Артем Скворцов — рабочий человек - Кочубей Нина. Страница 7

Глаза Артемки уже привыкли к полумраку подъезда.

— Сейчас, сейчас… Вот. — Микула Селянинович протянул Артемке лист картона. — Кажется, это тебе будет интересно.

Артемка пока ничего не понимал. Картон оказался двойным, словно книжные корки, из которых вынули все страницы. Развернув его, Артемка увидел портрет человека, Он сразу узнал его. Мужественное спокойное лицо, светлый пиджак, темный галстук в белую крапинку…

Знаменитый и отважный Тур Хейердал.

— Это мне насовсем? — У Артемки аж дыхание перехватило.

— Насовсем.

— Спасибо, Николай Семенович, большое спасибо!

— Не за что. И вот еще… Звонил я Игорю Семеновичу. Приготовил он там для тебя…

— Правда?..

Сегодня у Артемки какой-то необыкновенный день — день радостных сюрпризов!

— Ты к нему съезди. Там, на картонке, я написал адрес, увидишь…

— Обязательно съезжу!

— Да смотри не забудь. Он двадцать восьмого опять уедет. Ну а теперь скачи дальше.

И Микула Селянинович вышел из подъезда.

— Еще раз большое спасибо!

Артемка забудет? Да никогда в жизни! Сегодня же и съездит к Игорю Семеновичу. Хотя нет, сегодня, наверно, не получится — такой день у мамы… Вечером, конечно, будут гости, мамины подруги. Ну, можно завтра. Днем раньше, днем позже — ничего страшного.

Артемка взлетел на второй этаж, открыл квартиру. И сразу почувствовал: пахнет яблочным пирогом.

— Мама!

Мама выглянула из кухни. На голове белая косынка, лицо разрумянилось от жаркой плиты, синий передник и руки в муке.

— Ты куда пропал, Артем?

— Я не пропал. — На вытянутой руке Артемка протянул коробочку: — С днем рождения, мама!

Из дневника Артема Скворцова

Решил попробовать вести дневник. Хотя, по-моему, это пустая трата времени. А времени лично у меня и без того всегда в обрез. Кстати, о времени. Меня всегда ужасно раздражают передачи по радио для школьников. Вернее, не передачи, а письма ребят, которые передаются иногда по радио. «Дорогая редакция! Мы скучаем, мы не знаем, чем заняться в свободное время». Ну просто зло берет! Да что они, все эти ребята, умственно отсталые, что ли? Это надо же — у человека есть свободное время, и он не знает, что с ним делать!

Мне, например, дня всегда не хватает.

Утром — школа. А после уроков начинают работать всякие кружки. Хочешь — можешь научиться играть на каком-нибудь инструменте. Можно петь, танцевать. Модели всякие мастерить. Я, например, одно время драматическим кружком увлекся. В прошлом году в одном школьном спектакле Бабу-Ягу сыграл — все умерли от хохота. А футбол погонять надо? Надо.

А зимой лыжи, коньки. Домой прибежишь — в гастроном сходить, в прачечную белье отнести, квартиру прибрать… Мы с мамой все делаем сами. А ведь еще и уроки приготовить не мешает! А когда же книжки читать, в кино, в театр ходить? Вдруг бы у меня случилась свободная минута, и я пишу письмо на радио: «Помогите, умираю от скуки! Развеселите!» Да я сразу интересную книжку схвачу!

Теперь вот еще этот дневник.

Я часто думаю, почему это иногда люди вдруг ни с того ни с сего начинают вести дневник?

Ну понятно, если это делают путешественники или ученые. Их записи нужны для науки. А вот обыкновенный человек зачем?.. Кому интересно читать, например, такое:

«Сегодня я проснулся, умылся, позавтракал и пошел в школу. Там были уроки. Я схватил пару по геометрии».

На следующий день опять проснулся, опять умылся, опять позавтракал, опять пошел в школу на уроки. Только, может, пару схватил не по геометрии, а по географии. Вот и вся разница. Нужны кому-нибудь такие записи?

Даю голову на отсечение — никому.

Лично у меня никогда не возникало желания вести дневник. Для этого у человека должна быть необыкновенно интересная жизнь. Или чтобы стряслось с ним что-нибудь из ряда вон выходящее. А что может стрястись в рядовой школе с рядовым восьмиклассником? Ничего.

