Денискины рассказы: о том, как всё было на самом деле - Драгунский Виктор Юзефович. Страница 28
Однажды пришел точильщик в наше парадное. То есть оно было «черное», а не парадное, я уже говорил. Лестница без лифта, куда выходили двери кухонь маршальско-министерских квартир.
Домработницы притащили ножи. Я стоял и смотрел на искры, снопом бегущие из-под лезвия, которое звенело, касаясь вертящегося круглого камня.
Домработница тети Кати Фурцевой куда-то задевалась. Точильщик был хромой. Он попросил меня отнести ножи на четвертый этаж. Сказал цену – девять рублей. Я взбежал наверх, постучал. Открыла сама тетя Катя, в красивом домашнем платье. Она улыбнулась и дала мне десятку. Я побежал вниз и отдал деньги точильщику. Он дал мне рубль сдачи.
Я помчался назад, затарабанил в дверь и протянул тете Кате рубль:
– Вот сдача!
Она сказала:
– Ну что ты, мальчик! Возьми рублик себе!
– Зачем? – растерянно спросил я.
– Ну… – задумалась тетя Катя. – Ну, положи в копилочку.
Именно так она сказала. И закрыла дверь.
У меня не было копилочки. Я пошел вниз, размахивая рублем. Потому что тогда бумажный рубль был размером в небольшую салфетку. Особенно по сравнению с шестилетним мальчиком, то есть со мной.
У дверей нашей квартиры я наткнулся на маму. Она спросила, откуда у меня рубль. Я рассказал. Она забрала у меня рубль, крепко схватила за руку и поволокла наверх. Она постучала, дверь открылась, мама сунула рубль тете Кате Фурцевой и сказала что-то вроде того, что мы не нуждаемся в подачках.
Тетя Катя взяла рубль и что-то сказала вроде того, что не хотела обидеть.
Мама повернулась и пошагала вниз.
Я понял, что произошло что-то очень важное. Мы этот случай никогда не вспоминали. Даже папе не рассказали. Все было ясно. И очень полезно.
За доброе дело рублик не дают и не берут.
Надо сказать, что ребята из верхних квартир никогда не называли нас обидными словами. Ти па – «дворники».
А мы иногда называли их «принцами». Случалось, например, когда наглаженный-наряженный-надушенный с бантиком на кружевной рубашечке и в круглоносых лаковых ботиночках восьмилетний внучек усаживался в дедушкин «ЗИС» в сопровождении дедушкиного адъютанта в чине майора. Он ехал в Детский театр, хотя туда пешего ходу было десять минут.
Один раз такой мальчик садился в машину – с саблей! С огромной парадной дедушкиной саблей на перевязи. А саблю сзади поддерживал опять же адъютант.
Наверное, ехал в гости и выпросил саблю.
Вот тогда мы могли присвистнуть: «При-и-инц!»
Ну или иногда в споре: «А ты откуда знаешь, принц?» Ну и всё. Но они нас, повторяю, дворниками не обзывали. Мы сами знали, что мы дворники. А принцы, наверное, знали, что мы это про себя знаем.
Потом мы переехали в новую хорошую квартиру, на улицу Каретный ряд. Там двор был совсем неинтересный. Пустой земляной квадрат, потому что дом был только что построен. А потом там стали строить подземный гараж. То есть вообще никакого двора не стало, одна стройка.
Зато совсем рядом был сад «Эрмитаж», мы туда бегали играть.
Но вот что интересно.
В углу нашего двора стояли несколько совсем старых деревянных домов, с ужасными коммунальными квартирами. Там тоже жили мальчишки – и они нас громко обзывали «принцами» и больно били. Пока мы не стали собираться по двое или по трое ловить, их ловить и тоже бить.
Это, конечно, неприятно. Но это было.
Школа
Пожар во флигеле, или подвиг во льдах…
Мы с Мишкой так заигрались в хоккей, что совсем забыли, на каком мы находимся свете, и, когда спросили одного проходящего мимо дяденьку, который час, он нам сказал:
– Ровно два.
