За сокровищами реки Тунгуски - Кравков Максимилиан Алексеевич. Страница 4

— К Полярному кругу мы близко, — об’яснил коллектор, — за ним и такие пойдут места, где все лето солнце не заходит!

И еще ребят удивило: в Красноярске, когда они уезжали, стояло жаркое настоящее лето, а тут, в Туруханске, несмотря на конец июня, еще по оврагам уцелели надувы снега.

— И это от севера, — догадался Петя.

4

НА БОРТУ ИЛИМКИ

Нелегким оказался путь экспедиции, илимку пришлось тащить бичевой против течения мощной и быстрой реки.

Илимка сама по себе была судном немалым — метров пятнадцать длиною, тяжелая да груза на ней было около 5.000 килограммов, везла она 14 человек — вот и тащи такую тяжесть!

Нанято было шесть специалистов-лямщиков — людей, которые из года в год ходят бичевой по Тунгуске, развозя товары кооперативов, снабжающих туземных жителей — тунгусов.

Николай решил попробовать тянуть бичеву. Бичева оказалась толстой вожжевой веревкой. А лямщики еще улыбались:

— Вот, посмотри, на каком канате в порогах будем тащить!

На концах бичевы были привязаны короткие поводки-веревки, вроде постромок, и каждая кончалась широким берестяным поясом. Помогли Николаю накинуть на себя лямку. Прямо через грудь и плечи пришелся берестяной пояс.

И тронулись!

Впереди вожаком шел Володя — волосатый, как медведь, здоровенный человек и очень добродушный. А другие, гуськом, друг за другом натягивали свои постромки, вливая и свои силы в общую силу, тянущую бичеву.

Медленная это были дорога — километра по два с половиной в час!

Положим, глядя по реке — где течение тише — там идут быстрее. А где начнет перебирать струя течения или попадается перекат — там медленно, шаг за шагом отвоевывая пространство. Большое значение имел и бичевник. По ровному берегу, сложенному из мелкой гальки, итти было легче, где же горами громоздились крупные и неровные камни — там приходилось выбирать каждый шаг, чтобы не упасть.

Недалеко от Туруханска, километрах в семи, показались скалы, и по реке донесся плескучий шум.

Володя повернул к лямщикам загорелое лицо и об’явил:

— Корчага играет!

И рассказал Николаю:

— Яма так называется, в которой вода крутит. И страшенная там глубина. Когда вода большая, особенно с весны, так очень корчага опасна. Попади туда с лодкой — и сразу проглотит! Да и илимке худо будет!

Ничего особенного с берега Николай не заметил, рассмотрел только, что в середине реки вода расплывается большими кругами и что к водовороту от береговых мысов мчатся борозды течения.

А на илимке профессор подробно об’яснил:

— Здесь очень глубокое место. Промеры показали около сто метров глубины. Вероятно, в старинные времена Тунгуска падала здесь со скал водопадом и пробила эту яму. А сейчас вы видите, что и с правого и с левого берега, входящие в реку мысы направляют на середину две сильнейшие струи течения. Струи сталкиваются и образуют водоворот, по середине которого получается, воронка. Эта — самая сильная корчага, но видите, она остается у нас в стороне, а через вторую в «Щеках», так называется одно узкое место, нам придется переправляться.

Петя слышал все это и тоскливо подумал о профессоре:

— Еще утопит очкастый!

Ему было досадно, что Николай шагает в лямке по берегу, а его оставили на илимке, как какого-то слабосильного! Однако, и Пете дело нашлось. Назначили его поваром — чай кипятить и обед стряпать.

На носу илимки из бревен наладили раму, насыпали в нее песку и гальки и на этом очаге разводили костер.

И пришлось Петюхе под руководством десятника кормить экспедицию. Пищей были мясные консервы. Не нравились они Пете:

— И кислые какие-то и мясо в них как мочалка!

И появилась у него хорошая мысль.

Взял однажды мальчуган кусок жестянки, вырезал ее в форме ложки, один конец завернул винтом вроде аэропланного пропеллера и насадил жестянку на проволоку. Для пробы опустил в воду — течение нажимало на лопасти винта, жестянка крутилась и сверкала, как маленькая рыбка. Тогда Петюха приделал к лодке крючки и привязал приготовленную блесну на длинный и толстый шнур.

