Духи реки - Прозоров Александр Дмитриевич. Страница 22

— Пять… — прошептал себе под нос Тигриный Волк.

Он не испугался. Ничуть. Ни капельки. Но ноги его сами собой сделали два шага назад, пятясь от смертельной опасности. И это стало сигналом. Стая голодных волков — а зимой голодны все и всегда — выметнулась из укрытия и большими неуклюжими прыжками кинулась к столь неожиданной, но желанной добыче. Неуклюжими потому, что серые хищники не имели снегоступов и проваливались в пушистое рыхлое одеяние зимнего леса почти по самую голову. Вслед за первыми на свет выскочили ещё три зверя и тоже заторопились к маленькому одинокому существу, добровольно явившемуся на смерть. Кто первый успеет вцепиться — тому больше всех мяса и достанется.

Длинная палка в руках добычи волков не смутила. Никто из них ни разу в своей жизни человека не видел. Ведь в те далёкие времена на всей огромной планете жило так мало людей, что все вместе они не смогли бы заполнить даже одного современного города. Разве только небольшой посёлок в центре сельского района. И потому большая часть зверей, хоть и путешествовавших на большие расстояния, даже не подозревала о появлении в лесах такого существа, как человек. И уж тем более нисколечки его не боялась.

Приближающиеся волки зарычали от возбуждения и голода. Они были так уверены в скором обеде, что даже не стали охватывать добычу, чтобы помешать ей убежать — так и пробивались через сугробы тесной толпой. Тигриный Волк больше не отступал. Посмотрел свысока на самых ближних из врагов, повернул копьё остриём вниз, вскинул руки над головой… и резко опустил оружие, вкладывая в удар всю свою силу.

— Х-хо! — Острое каменное остриё без труда пробило шкуру самому крупному, уже поседевшему матёрому вожаку и вошло глубоко в тело. Зверь мгновенно обмяк, охотник рывком выдернул копьё, с такой же силой ударил второго серого хищника, дёрнул древко назад и… И не смог этого сделать. Намертво застряв в туше, копьё лишь слегка приподнялось вместе с ней. Кровожадные звери, подоспевшие следом, уже рвались к ногам, словно не заметив смерти наиболее сильных своих сородичей, белые клыки щёлкали совсем рядом, Пыхтун уже чувствовал тепло их дыхания. Ещё миг — и вцепятся.

Юный охотник отпустил древко бесполезного копья, попытался выдернуть топор, попятился — но опоздал, один из волков уже вцепился в край снегоступа. Потеряв равновесие, Пыхтун взмахнул руками, опрокинулся на спину, ощутил, как на бедро ступила когтистая лапа — и вот теперь ему стало страшно. От предсмертного ужаса по телу прокатилась волна обжигающего жара, когда запрыгнувший на живот зверь вцепился ему в горло…

Почти вцепился — паренёк успел прикрыться руками, в одной из которых был зажат каменный топор. Клыки бессильно скрежетнули по камню, зверь издал непонятный хрип, шарахнулся вбок, утягивая топор за собой. Охотник не успел понять, что влажный язык излишне прыткого хищника просто примёрз к заиндевевшему от мороза тяжёлому кремню.

Тут сбоку что-то мелькнуло, волк изогнулся, отлетая в сторону с копьём в боку. Пыхтун же рванул топор к себе, освобождая его вместе с куском примёрзшей кожи, поддёрнул ноги, по которым топтался кто-то ещё, наугад ударил туда топором, услышал в ответ жалобный скулёж, отполз чуть-чуть, взмахнул ещё раз, теперь не попав никуда, и попытался встать, чтобы разглядеть хоть что-то поверх мелькающих шкур и…

— Великие духи! — Жалобный призыв не помог, и храбрый Тигриный Волк провалился в снег по самую грудь, причём ноги его опоры так и не почувствовали, бесполезно пиная что-то рыхлое и податливое.

— Вот тебе, вот! — яростно лупил кого-то Лёгкий Ветер.

В воздухе промелькнуло несколько копий, послышался жалобный скулёж и тявканье. Снег пару раз дрогнул и осел, утягивая свою жертву ещё глубже. Пыхтун наконец-то ощутил ступнями опору, толкнулся назад, потом вперед, расталкивая снег. Захлопал ладонью по насту, нащупывая снегоступы.