А между тем, как мне известно, многие ребята в нашей школе ведут дневники. Даже у нас в классе есть такие.

Что они туда записывают?

Бронька Афонин в ответ на мой вопрос как-то очень надменно улыбнулся и так небрежно изрек: «Иные дневники, старик, представляют собой немалый интерес для историков и писателей. Дневник — это отражение эпохи».

Подумаешь — выступил!

Что-что, а это Афонин умеет — выступать так, будто он доктор каких-то наук. Особенно он всегда старается в присутствии одного человека на букву «В». Тогда из Броньки прямо сыплются такие вот словечки: «саркастический», «утилитарный», «статус-кво», «эмбарго», «инфляция» и им подобные. Я подозреваю, что значение некоторых из этих слов и для самого Афонина — тайна, покрытая мраком. Потому что, говоря их, он заикается, поправляется и вообще, как мне кажется, чувствует себя не в своей тарелке.

Так вот он, Бронислав Афонин, ведет дневник. Уж не думает ли Афоня, что все его записи — отражение эпохи? Ха-ха! Как говорят у нас в Одессе, я с него смеюсь!

А все-таки любопытно, о чем он в своем дневнике пишет?

Я же отлично знаю: у Броньки жизнь гладкая, как полированный стол. Только с учителями конфликтует. Так это из-за лени и зазнайства.

Вот я — другое дело. Со мной тут недавно такое приключилось! Во всяком случае, если не для эпохи, то для милиции все, что я видел, пригодилось. Мне сказали «спасибо», пожали руку и обещали, если понадобится, вызвать. Обо всем этом не то что в дневник записать — рассказ можно сочинить. А то и целую книжку. Я даже начал предисловие к ней писать. Но потом перечитал все, и самому неловко стало. Чушь какая-то. Я бы все это сочинение назвал «Записки бахвала и трепача». Честное слово.

Наверное, нет у меня писательского таланта. А вот хвастун я, оказывается, порядочный. Надо с этим бороться.

Порвал я это самое «предисловие» и больше ничего затевать не буду. Ну его. И писателем я, пожалуй, тоже не буду. Сиди, сочиняй. Неизвестно еще, получится ли что-нибудь.

Нет, в жизни надо делать дело.

Невезучий я. Только испортил отличную толстую тетрадь с твердыми корочками. Дневник не получается. Нечего записывать!

Жизнь однообразна, больше никаких ЧП. Таинственная девица на глаза не попадается. Вот если бы посчастливилось задержать ее!

Я просто уверен, что если очень внимательно присматриваться на улице к людям, мне непременно, рано или поздно, удастся обнаружить эту ночную гостью. Не приехала же она из другого города, чтобы стащить у Кондратьевны Пашкин костюм! Вот уж тогда я бы оставил записи для потомков. Но, как поется в одном романсе, «счастье мне во сне лишь часто снится, а наяву не вижу никогда». Потому и писать в дневнике нечего. Могу только, как сказал бы Бронька, констатировать, что в нашей школе появился, наконец, киноаппарат.

Еще осенью, в самом начале учебного года, Женька Мельник кинул такую идею: хорошо бы купить кинокамеру и вести школьную кинолетопись. Снимать, как учимся, отдыхаем. Ну и всякие выдающиеся события фиксировать. Идея эта всем понравилась. Особенно девочкам. Еще бы — есть возможность сняться в кино! Но, как выяснилось, кинокамера — вещь довольно дорогая. Сначала мы слегка приуныли, но потом все тот же Женька Мельник кинул нам еще одну светлую мысль: хорошо бы ни у кого деньги не канючить, а заработать самим и купить киноаппарат на свои трудовые. И эту идею тоже приняли единогласно. Не откладывая, начали собирать металлолом, макулатуру.

Надо сказать, работали все на совесть. Редко, очень редко кто пытался филонить. Из нашего класса, например, только Бронислав Афонин. Так этим никого не удивишь. Это же личность исключительная! Разве может Бронислав Афонин трудиться, как все? Нет, не может. Вот он и сачковал. В ответ на замечания, как всегда, хамил. А потом явился вдруг со своей личной кинокамерой «Спорт». Это ему, конечно, папенька с маменькой подарили. Деточке захотелось — они подарили. Чего же ему работать? Плевать он на все хотел.