Однажды, освободившись от дела, перелез с илимки в привязанную к ней сзади лодку, уселся на корму и пустил тащиться по воде свою удочку.

Был ярко-солнечный день, по берегам высилась лиственничная тайга и горы мшистыми рассыпанными склонами спускались к реке. Засмотрелся Петюха и чуть не вылетел от толчка из лодки!

Руку, вокруг которой был обернут у него шнур, дернуло так сильно, что едва успел удержаться другою за борт.

Далеко сзади лодки всплескивал и метался широкий рыбий хвост.

Двумя руками, еле дыша от волнения, подтягивал Петя добычу. Подвел уже близко и в прозрачной воде было видно темную, как полено длинную, подошедшую к лодке рыбу. Но тут пленник опять рванулся, и Петя во-время отпустил бичеву, чтобы ослабить рывок. И, лишь несколько раз подтянув и отпустив добычу, наконец, с торжеством вытащил крупного, килограммов на восемь, тайменя. Зубастый хищник глубоко заглотил блесну, приняв ее за рыбку, и попал на крючок.

Все хвалили Петю, а профессор об’явил, что отныне ему поручается и рыбная ловля.

Экспедиция часто останавливалась около скал. Тогда профессор и его сотрудники вооружались молотками и осматривали утесы, отбивая от них кусочки. А потом отбитые образцы приносили на илимку, называли их мудреными какими-то именами, ставили на каждом кусочке номерки, завернув в бумагу, укладывали в ящики.

— А зачем вам столько камней, — спросил однажды Петя коллектора, — Что их в городе что ли мало?

— Эх, ты голова с ушами, — посмеялся коллектор, — ищем мы полезнее ископаемые. Металл, уголь, графит. Но они встречаются в горных породах. И не во всяких. Железо, например, у нас в Сибири попадается среди изверженных пород, таких, которые застыли из огненно-жидкой лавы, А уголь среди осадочных. Таких, которые в воде, слой за слоем, осаждались. Вот, когда исследуют местность, то и изучают все горные породы, а потом-составляют карту, по которой видно, где какие породы залегают. И тогда не вслепую ищут полезные ископаемые, а соображаясь с составом породы. Для этого-то мы и собираем камни, чтобы но ним составить карту. Геологическую карту. Понял?

— Теперь понял, — просиял Петюха. — Теперь и я буду камни для вас собирать.

С Николаем едва не случилась беда.

Вытаскивали однажды илимку по быстрому месту мимо камня, торчавшего из воды. Затащили выше камня. Здесь река делала поворот, и лямщики свернули по излучине берега. И вдруг, длиннораспущенная бечева зацепилась за скалу. Илимка остановилась, бичева натянулась струной и вот-вот порвется о ребро скалы. А тогда илимку неудержимо потащит вниз и бросит на пройденный камень.

Все это мигом сообразил Николай и, как козел прыгая по валунам, помчался отцеплять бичеву. Да сгоряча не сообразил и зашел к бичеве не со стороны берега, а с речной. И давай сдергивать ее со скалы!

Ему что-то кричат и с илимки и лямщики, а он за шумом воды не слышит…

Сорвалась освобожденная бичева, выпрямилась как тетива у спущенного лука и как пушинку смахнула Колю с берега в реку… Окунулся парень с головой и дна не достал, а когда вынырнул, то увидел, что его стремительно уносит от берега прямо к илимке. Кто-то бросил ему с палубы спасательный пояс, да схватить его Николай не успел.

Молодец, десятник, не растерялся: прыгнул в лодку, топором отрубил причал и за шиворот поймал уже захлебывавшегося Николая.

— Н-на, — говорил потом наш утопленник, переодеваясь, — речка здесь нешуточная… Да и с бичевой обращаться надо умело!

Но он привыкал быстро. И уже одобрительно смотрела на него артель лямщиков, и все чаще добродушно похваливал его вожак — Володя.

Силенки у парня для такой тяжелой работы было немного. Но он ловко и сметливо помогал в трудные минуты, вовремя отцеплял бичеву или ловил брошенный с илимки конец каната.