Дверь в неведомое - Лосев Анатолий. Страница 12

Я обратил внимание, что он не только одет в плащ с глубоким капюшоном, но его лицо скрывает еще и широкая черная повязка, отчего голос звучит немного странно.

— Надеюсь, и дальше наше сотрудничество будет протекать так же, — заявил я доброжелательно.

— Это кстати! У меня как раз родился один вопрос, — Шер достал из рукава нечто блестящее и поднес к огоньку лампы. — Что это за предмет?

— Простите, я близорук и не вижу, не могли бы вы поднести это ко мне?

— Пожалуйста.

Он показал мне мои собственные очки.

— О! — обрадовался я. — Это мои очки — простое техническое приспособление, позволяющее людям с нарушением зрения видеть так же, как все.

— Вы их носите на лице?

— Да.

— И плохо без них видите?

— Меня зовут Шер, я здешний заплечных дел мастер, — говорил он, раскладывая на покрывавшей стол тряпице инструменты. — Очень плохо.

— Может быть, вы их наденете? Вам как раз сейчас придется кое на что посмотреть.

— С удовольствием, только у меня… гм… руки заняты.

— Ничего, я вам помогу.

Очки оказались ужасно захватанными, но и сквозь грязные стекла я разглядел, что блестящие штуковины, которые Шер продолжал методично раскладывать на столике, имели весьма устрашающий вид: нечто среднее между принадлежностями из зубоврачебного кабинета и столярным инструментарием. Разнообразные тонкие крючки, щипчики, спицы и тонкие штопоры. Меня передернуло.

— Следующий вопрос будет касаться нашего общего знакомого Реджо. Что вам известно о нем?

— Его должны были казнить сегодня.

Я покосился на инструментарий Шера.

— Я вам открою секрет — он умер, не дождавшись казни.

Наверное, я здорово изменился в лице, потому что Шер посмотрел на меня пристально и ничего не сказал.

— Так что вам известно о нем? Ведь вы приехали в столицу вместе?

Я ничего не ответил. Мне необходимо было переварить услышанное.

Шер отодвинул свой табурет подальше от света, достал запечатанный кувшин с вином, ловко поддел пробку и отпил прямо из кувшина, приподняв черную повязку на лице. Мне показалось, что он когда-то был сильно изуродован.

— Вообще-то это не по правилам, но вы тоже можете спросить меня о том, что вас интересует. Интеллигентные люди ко мне попадают нередко, но мало кто способен сохранять свою интеллигентность в такой ситуации. К тому же вы были знакомы с Реном.

Я промолчал. Странные методы дознания.

— Короли меняются, а я никуда не денусь. Знающих специалистов не трогают даже во время самых глобальных гражданских потрясений. Сейчас готовится как раз такое.

Я все молчал.

— Продолжим. Вам известно что-нибудь о семье Реджо, о магии племен Гор Священных Родников?

— Нет, об этом мне совсем ничего не известно, так что применять ко мне ваше мастерство — зря тратить время и силы. Единственное, что я могу рассказать о Рене, — это то, зачем он шел в столицу. Он из этого секрета не делал, возможно, вам уже известно…

— Кое-что мне и впрямь известно, но хотелось бы узнать, что известно вам.

И я честно рассказал все то, что в первый день нашего знакомства поведал мне Рен. Между делом я осмотрел ауру Шера — преобладали синие тона. Он неплохой маг. Странно. Все маги в этом мире занимают более высокое социальное положение. И что у него с лицом?

Шер внимательно слушал все, что я рассказывал про неудачный поход Рена и гибель его отряда. Что-то из этого он слышал впервые, что-то уже знал. У меня появилось ощущение, что он добывает информацию не для короля, а для самого себя. Довольно странное впечатление.

— Спасибо, — сказал он, когда я закончил рассказ, — будьте так добры…

Тут он взял со стола крючок. Мне стало очень неуютно, откровенно говоря, я боюсь даже стоматологов и не умею терпеть боль. Если он будет меня пытать, я долго не выдержу. Но Шер достал из рукава ампулу с красной жидкостью, окунул в нее крючок, а половину разбрызгал по полу.

— Будьте так добры, крикните, пожалуйста, так, как будто вам ужасно больно.

