Разноцветные моря - Чуковский Николай Корнеевич. Страница 6

— Ну, тогда Зеленого не существует.

— А у нас есть Зеленое, — сказала Настя.

— И будет еще Лиловое, — крикнул Вовочка. — Идемте, разобьем оставшиеся бутылки.

— Потом сделаем из газеты кораблики и пустим их по морям! — предложила Настя.

Дети мигом домчались до последней залы, где еще оставалось шесть бутылок с лиловыми черницами. Вовочка наклонился над водой, чтобы достать их, но в эту минуту в двери, ведущей в склад, щелкнул замок.

Дверь распахнулась, и на пороге появились трое — милиционер, Костин папа и продавец магазина с карандашом за ухом.

Глава пятая. Предатель

Детям сразу стало понятно, что все погибло. Похищение бутылок обнаружено. Преступники застигнуты. Улики налицо, да еще какие улики: горлышки шести бутылок, торчащие из воды, и четыре чернильных океана.

Теперь оставалось надеяться только на быстроту ног. Настя первая сорвалась с места и полетела по доскам. За ней помчался Костя. Грузный Вовочка бежал сзади всех. Доски гнулись под Настиными ногами и с такой силой шлепались об воду, что в воздух взлетали тысячи раскрашенных брызг. Чудовища на стенах, ощетинившись, корчили рожи.

Управдом Дмитрий Иваныч пустился вдогонку за детьми. Сапожищи его стучали, как чугунные. Он догнал Вовочку и обогнал, не тронув. Он гнался за сыном.

Беги, Настя, беги! Красное море уже позади, Синее тоже, вот Зеленое лижет бетонные стены, вот последнее — Черное море. Ура, поворот! Темнота. Лишь бы только не выскользнула доска из-под ноги. Ну, вот и лестница. Настя, как пуля, выскочила на двор.

Двор был совершенно пуст. Одни только голуби сидели на подоконниках. Двери шести черных лестниц глядели на Настю. Куда бежать? Настя юркнула в самую ближнюю дверь, притворила ее за собой и остановилась.

Двор огласился отчаянным криком. Управдом Дмитрий Иваныч выволок Костю на свет.

— Я тебе покажу, как воровать! — приговаривал он, таща Костю за руку.

Костя упирался и мотал головой.

— Ты у меня будешь знать, как воровать! — говорил управдом и хлоп! хлоп! хлоп! — кулачищем Костю по спине.

Костя, крича во все горло, сделал попытку упасть, но отец поднял его за руку и он повис над землей, поджав под себя босые ноги.

Затем появился Вовочка, которого вели под руки милиционер и приказчик. Он был бледен, но не кричал. Должно быть, от страха у него пересохло в горле. Увидев милиционера, управдом перестал бить Костю, но продолжал попрежнему крепко держать его.

— Дяденька, это не я, — вдруг заговорил Вовочка. — Ей-богу не я. Я только что туда пришел. Это все Костя и Настя.

«Дрянь! — подумала Настя — ведь он же сам подначил Костю стащить бутылки, а теперь все валит на нас. Меня даже не было в подвале, когда они забрались в склад».

Тут на двор выскочила тощая растрепанная женщина. Шпильки сыпались из ее головы на асфальт двора, но она не останавливалась их подбирать. Она бежала прямо к Вовочке, Это была Вовочкина мама.

— Товарищ, отпустите его, — умоляюще обратилась она к милиционеру. — Это ошибка. Он не мог сделать ничего дурного. Вы можете вполне верить ему. Он всегда говорит правду. Раз он утверждает, что его там не было, значит его не было. Вовочка, сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не играл с этой прачкиной девчонкой. Она известная воровка, товарищ. Она портит всех детей.

— Это Настя украла бутылки, — сказал Вовочка.

Настя не выдержала. Она просунула через двери руку и показала Вовочке кулак.

— Вот она! — закричал Вовочка.

Все кинулись к дверям. Настя понеслась вверх по лестнице. Выше! выше! выше! Она чувствовал, внизу за собой тяжелые шаги преследователей и ступеньки мелькали у нее под ногами. Площадку за площадкой пробегала она, мимо кухонных дверей многих квартир. Она со звоном опрокинула какое то мусорное ведро и услышала голос Вовочкиной мамы:

— Ловите ее! Она наверху!

