Лебединый крик (сборник) - Алексеев Сергей Петрович. Страница 24
Появился огромный нечесаный мужик. В руках дубина.
Подошел к первому. Хвать дубиной по голове – и в прорубь.
Подошел ко второму. Хвать – и в прорубь.
Поравнялся нечесаный мужик с Ишутой.
Понял Ишута: все!
Схватили Ишуту за руки, за ноги, потащили к реке, оглушили дубиной по голове. Опустили под лед в Яузу.
Кончил свой век Ишута.
Все просто. Все ясно. Э-эх, жизнь человечья! Ни веревок, ни пуль, ни топора не надо.
Смутное время. Страшное время. Лютость по русской земле ходила. Сила ломила силу.
Крест поцеловал
Разбитые под Москвой отряды Ивана Болотникова отошли к Калуге. Началась осада Калуги царскими войсками. Продолжалась она пять месяцев. Не взяли город царские воеводы. Отступили. Но и Болотников решил Калугу больше не удерживать. Ушел со своими отрядами в Тулу. В Туле посад больше. Здесь крепостные валы выше. Здесь кремль надежнее.
Пришли войска Болотникова в Тулу, а тут неожиданность. Оказалось, в Туле находятся отряды терских, волжских и донских казаков. Привел их сюда самозванец из Мурома Илейка Коровин – «царевич Петр».
Шепчут люди Болотникову:
– Царевич он, царевич!
– Он сын царя Федора Ивановича и царицы Ирины Годуновой.
– Внук царя Ивана Грозного.
Усмехнулся Болотников. Однако не поссорились они с Илейкой Коровиным. Не повздорили. Наоборот, объединились «царевич Петр» и Болотников. Вместе стали готовиться к новым боям с царскими воеводами.
Войска Шуйского не оставили повстанцев в покое. Был отдан приказ осадить Тулу.
Под Тулу прибыл сам царь Василий Шуйский. Пришла артиллерия, осадные пушки.
Всем хороша для обороны Тула. Неудобство одно – город лежит в низине. По низине петляет река Упа. Бежит она и под стенами Тулы.
Четыре месяца штурмовали царские войска Тулу. Взять не смогли. Тогда воеводы решили перегородить Упу большой плотиной и затопить город.
Согнали под Тулу людей. Начались строительные работы.
Растет, растет плотина.
Довольны воеводы. Доволен Шуйский.
Готова плотина. Перегородила она Упу. Поднимается вода в Упе. Заливает луга и пашни, подбирается к улицам города.
Довольны воеводы. Доволен Шуйский.
Разливается. Разливается вода все шире. Хлынула в город.
Довольны воеводы. Доволен Шуйский.
Страшным бедствием явилась вода для Тулы. Затопила она все кругом: дома, склады, амбары, конюшни, сараи. Погибли продовольственные припасы, промокла мука, отсырела, растворилась в воде соль.
Пришлось Болотникову и «царевичу Петру» пойти на переговоры с Шуйским.
Они соглашались сдать город, но ставили условие, чтобы всем осажденным в Туле была сохранена жизнь.
Василий Шуйский согласился. Он старался побыстрее взять Тулу, так как к осажденным спешили новые отряды восставших.
Поклялся Шуйский выполнить точно условия Болотникова и «царевича Петра» – всем восставшим сохранить жизнь. Даже крест поцеловал.
– Крест поцеловал! Крест поцеловал! – разнеслось по Туле.
Открыли восставшие царским войскам ворота.
Вода кругами
Не сдержал клятву Василий Шуйский. Хоть и распустил он по домам многих из тех, кто оборонялся в Туле. Однако и Иван Болотников, и «царевич Петр», и другие предводители восстания были взяты под стражу.
Но царь Шуйский не стал с ними расправляться сразу. Не торопился. Не хотел вызывать волну нового возмущения.
Четыре месяца после сдачи Тулы прожил «царевич Петр». Ждал своей участи. И вот приговор:
– Повесить!
Повесили «царевича Петра» – самозванца из Мурома Илейку Коровина.
Болотников же был отправлен далеко от Тулы, далеко от Москвы.
Дорога его шла на север. Болотникова везли через Ярославль, через Вологду. Потом на Белое озеро, мимо Кирилло-Белозерского монастыря. Дальше места и вовсе пошли глухие. Озеро Воже. Озеро Лача. Река Онега.