Я понял его план, и у меня отлегло от сердца. Поэтому постарался не подвести, заорал так, что стены загудели.

— Спасибо.

Шер отложил крючок в сторону.

— А тот молодой человек, что спалил весь тронный зал, он ваш друг, так? Вы из одного измерения?

— Да. Нас было шестеро.

— Катрин Озерная — тоже из вашего мира?

Я кивнул.

— Ясно. Еще один крик, понадрывней, пожалуйста.

Шер взял со столика щипцы, умело подогрел их на пламени лампы и прижал к коже своего чемоданчика. В комнате завоняло.

— Это очень болезненная процедура.

Мне понравился такой спектакль. Я глубоко вдохнул и закричал так, что даже охрип. По глазам Шера было видно, что он слегка улыбнулся.

Тут дверь открылась, и к нам заглянул воин. Возможно, из охраны. В коридоре было светлее, и он моргал, почти ничего не видя.

— Шер, ну ты и зверь! — выдохнул он. Я печально свесил голову, когда охранник заметил меня. — Ты же его угробишь!

— Горт, разве твоя специальность — мастер пыток?

— Никак нет.

— Так и не лезь с советами.

Горт хотел что-то возразить, но потянул носом воздух, побледнел и быстро захлопнул дверь. Шер вылил мне на рубашку остававшуюся в ампуле «кровь», погремел своим инструментарием и попросил меня покричать еще, потише, побезнадежней, пожалобней. Я почти слышал, как бедняга Горт за стеной стучит зубами.

Шер, мечтательно улыбаясь, собрал все свои зловещие железки в кейс, вынул еще одну ампулу с «кровью», обрызгал меня основательно, с ног до головы, достал откуда-то большой кусок белой грубой материи, накрыл им меня и распахнул дверь.

— Так я и знал, — бросил он Горту, — не выдержал, слабак.

— Торри будет недоволен, — ответил Горт, и по голосу я понял, что ему нехорошо.

— Издержки! Это бывает, и гораздо чаще, чем ты думаешь. Гораздо хуже, когда от человека почти ничего не остается — одно месиво, а он еще жив! Случается и так. Как казнить? При всем народе такое показывать — бунт будет. Таких заворачивают в простыню, иногда с головой, и казнят так. Простыня, конечно, вся в крови, но по крайней мере обломки костей не торчат и внутренности не вываливаются. У меня таких трое было.

Горт молчал. Наверное, боялся за свой желудок.

— Ну что, будешь осматривать тело? Я только в лампу масло долью, а то гаснуть стала.

— Нет! Нет! Я тебе верю! — крикнул Горт не своим голосом.

— Как хочешь, только это уже на твоей совести…

— Отвечу!

— Ну, как хочешь. Да этот еще не до такой степени. Одна рука — совсем нетронутая, честно!

Горт издал неопределенный звук.

Через некоторое время в камере раздались шаги, меня опять привели в горизонтальное положение и покатили к выходу. Когда меня пытались протащить через дверной проем, простыня начала соскальзывать. Я сделал такое лицо, какое, по моему разумению, должен иметь труп человека, погибшего столь ужасной смертью. Но едва мои тюремщики заметили, что материя сползает, ее поправили с боязливой поспешностью.

Меня привезли на место. Там было темнее, чем в коридоре. Наверное, другая камера.

— Ты его отвяжешь? — спросил Шер. Мне было ясно, что он издевается.

Горт промычал нечто нечленораздельное.

— Парень, ты переваливаешь на меня свою работу! — притворно рассердился Шер. — Это твои обязанности. А если ты боишься мертвецов, увольняйся и ступай в свою провинцию разводить овощи!

— Шер! Ты же меня столько раз выручал! Избавь меня от этого дела, я больше никогда и не подумаю о более высоком жалованье, я не хочу работать здесь! Переведи меня обратно в наружную охрану!

— У тебя семь пятниц на неделе! То тебе жалованье маленькое, то теперь работа грязная! Тебе не угодить!

— Шер, я тебе заплачу, только переведи меня обратно.

— Хорошо, на этот раз я сделаю тебе такое одолжение, но имей в виду, если еще раз ты чего-нибудь испугаешься…

— Шер, ты же знаешь, я с одной дубиной ходил на отряд копейщиков, но видеть то, что ты сделал с этим малым…