Что будет делать Настя, когда добежит до самой верхней площадки? Может быть, открыт чердак? Она задыхалась, сердце ее колотилось неистово, и ее голые ножки попрежнему неслись по ступенькам. Ах, зачем она не удержалась и показала Вовочке кулак! Она гораздо лучше могла бы отплатить ему потом, когда о бутылках все позабудут. А так она только выдала себя и ее ждет страшное наказание. Неужели ее посадят в тюрьму? Ведь она не таскала бутылок. Она ни в чем, ни в чем не виновата! Только бы чердак не был заперт! Настя промчалась мимо последней площадки и понеслась выше. Еще несколько ступеней и она в безопасности. На чердаке она спрячется и ее никто не разыщет. А вечером мама придет туда вешать белье и спасет ее.

Но Насте не везло. На чердачной двери висел большой замок.

Настя с трудом сдержала готовое разорваться сердце и прислушалась. Она услышала, как по лестнице медленно поднимались ее преследователи.

«Они не торопятся, — горько подумала Настя. — Они знают, что мне от них никуда не уйти».

Она стала осторожно спускаться. Ведь все равно ее поймают. Зачем же ей сидеть на самом верху? Она им скажет… Что она им скажет? Они ведь ей не поверят.

Она прошла мимо самого верхнего окна, лестницы. Через окно была видна крыша. Там жгло солнце, торчали желтые трубы. Возле одной трубы сидел совсем белый голубок, засунув голову под крыло, и спал. О, если б Настя очутилась вдруг на крыше возле белого голубка! Ее никто, никто не мог бы стащить оттуда.

Топот ног на лестнице все приближался. Настя отвернулась от окна и вдруг в ее сердце снова зародилась надежда.

Она заметила, что дверь квартиры шестого этажа прикрыта не совсем плотно. Очевидно, ее случайно забыли затворить. Быстро-быстро домчалась она до этой спасительной двери. Она не думала о том, что ждет ее в незнакомой квартире. Пускай, все что угодно, лишь бы избегнуть незаслуженного наказания. Она ловко юркнула в дверь и притворила ее за собой. Щелкнул французский замок. Кругом было темно, как в мешке. Настя легла ничком на пол и уткнулась носом в какой-то коврик.

Глава шестая. В гостях у страшилищ

За дверью на лестнице раздавались шаги. Настины преследователи сначала прошли мимо и поднялись до чердака, потом стали спускаться. Настя слышала, как милиционер сказал Вовочкиной маме:

— Гражданка, вы меня напрасно заставили подняться. Здесь ее нет. Но вы не беспокойтесь — она от нас не уйдет. А сына вашего нам придется пока задержать. Он был пойман на месте преступления. Можете не тревожиться, его строго не накажут, ведь он несовершеннолетний.

Вовочкина мама что-то закудахтала в ответ, но Настя ее слов не разобрала, потому она спустилась далеко вниз. Прошло еще две минуты, и на лестнице все стихло.

Лежать Насте было неудобно. Что-то твердое давило ее в грудь. Она осторожно просунула под грудь руку и вытащила большую мужскую калошу. Эта калоша заставила ее подумать о том, где она находится. Ведь здесь, должно быть, кухня. А в кухне бывают окна. Почему же здесь так темно?

Настя приподнялась и стояла теперь на коленях. Она пыталась хоть что-нибудь рассмотреть в полном мраке, окружавшем ее. «Где я?» — подумала она, вспомнила дверь, в которую она проскользнула с лестницы и, дрожа от страха, снова опустилась на пол.

Она попала в квартиру Ведьмака.

Как она могла забыть, что именно за этой дверью живет Ведьмак? Ведь всего несколько часов тому назад, сегодня утром, она вместе с Костей поставила перед этой дверью чучело. И после этого совершить такую опасную ошибку, самой пойти в берлогу к страшилищу всего дома, к пучеглазому душителю кошек! Она так испугалась Вовочкиной мамы, что совсем потеряла голову. Да Ведьмак страшнее и Вовочкиной мамы и милиционера. Лучше попасть в тюрьму, чем в лапы Ведьмака!

Хорошо уж и то, что Ведьмак не заметил ее. Надо, пока не поздно, убраться по добру, по здорову.

Настя тихонько встала на ноги и начала осторожно пятиться к двери. Вдруг возле себя она услышала легкий шелест. Она обернулась и замерла.

В темноте сверкали два огонька, — два горящих глаза. Они не мигая смотрели на Настю крохотными, черными зрачками. Настя смотрела на них не дыша и не смея шевельнуться. Долго тянулось время. Настя сделала попытку тихонько приблизиться к двери, но опять услышала шорох и снова замерла. Горящие глаза стали медленно приближаться. Настя закрыла лицо руками. В воздухе запахло псом. Настя услышала под самым ухом чье-то сопенье и большая шершавая рука коснулась ее затылка. Настя не смела даже закричать.