Хождение к морям студёным - Бурлак Вадим Никласович. Страница 17

В случае опасности они уходили под землю, жили там среди несметного богатства: золота, серебра, мамонтовых бивней, какого-то загадочного «живого металла». Они умели пользоваться огнем из глубин земли, одурманивать людей, изготавливать лекарства и яды, принимать образ животных и растений, тумана, воды, камней.

О «чуди белоглазой» рассказывали, будто они могут создавать под землей так называемые перевернутые пирамиды. С помощью подобных сооружений карлики Севера освоили неведомую обычным людям энергию и даже научились «вызывать в небо четыре солнца» и заставлять «шептать луну». Зачем «чуди белоглазой» понадобилось целых четыре солнца и для чего нужно, чтобы ночное светило «шептало»? Ответы на эти вопросы я ни у кого не смог получить.

Черные печища

Легенды, песни, предания лишь упоминают о древних тайнах. Но человеку всегда важно получить некое материальное подтверждение событиям, явлениям, слухам прошлого.

Существуют ли такие свидетельства о загадочном народе Севера «чуди белоглазой»? Сохранились ли их жилища, изделия, культовые сооружения и другие памятники?

Точно ответить на эти вопросы пока не могу.

В документах середины XVII века, связанных с Заонежьем, сообщается: «Сыскались, государь, на речке на Анданге, на суземе, на черном лесу чудские печища, и лесом, государь, те чудские печища поросли большим, обойма дерево по полутора, и по два, и больше».

В XVII веке печищем называли однодворную деревню, где проживала большая семья. Впоследствии так стали обозначать любую деревню в Заонежье и Архангельской губернии.

Однако заброшенные в северных дремучих лесах старинные избушки, якобы принадлежавшие «чуди белоглазой», называли черными печищами.

Те, кто знал о таких избушках, посторонним старались не рассказывать. Считалось большим грехом указать к ним дорожку. Ведь, согласно преданиям, «северные карлики»-чародеи нередко возвращались в свои покинутые много лет назад жилища. И, встретив там постороннего человека, могли ему здорово навредить.

И все же люди посещали тайком черные печища, которые до сих пор можно встретить в лесах Карелии, в Ленинградской, Мурманской и в Архангельской областях. Но даже отшельники остерегались в них селиться или хотя бы оставаться на ночлег.

Полусгнившие бревенчатые и необычно маленькие избушки приходилось видеть мне в верховьях реки Пинега.

При поверхностном осмотре можно предположить, что этим заброшенным строениям более двух веков. Размеры их едва превышают домики на детских игровых площадках. Взрослому человеку там не подняться в полный рост. Ничего особенного в черном печище обнаружить не удалось. Не встретились ни сами «северные карлики», ни явные следы их обитания.

Изумрудный дылда

В лесах на реке Пяльма, что впадает в Онежское озеро, я познакомился с местным охотником. Звали его Потапом. Жил он по какой-то неясной причине отшельником в полуземлянке, оставшейся от старого скита. Рассказал мне Потап, что когда в15-16 веках русские стали обращать «чудь белоглазую» в православную веру, та не очень сопротивлялась. Но по наказу старейшего чудьского колдуна крестились только дети и молодежь, а старики ушли в свои потайные ямы, под которыми располагались так называемые перевернутые пирамиды. Туда же они унесли и сокровища, накопленные за многие века. И в первую очередь какого-то «дылду-шептуна» — священного истукана, выполненного из темного изумруда.

Откуда взялось столько драгоценного камня, чтобы изготовить идола, Потап не знал. Но уверял, будто маленькие человечки обладали несметными сокровищами. Сохранилось предание, что «из золота и драгоценных каменьев северные карлики собирались соорудить «дылде-шептуну» — главному своему идолу, покровителю и предсказателю особое жилище: пирамиду, только перевернутую маковкой вниз».

Лишь тогда якобы изумрудный истукан раскроет «чуди белоглазой» все тайны прошлого и нашепчет будущее до самого последнего дня земной жизни людей.

