Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет - Чудакова Мариэтта Омаровна. Страница 64
В одном из замечательных исследований недавних лет дается анализ частной переписки начала 80-х годов:
«Походы за едой, поиск одежды – что-то вроде похода за грибами – то ли найдешь, то ли не найдешь. Вопрос ставится в пассивной форме: “Как вас снабжают?” Кто снабжает, какая таинственная сила, от которой зависит человеческая жизнь? “Снабжение несколько улучшилось. Может это в связи с выборами. Молочные продукты без перебоя, иногда торгуют мясом, курами. Масла по-прежнему нет”. <…>» (22.11.1982).
Приводится отрывок из письма, «где эта неведомая «снабжающая» сила персонифицирована в секретаре обкома:
«У нас новый секретарь обкома, вроде чуть получше стало с продуктами – талоны на масло отменили, но на сахар (по 1 кг) и на колбасу (0,5) еще сохраняется» (Козлова Н. Советские люди: Сцены из истории. М., 2005.
С. 413, 414. Выделено автором).
Приведу эпизод из моей личной жизни этих же самых лет. Мой муж, профессор Александр Павлович Чудаков, вернулся из продуктового магазина около нашего дома с пустыми руками, но как-то слишком для такого нередкого в те годы события расстроенный и огорченный.
– Знаешь, ты, пожалуйста, не посылай меня больше за курицей…
– А что такое?
– Мы все стояли у пустого прилавка, ждали. Обещали вывезти кур. Вот рабочий с грохотом везет тележку с курами неправдоподобно синего цвета. Старушки как кинулись к ней – ив одну минуту всех кур расхватали…
Он помолчал и сказал:
– Я, конечно, мог через их головы дотянуться и взять – хоть три… (Он был высокого роста.) Но я же не могу так делать…
И пошел к своему письменному столу.
Напоминаю: дефицит – это когда всем необходимых товаров на всех не хватает. За ними – огромные очереди. Такие очереди – многочасовые – стояли, например, на улицах Советского Союза за туалетной бумагой. И принято было, купив штук десять рулонов – (демонстрируя для этого отстоявших в очереди детей или внуков!..), нанизать их на бумажную веревочку, повесить на шею – и гордо идти по улице с этим добытым в боях ожерельем…
А кто мне не поверит, пусть спросят у своих бабушки и дедушки – они не дадут соврать!
А если они скажут, что ничего подобного никогда не видели, – Бог им судья!
…Тогда в кругу близких я пустила афоризм собственного изготовления: «Мужчина, дважды простоявший в очереди за туалетной бумагой, теряет способность быть гражданином».
Когда какой-то необходимый товар вдруг появлялся на прилавке – знаете, какие употреблялись для этого глаголы?
Выкинули и выбросили.
Соседки заполошно кричали друг другу:
– Алевтина, беги скорей – полукопченую выкинули! Хватай Ольгу на руки, Сережку с собой – полкило дают в одни руки!
Значит, если захватить двоих детей – можно отовариться полутора килограммами полукопченой колбасы…
Тут штука была еще в том, что полукопченую выбрасывали на прилавки еще реже, чем вареную. А она ценилась выше, поскольку, во-первых, считалась более качественной закуской под выпивку, а, во-вторых, – могла дольше лежать в холодильнике…
Другими словами, дефицит – это черта так называемой «плановой» экономики, – той самой, которая существовала в нашей стране до реформ Ельцина – Гайдара. До замены плановой экономики – нерыночную.
При рынке понятие дефицита исчезает. Почему?
Да потому что любой торговец тщательно следит за спросом. Где первые признаки дефицита – туда он радостно бросается со своим товаром (пока конкуренты не прознали), зная, что у него все раскупят. А покупатель не закупает товары впрок: он уверен, что когда понадобится – пойдет и купит.