— Я убил двух волков! — услышал он радостный крик Лёгкого Ветра. — Я убил двух, целых двух! Двух волков!

Это означало, что схватка в снегу уже закончилась. От радости молодого охотника никто не отвлекал. Тигриный Волк от разочарования даже перестал барахтаться: обидно, когда всё самое интересное проходит без тебя.

— Двух! Целых двух! Белый Камень, Ломаный Клык, я убил двух волков! Теперь у меня тоже будет ожерелье!

— Волк? — появилась над снежной ловушкой голова отца. — Цел? Давай руку.

На вопрос юный охотник отвечать не стал, но от помощи не отказался: крепко ухватился за запястье, поднялся наверх и тут же нащупал ногой спасительный снегоступ. Перенёс свой вес на него, всунул ногу под ивовую дугу второго — и наконец-то огляделся. Все волки были здесь, на широкой дорожке от лещины к обрыву, вычищенной от снега и изрядно залитой кровью. Семь туш, четыре из которых были пробиты копьями. Опытный взгляд охотника сразу определил, что двух зверей поймали метательные гарпуны уже во время бегства. Это, понятно, постарались отец и вождь. Двух убил Лёгкий Ветер: одного наколол прямо на Тигрином Волке, второго сбил рядом. Ещё два были сражены копьём юного охотника и седьмой, похоже, не пережил удара топором по голове.

— Нужно снимать шкуры, пока тёплые! — спохватился Лёгкий Ветер. — А то ведь задубеют, потом и не шевельнёшь. Можно я освежую своих? Да?

— Нет, — покачал головой Белый Камень. — Беги в ложбину, предупреди, чтобы не ждали больше зверя. Мы его взяли. Пусть идут помогать.

— А клыки? — испугался Лёгкий Ветер. — Клыки забрать можно?

— Клыки забирай, — согласно кивнул вождь. — Они теперь по праву твои.

Дальше начались привычные охотничьи хлопоты: вынуть клыки, снять шкуры, разделать туши на удобные для переноски куски.

Волки в племени Мудрого Бобра всегда считались хорошей добычей. Прежде всего — победа над сильным и опасным врагом была почётна для любого охотника. Притом мех этих хищников среди прочих зверей чуть не самый тёплый, да и мясо, хорошо разваренное, протомлённое с травами, вкусно на удивление.

Вот только тёплые эти шкуры густо пахли волчьим духом, а потому охотники не носили их никогда, не использовали в одежде ни в каком виде, дабы не спугнуть в лесу иную добычу. Волчьи шкуры всегда отдавались женщинам.

Что касается мяса, то в походе варить его не в чем и некогда. Посему его добытчики или не ели вовсе, или больше давились, чем получали удовольствие. Если же добавить, что в схватке умный, сильный серый хищник нередко одерживал над человеком верх — то понятно, отчего такой добычей потомки Мудрого Бобра гордились, но особо за нею не гонялись. Оленя в силки взять — и проще, и удобнее. Или лося гигантского загнать. Тут и мясо сразу хорошее, и много его, и шкурой половину чума накрыть можно. С волком же, коли нужды особой нет, проще в стороны разойтись.

Увы, как раз такая нужда ныне и назрела. Стая серых хищников поселилась совсем близко от стойбища и занялась охотой. Зимой и так с добычей всегда трудно: крылатая дичь на юг улетает, много зверья просто спит, иные ходы под снегом роют и на глаза не попадаются.

С приходом же новых соседей вышло, что немногие зайцы и лоси вместо того, чтобы в охотничьи капканы идти, к волкам в брюхо попадали. Охотничье угодье одно, двум племенам на нём не прокормиться. Тут либо самим уходить, либо пришельцев гнать. Потомки Мудрого Бобра выбрали второе.

— Волчицы нет, — внезапно выпрямился Белый Камень, едва начав свежевать одного из крупных зверей, что первыми попали под удар копья. — Это не она, это тоже охотник.

— Клыки длиной с мой палец, — добавил Тигриный Волк, уже успевший прибрать главную ценность. — Конечно, мужчина!

— Скрылась, значит, волчица, — обернулся вождь на глинистый склон. — Теперь и не догонишь. Столько времени прошло!

— Не жалко, — отмахнулся юный охотник. — Вон, целых семь зверей взяли.