Привезли Болотникова в город Каргополь. Топи кругом бездонные. Леса – дремучие, непроходимые.
Ехал Болотников, о прошлом думал. Поносила его судьба по свету. Был он в Турции. Был он в Венгрии. Был в Польше. В Италии. Последний приют – в Каргополе.
Бился с барами он, с воеводами. Чуть-чуть – и Москву бы взял. А нынче закончит свой век на холодном севере.
Недолго здесь прожил Иван Болотников.
– Ослепили! Ослепили! – вскоре прошел по городу слух.
Действительно, Болотникову выкололи глаза.
А затем и вовсе страшная новость:
– Ивашка посажен в воду!
По приказу царя Василия Шуйского Болотникова утопили.
Сошлась вода кругами над местом казни. Жил человек, и – нет.
Не кончалось жестокое время. Сила ломила силу. Лютость по русской земле ходила.
Глава четвертая
Лжедмитрий II
В глазах рябит
Не убывает в России число самозванцев. Наоборот – растет.
Не успели казнить «царевича Петра», как тут же появился новый царевич Петр. Мол, жив, здоров, а казнен вовсе не он. Не его повесили.
Потом в далекой Астрахани возник вдруг «царевич Август», потом «царевич Лаврентий», затем «царевич Федор». И пошло, и пошло, и поехало…
Хромоногая Соломанида – старуха-всезнайка – ходила по селам, клюкой стучала. Новых царевичей называла.
– Объявился царевич Клементий, – сообщала старуха Соломанида и добавляла: – Настоящий!
Через какое-то время:
– Объявился царевич Савелий, – и добавляла: – Настоящий.
Еще через какое-то время:
– Объявился царевич Семен, – несла Соломанида новое имя. И опять прибавляла: – Настоящий!
Потом пошли:
«царевич Василий»,
«царевич Ерошка»,
«царевич Гаврилка»,
«царевич Мартынка».
И все – настоящие, о каждом твердила хромоногая Соломанида.
Сбились люди с толку. Сколько же их, царевичей, – прямо в глазах рябит!
Все самозванцы называли себя детьми или внуками царя Ивана Васильевича Грозного.
У каждого из них находились свои сторонники. Возникли при каждом вооруженные отряды.
Хотя и было много разных иных «царевичей», однако оставалось по-прежнему притягательным для всех имя царевича Дмитрия.
Лжедмитрий – московский дворянин Михаил Молчанов, который после убийства Григория Отрепьева оказался в Самборе, вскоре отошел от борьбы за московский трон. Однако все ждали нового Дмитрия.
Ждали.
Ждали.
И он появился.
– Царевич Дмитрий, царь Дмитрий объявился! – торопилась с новой вестью хромоногая Соломанида. Ходила по селам, клюкой стучала:
– Воистину он настоящий!
Дождались!
Город Пропойск. Белая Русь. Появился однажды в Пропойске странный человек.
Решили стражники, что это какой-то лазутчик. Схватили его, посадили в тюрьму.
В тюрьме человек заявил, что он – Андрей Нагой, родственник убитого в Москве царя Дмитрия. Человек стал требовать, чтобы его отправили в город Стародуб.
Решили в Пропойске с ним не связываться. Отправили в Стародуб.
Прибыл человек в Стародуб и тут тоже заявил, что он – Андрей Нагой, родственник бывшего царя. А вслед за этим сообщил и еще одно:
– Царь Дмитрий жив!
– Жив?!
– Жив! Жив! – подтвердил человек. И у тише, доверительно: – Царь находится отсюда недалеко.
– Царь Дмитрий жив! Царь – недалеко, – передавалось по Стародубу.
Прошло какое-то время. Жители Стародуба к человеку с вопросом:
– Так где же царь?!
– Недалеко, недалеко, – повторил Андрей Нагой.
Прошло еще какое-то время.
– Так где же царь Дмитрий?!
– Совсем недалеко.
И вот однажды услышали жители Стародуба от Андрея Нагого:
– Вот он царь!
– Где? Где?
– Вот он, – повторил Нагой и показал на себя.
Глянули люди. Действительно схож. И роста такого же невысокого, и телосложением вроде одинаков.
– Вот он, ваш царь, – повторил Нагой.
Тут же прошла молва: мол, царь Дмитрий принял имя Андрея Нагого, так как опасался преследования, скрывался от Василия Шуйского.