При плановой же экономике план совсем не зависит от спроса. Выпускают и закупают за границей товара не столько, сколько люди требуют, а сколько спланировали. А планируют, учитывая не спрос, а какие-то совершенно другие данные.
Например – знали, что такая-то часть колбасы, ветчины, мандаринов, а также импортной одежды и обуви пойдет в спецраспределители – магазины для партийных и государственных чиновников и их семей. А остальное – простым советским людям. Пусть давятся в очередях, вырывают друг у друга рулоны туалетной бумаги… Кому не хватит – обойдутся.
Именно про брежневскую эпоху (напомним ее хронологические рамки: 1964–1982) многие пожилые люди (а за ними и их близкие, того времени не знавшие) сегодня повадились говорить: «У нас всё было!». В действительности именно в те годы как раз ничего не было.
Тогда-то и появился такой анекдот. Проходит 20 лет. Продуктовый магазин. Человек подходит к продавцу: – Свешайте, мне, пожалуйста, полтора кило пищи.
К этому все и шло – и самым серьезным образом.
24. Как в советских магазинах исчезали и постепенно исчезли еда, обувь, одежда и все остальное
Холодильник был в те времена, во-первых, – роскошью, во-вторых, его почти невозможно было достать! Такое чудное, сейчас забытое слово бывало в ту счастливую эпоху… (конец 1950-х – начало 1960-х).
В Южной Африке еще недавно процветал расовый апартеид, в Советском Союзе и сегодня безмятежно процветает социальный апартеид. У истока этого явления стоит Ленин. Это он в годы гражданской войны приказал установить привилегированное снабжение ответственных работников, потом присоединил к их числу и иностранцев.
.. Так зародилось то, что развилось потом в так называемую «торговую спецсеть».
«.. При тотальном дефиците магазин – вовсе не магазин. Как бы ни был он скуден, грязен и запущен, все равно это некий священный храм распределения благ, а его работники – жрецы, получившие от высшей власти право наделять и лишать, казнить и миловать… Именно так все это и выглядело осенью 1991 года» (Е. Гайдар, 1996).
Можно добавить – как и несколько десятилетий до этого.
Об этом – еще один рассказ Жванецкого 70-х годов: «На складе». Опять о пище, но также и о продукции легкой промышленности. В советские годы она еще более недоступна тому, кто не приближен к партийным властям.
Рассказ о таком человеке, который попал «к ним внутрь».
«Главная мечта нашего человека – попасть на склад. Внутрь базы. В середину».
С этого места слушателям – советским людям, замученным дефицитом, – все уже было ясно. И они заранее послушно ложились от смеха.
Процитируем фрагменты. Рассказ – длинный, но весь состоит из простейших и кратчайших реплик: диалог того, кто ведает складом, и посетителя.
Первая реплика – посетителя. Он называет предмет, который ему нужен. Сотрудник склада записывает предполагаемое количество – «одна». Но ошалевший от изобилия посетитель тут же корректирует запрашиваемое количество…
«– Шапки.
– Одна.
– Да. Две.
– Дальше.
– И еще одна.
– Три. Дальше.
– Пишите четвертую.
– Так. Обувь?»
Конечно, чтобы смеяться над этими короткими репликами, кое-какое представление о советском времени иметь надо. Но ведь и «Войну и мир» Льва Толстого, пожалуй, не понять, если ничего не знать о войне 1812 года: какие-то французы посреди зимней Москвы почему-то костры жгут…
Так вот поясняю: хорошую мужскую зимнюю шапку купить в магазине в «брежневское» время было невозможно'. (И именно об этом написал Владимир Войнович остроумнейшую повесть «Шапка».)
Пожалуйста, дорогие друзья-читатели, примите это как факт. Хотя поверить этому вам, родившимся в 90-е, скажем, годы, нелегко. И это – благодаря в первую очередь герою книжки, которую выдержите в руках. Да, это он, как увидите дальше, решился – и кардинально изменил ситуацию.