Я из Африки - Некрасова Лидия. Страница 26
Нана опустила голову и стояла молча. Она не хотела рассказывать этому человеку, как приехала сюда.
— Это сложно и долго рассказывать господину Уилсону. И в конце концов это не имеет отношения к тому, что он хотел узнать о жизни детей в нашем интернате, — сухо сказала Любовь Петровна. Она встала. — Может быть, теперь господину Уилсону будет интересно посмотреть наши спальни, нашу столовую? Мы приглашаем господина Уилсона пообедать у нас. Попробовать наш русский борщ. Попросите, пожалуйста, господина Уилсона пройти в столовую…
Американец еще раз удивленно взглянул на Нану.
— Ангола! — сказал он и пожал плечами. Рукава его пиджака поднялись еще выше. Еще раз сверкнули перед Наной плоские большие часы. — Ангола!
Господин Уилсон никак не мог понять чего-то… Выходя вслед за Любовью Петровной из класса, он еще раз обернулся, и его холодные прозрачные глаза снова уперлись в Нану…
— Ангола! — пробормотал он опять и скрылся в коридоре.
Глава XXI. Нана сегодня дежурная
— И-и-раз, и-и-два! И-и-раз, и-и-два…
Звучит музыка, приседают девочки в белых юбочках. Девочки из первого класса, из второго, из третьего и из четвертого. Это занимается танцевальный кружок. Тридцать белых рук, тридцать белых ног, две ножки коричневые, две руки коричневые. Откинута голова с туго заплетенными шестью косичками.
— И-и-раз, и-и-два!.. Нана, держи руки круглее! Наташа, не гнись!
…Если Нана будет очень, очень стараться, она сможет стать настоящей балериной. А потом Нана поедет к себе на родину. «Неужели это наша Нана танцует? — спросит бабушка Жозефа. — Где же она смогла научиться так танцевать?!» — «Как где? Конечно, в Москве!»
А если Нана захочет, она может научиться играть на рояле. Если очень постараться, можно научиться играть так, как играет Нина Васильевна, учительница танцев. И даже еще лучше…
— И-и-раз, и-и-два! И-и-раз, и-и-два!..
Если Нана захочет, она может научиться хорошо рисовать. Это так интересно: взять в руки карандаш и рисовать все то, о чем рассказываешь. Парусную лодку, домик, пальму, девочку. Даже крокодила или краба!
Если Нана захочет, она может брать уроки рисования. Когда она вернется домой, она сможет нарисовать и показать всем, какие в Москве дома, какой Кремль, какие около него растут ели. Ведь в Анголе никто не знает, что такое елка! Ведь в Анголе не растут ни елки, ни березы! Никто в Анголе не знает, какие красивые красные звезды блестят на кремлевских башнях…
А если Нана захочет, она может учиться шить в кружке рукоделия. Она может научиться шить на машине, кроить большими ножницами платья, рубашки, юбки, трусики. Все! Все, что нужно для детей. Когда она вернется в Анголу, она сможет шить платья и штанишки для маленьких ангольских ребят…
А если Нана будет всегда очень хорошо учиться, если у нее никогда не будет двоек, она сможет стать учительницей. Учительницей, как была ее мама, как Анна Ивановна.
Нана будет учительницей в ангольской школе. В этой школе смогут учиться и черные дети и белые дети, когда в Анголе окончится война. Нана войдет в школу, откроет дверь в класс и скажет: «Здравствуйте, дети! Я буду вас учить писать и читать на нашем родном языке. Теперь можно… И еще я буду вас учить русскому языку. Я сама его учила в Москве». И дети удивятся и скажут: «Расскажите нам о Москве. О том, как вы там жили!» И Нана будет рассказывать своим ученикам о том, как она жила в Москве, как она училась всему, чему хотела…
— Теперь возьмите обручи, девочки! — говорит Нина Васильевна. Сейчас выполним последнее упражнение, с обручами.
И вот уже легкие белые обручи в руках у девочек. Вот они движутся направо, вот они движутся налево. Вот они выстраиваются один за другим. Звучит музыка. Тридцать белых рук и две коричневые поднимают вверх легкие обручи.