Мы с Мишкой прямо за голову схватились. Два часа! Каких-нибудь пять минут поиграли, а уже два часа! Ведь это же ужас! Мы же в школу опоздали! Я подхватил портфель и закричал:
– Бегом давай, Мишка!
И мы полетели как молнии. Но очень скоро устали и пошли шагом.
Мишка сказал:
– Не торопись, теперь уже все равно опоздали.
Я говорю:
– Ох, влетит… Родителей вызовут! Ведь без уважительной же причины.
Мишка говорит:
– Надо ее придумать. А то на совет отряда вызовут. Давай выдумаем поскорее!
Я говорю:
– Давай скажем, что у нас заболели зубы и что мы ходили их вырывать.
Но Мишка только фыркнул:
– У обоих сразу заболели, да? Хором заболели!.. Нет, так не бывает. И потом: если мы их рвали, то где же дырки?
Я говорю:
– Что же делать? Прямо не знаю… Ой, вызовут на совет и родителей пригласят!.. Слушай, знаешь что? Надо придумать что-нибудь интересное и храброе, чтобы нас еще и похвалили за опоздание, понял?
Мишка говорит:
– Это как?
– Ну, например, выдумаем, что где-нибудь был пожар, а мы как будто ребенка из этого пожара вытащили, понял?
Мишка обрадовался:
– Ага, понял! Можно про пожар выдумать, а то еще лучше сказать, как будто лед на пруду проломился, и ребенок этот – бух!.. В воду упал! А мы его вытащили… Тоже красиво!
– Ну да, – говорю я, – правильно! Но пожар все-таки лучше!
– Ну нет, – говорит Мишка, – именно что лопнувший пруд интереснее!
И мы с ним еще немножко поспорили, что интересней и храбрей, и не доспорили, а уже пришли к школе.
А в раздевалке наша гардеробщица тетя Паша вдруг говорит:
– Ты где это так оборвался, Мишка? У тебя весь воротник без пуговиц. Нельзя таким чучелом в класс являться. Все равно уж ты опоздал, давай хоть пуговицы-то пришью! Вон у меня их целая коробка. А ты, Дениска, иди в класс, нечего тебе тут торчать!
Я сказал Мишке:
– Ты поскорее тут шевелись, а то мне одному, что ли, отдуваться?
Но тетя Паша шуганула меня:
– Иди, иди, а он за тобой! Марш!
И вот я тихонько приоткрыл дверь нашего класса, просунул голову и вижу весь класс, и слышу, как Раиса Ивановна диктует по книжке:
– «Птенцы пищат…»
А у доски стоит Валерка и выписывает корявыми буквами:
«Птенцы пестчат…»
Я не выдержал и рассмеялся, а Раиса Ивановна подняла глаза и увидела меня. Я сразу сказал:
– Можно войти, Раиса Ивановна?
– Ах, это ты, Дениска, – сказала Раиса Ивановна. – Что ж, входи! Интересно, где это ты пропадал?
Я вошел в класс и остановился у шкафа. Раиса Ивановна вгляделась в меня и прямо ахнула:
– Что у тебя за вид? Где это ты так извалялся? А? Отвечай толком!
А я еще ничего не придумал и не могу толком отвечать, а так, говорю что попало, все подряд, только чтобы время протянуть:
– Я, Раиса Иванна, не один… Вдвоем мы, вместе с Мишкой… Вот оно как. Ого!.. Ну и дела. Так и так! И так далее.
А Раиса Ивановна:
– Что-что? Ты успокойся, говори помедленней, а то непонятно! Что случилось? Где вы были? Да говори же!
А я совсем не знаю, что говорить. А надо говорить. А что будешь говорить, когда нечего говорить? Вот я и говорю:
– Мы с Мишкой. Да. Вот… Шли себе и шли. Никого не трогали. Мы в школу шли, чтоб не опоздать. И вдруг такое! Такое дело, Раиса Ивановна, прямо ох-хо-хо! Ух ты! Ай-яй-яй.
Тут все в классе рассмеялись и загалдели. Особенно громко – Валерка. Потому что он уже давно предчувствовал двойку за своих «птенцов». А тут урок остановился, и можно смотреть на меня и хохотать. Он прямо покатывался. Но Раиса Ивановна быстро прекратила этот базар.