Уже не в Заонежских лесах, а на Полярном Урале, в Финляндии и на норвежском острове Серейа мне доводилось слышать описание изумрудного «дылды-шептуна» и о том, как в разные времена его пытались отыскать охотники за сокровищами. Пытались, да ничего хорошего из этого не выходило. Никому не давался в руки драгоценный истукан. А многие искатели «дылды-шептуна» бесследно исчезали в северных лесах и болотах… Конечно, в тех дремучих местах немудрено пропасть, но многие считали: искателей похищали и уводили в свой мир подземные карлики.

Знамение и предсказание

Давно известно: чем знаменитей человек, тем больше сложено преданий, былей и небылиц о его жизни и смерти. Царь Иван Грозный — не исключение. О кончине государя подробно писал Николай Михайлович Карамзин: «Крепкий сложением, Иоанн надеялся на долголетие; но какая телесная крепость может устоять против свирепого волнения страстей, обуревающих мрачную жизнь тирана? Всегдашний трепет гнева и боязни, угрызение совести без раскаяния, гнусные восторги сластолюбия мерзостного, мука стыда, злоба бессильная в неудачах оружия, наконец, адская казнь сыноубийства истощали меру сил Иоанновых: он чувствовал иногда болезненную томность, предтечу удара и разрушения, но боролся с нею и не слабел заметно до зимы 1584 года.

В сие время явилась комета с крестообразным небесным знамением между церковию Иоанна Великого и Благовещения. Любопытный царь вышел на Красное крыльцо, смотрел долго, изменился в лице и сказал окружающим: Вот знамение моей смерти!

Тревожимый сею мыслию, он искал, как пишут, астрологов, мнимых волхвов, в России и в Лапландии, собрал их до шестидесяти, отвел им дом в Москве…»

По слухам, дом для северных предсказателей был выделен вначале в Китай-городе, а затем в Кремле. Царский любимец боярин Богдан Яковлевич Вельский ежедневно навещал их и расспрашивал о небесных знаках, о болезни государя. Потом слова волхвов передавал Ивану Васильевичу.

— А крепки ли в своих познаниях те чародеи-кудесники? — каждый раз интересовался государь.

— Мудры, серьезны, прозорливы! — отвечал Вельский. — Вот только один попался неказистый. Малехонький — у коня под брюхом пройдет не согнувшись, и молчун к тому же. Зато бородища у него по земле волочится. Все чародеи речи мудрые глаголят, а этот ходит кругами по горнице, пол бородой метет и свистит.

— Где ж такого бестолкового отыскали? — удивился Иван Васильевич.

— Из-под Каргополя доставили, — пояснил боярин… — В тамошних лесах молодцы его изловили. А сам он из «чуди белоглазой» происходит. Хотел окаянный по их обычаям в землю уйти, да не успел. За бороду извлекли…

Как гласила молва, астрологи и волхвы предсказали день кончины Ивана Грозного. Конечно, такое известие очень расстроило царя. Он приказал провидцам под страхом смерти никому не сообщать о своих прогнозах.

Карамзин, ссылаясь на современника Ивана Грозного, писал, что царь сказал Вельскому: «Объяви казнь лжецам астрологам: ныне по их басням мне должно умереть, а я чувствую себя гораздо бодрее».

Но день еще не миновал, ответствовали ему астрологи. Для больного снова изготовили ванну; он пробыл в ней около трех часов, лег на кровать, встал, спросил шахматную доску; хотел играть с Вельским… вдруг упал и закрыл глаза навеки.

…В сии минуты царствовала глубокая тишина во дворце и в столице: ждали, что будет, не дерзая спрашивать. Иоанн лежал уже мертвый, но еще страшный для предстоящих царедворцев, которые долго не верили глазам своим и не объявляли его смерти. Когда же решительное слово «не стало государя!» раздалося в Кремле, народ завопил громогласно».

Под кровом вечной тишины

Конечно, в первые дни после смерти царя никому не было дела до астрологов и волхвов. Наконец, вспомнили о них. Решил Богдан Вельский отпустить предсказателей. Незачем им теперь в Москве отсиживаться на казенных харчах. Явился боярин в дом, где проживали астрологи и чародеи. Все оказались на месте. Вот только «малехонький свистун» куда-то запропастился.