Музыка умолкает. Застывают склоненные вниз обручи. Опущены руки. Не колышатся белые юбочки. Нина Васильевна заканчивает урок:
— Девочки из второго класса! Сегодня вы должны быть в столовой пораньше. Вы не забыли, что вы дежурите? Надо накрыть на стол. Поставить для всех кружки с чаем, разложить булочки. Сегодня у второго класса много работы! Одевайтесь, девочки. Положите обручи на место.
Нана быстро снимает белую юбочку, тапочки. Надевает теплое байковое платьице, ботинки.
Ох, уж эти ботинки! Как их трудно шнуровать! На каждом ботинке по двенадцать дырочек, и в каждую надо продернуть шнурок. Иначе дежурная скажет: «Нана, ты плохо зашнуровала ботинки». А ведь Нана раньше никогда не носила ботинок! Никогда их не шнуровала! Это очень трудно. Какие удобные легонькие африканские сандалики! Их не надо ни шнуровать, ни застегивать! А еще лучше бегать просто босиком. Но Нана старается быстро одеваться, быстро надевать ботинки. Она ни за что не хочет быть последней, чтобы ее называли «копушей».
Все! Через все двенадцать дырочек продернуты шнурки и аккуратно завязаны. Нана готова. И все остальные девочки тоже готовы…
В столовую уже идут ребята. Построившись по парам, спускаются из своей спальни малыши, первоклассники. Шагают и большие. Второй класс всем должен раздать чай и булочки, а потом собрать посуду и вымыть ее. Дела много.
За порядок в большой интернатской семье сегодня отвечает второй класс. И Нана тоже. Анны Ивановны нет сегодня. Она просила передать ребятам, что нездорова. Ничего серьезного! Но один день или два ее не будет в интернате.
Вот Нана берет со стола большой поднос и подходит к поварихе, тете Поле.
— Седьмому классу — двадцать шесть булочек! — говорит тетя Поля и укладывает на поднос горку румяных теплых булочек. — Неси, Нана. Да приходи поскорее еще. Надо отнести булочки четвертому и первому классам.
— Я отнесу! Я! — кричит Юрик и, растопырив руки, тащит поднос.
— Ладно! — говорит Нана. — А я тогда понесу чай!
— Вот тебе шесть кружек чаю! — Тетя Поля ставит на поднос шесть дымящихся кружек. — Больше не поставлю. Тяжело будет. Еще обольешься. А мне принеси сюда пустые кружки. Пятый класс уже кончил пить чай.
Нана, в белом переднике, собирает кружки. Вот уже все они стоят на подносе. Не споткнись, не поскользнись, Нана! Осторожно!
Вот уже Нана прошла мимо одного стола. Вот прошла мимо второго… Жаль, что Анна Ивановна не видит, какая Нана ловкая. Кружки тихонько дребезжат, ложечки в них позванивают…
— Нана! — слышится голос Любови Петровны. — Нана! Посмотри-ка, кто к тебе в гости приехал!
Нана поднимает голову. Кто мог приехать? Сегодня не суббота, когда за ребятами приезжают. Сегодня не праздник, когда приходят гости.
Около стола стоит Любовь Петровна, в темном платье, со светлыми бусами на шее. За ней… За ней высокий худой человек. Он смотрит на Нану пристально, как будто не узнает ее. У Наны опускаются руки. Вот-вот она уронит поднос. Скользят, сталкиваются друг с другом кружки. Стукаются боками… Кто-то выхватывает из рук у Наны поднос и ставит его на стол.
— Вот ваша дочка! — говорит Любовь Петровна.
— Вот ваша дочка! — переводит переводчица.
Это он! Это папа! Как он мог приехать сюда? Как он смог найти Нану? Ведь мама сказала: «Он не может сюда приехать! Он никогда не приедет сюда!..» А он приехал. Он смотрит на Нану строгими удивленными глазами. Нет! Не так, как смотрит мама… Не так, как смотрят африканские друзья. Только удивленно и строго.
— Моя дочка работает здесь служанкой? — спрашивает папа.
Переводчица испуганно машет рукой. Любовь Петровна прислушивается, даже чуть-чуть наклоняется вперед.
