. Перчатка, кинутая Германией, вернее, ненасытным, жаждущим мировых завоеваний, Вильгельмом была с достоинством поднята Россией, и кровавый пожар войны запылал.
Нечего и говорить, что к Германии присоединилась и её союзница-единомышленница Австрия.
Наши верные, славные и доблестные союзницы-друзья Франция и Англия открыто стали на сторону русского народа, могущественной русской нации.
Едва только прозвучал боевой клич германских народов, как последние не замедлили вторгнуться в пограничные, соседние с Пруссией, русские города и местечки, не успевшие вооружиться, благодаря чрезвычайной стремительности вражеского нападения, и предали их разрушению и грабежу. Сотни несчастных мирных жителей пострадали при этом: их мучили, убивали, расстреливали, уводили в плен, не считаясь ни с полом, ни с возрастом. Особенно пострадали при нашествии тевтонской орды наши города: Калиш, Ченстохов и другие. В то же время немецкие крейсера подвергли бомбардировке мирное, беззащитное побережье Либавы. Но Вильгельму Второму мало было этих дешевых, ничего не стоящих побед над невооруженными русскими пунктами. Захотелось большего, захотелось уподобиться тому же гениальнейшему полководцу мира — Наполеону. Его боевые грезы разгорались, воспламенялись с каждым часом все ярче, все сильнее… Ему уже мерещился успешный, славный поход во Францию. Взятие Парижа. Водружение тевтонских знамен над городами и креитостями французской республики. Но чтобы попасть во Францию, германским войскам прежде всего необходимо было перейти территорию маленького Бельгийского королевства, находящегося между ними, и крошечного герцогства Люксембургского. Маленькая же Бельгия была вне военного положения и вторгаться в её пределы вооруженному войску, без объявления войны по законам было нельзя. Однако, Вильгельм пренебрег всемирными законами и ворвался со своими войсками в маленькое Бельгийское королевство и герцогство Люксембургское в надежде на то, что маленькое королевство не посмеет противостать огромной, могущественной Германской империи и пропустит через свою территорию её вооруженные, направленные во Францию войска. Но маленькая, героическая и гордая Бельгийская страна, во главе с её доблестным королем-героем Альбертом Первым возмутилась против такого насилия и поднялась вся на защиту своей национальной чести во главе со своим королем-героем.
Теперь каждому шагу тевтонского нашествия предшествовали кровопролитные бои с доблестным бельгийским войском. С оружием в руках встречали они насильников. Началась неравная борьба: маленький бельгийский народ, заливая свои мирные поля кровью, всячески старался приостановить дерзкий наплыв огромной тевтонской орды.
В этом неравном бою проявилась еще раз во всей её неприглядности хищная, варварски-жестокая и некультурная природа германской нации. Как дикие звери, набрасывались они на ни в чем неповинного противника, жестоко расправляясь с мирными жителями, тысячами замучивая и расстреливая их, сжигая их селения, разрушая дома, грабя имущества, опустошая их поля и нивы.
Они уничтожали целые города, не считаясь с редкими произведениями красоты и искусства, громя своими разрушительными снарядами великолепные памятники старины. Так погиб старинный бельгийский город Лувен с его классической библиотекой, хранившейся в здании университета. Был занят без боя и полуразрушенный Брюссель, пышная по своей архитектуре с последними сооружениями чудес техники и искусства XX века, столица Бельгии. Была осаждена старинная боевая крепость Льеж, геройски выдерживавшая осаду и в последнюю минуту взорвавшая своими руками свой последний уцелевший форт. После долгих боев, после отступления на север бельгийской армии, много уже позднее, был занят и Антверпен: последний большой город-крепость, где сосредоточилось войско, народ и правительство разоренной Бельгии.
Но несмотря на гибель своих прекрасных и цветущих городов, доблестная бельгийская армия, предводительствуемая самим королем-героем, все еще стойко дралась с наседающим на нее со всех сторон вдесятеро сильнейшим врагом. Тем временем и во Франции шла та же борьба, та же кровавая распря. Нескольким немецким корпусам удалось проникнуть на французскую территорию.