Шел ребятам в ту пору… - Харченко Людмила Ивановна. Страница 22
Наступление врага началось вновь. Четыре раза за четыре часа враг предпринимал танковые атаки. В бою был ранен командир Попов. Василий Дрищов сказал Ване:
— Надо найти комиссара Несмачного! Он должен заменить в бою командира.
Усков сел на коня, вихрем помчался к месту, где дрался Иван Михайлович, и передал сообщение о ранении командира.
Ночью, Ваня бросился искать отца. Товарищи рассказали ему, как обоз напоролся на вражескую засаду…
С этих пор Ваню будто подменили. Он не шутил, не пел своих песен. И все рвался в бой.
Наступил декабрь. Партизанский отряд вырос, закалился, имел уже свою героическую биографию.
Рейды не прекращались. Ни днем, ни ночью партизаны не давали врагу покоя. Как-то заняли дорогу на Буденновск. Видят, легковая машина идет на Левокумку, а в ней — два офицера. Пропустили машину. Метрах в трехстах от нее шел грузовик. Партизаны ударили по нему из противотанковых ружей. Машина остановилась. Завязался бой. Почти всех оккупантов перебили. Оставили пятерых «языков».
А легковая машина с надменными офицерами мчалась к комендатуре, над которой развевался красный флаг, а в здании — партизанское командование.
Бойцы зажгли машину, уничтожили офицеров и шофера. У старосты, который был задержан партизанами в комендатуре, узнали, какой силой располагают фашисты.
Но пора и на базу возвращаться. Примерно в тридцати километрах от Величаевки, у реки, на партизан наскочил вражеский отряд. Появился он внезапно, будто из-под земли вырос. Партизаны не успели принять боевой порядок, как фашисты пошли в атаку.
— Отступа-а-ть в камыши-и! — раздалась команда.
Дрищов, Трофимов, Горохов прикрывали отряд.
Ваня мчался к реке на пулеметной тачанке с секретарем райкома партии Михаилом Владимировичем Любченко и участницей гражданской войны Таисией Павловной Дядьковой. Еще, еще немного и они скроются в камышах.
Это было неожиданно… Ваня, словно подкошенный, упал в тачанку. Товарищи взяли его на руки, понесли в камыши.
Метрах в трехстах от берега Кумы, на песчаном островке, партизаны вырыли могилу. Положили Ваню у холмика. Кудрявые волосы шевелил ветер. Не скрывая слез, смотрели на парнишку в последний раз. Эх, Ваня! Ваня! Соловушка!
Накрыли Ваню белым полотном, положили сверху душистой полыни и засыпали могилу песком.
…Когда через четырнадцать дней Красная Армия изгнала фашистов, партизаны у могилы своего любимца провели митинг и поклялись сурово отомстить за смерть юного партизана Вани Ускова. Раздался прощальный ружейный салют, и партизаны ушли на запад — гнать и дальше врага с нашей земли.
19 января 1943 года Красная Армия и отряды партизан освободили Вознесеновку. Девушки убрали клуб. Зрительный зал быстро заполнялся жителями села. Партизаны расположились на сцене: они были в шапках-ушанках, в полушубках, в валенках и сапогах, в полном вооружении. Еще не начался митинг, когда в клуб вошла Анна Ивановна Ускова. Медленно она приближалась к сцене. Бледная, с дрожащими губами, внимательно, вглядывалась в лица партизан.
— Как же так, все тут, а моих двоих нету?! Где же мой сын Ваня Усков?
Воцарилась тишина. Партизаны растерялись:
— Он ранен в плечо. Мы поедем за ним, — услышали все чей-то задрожавший голос.
Поднялся Любченко:
— Товарищи! Врать нам нельзя. Анна Ивановна, ваш сын Ваня погиб смертью героя.
Анна Ивановна упала на пол, потеряв сознание.
Мать привели в чувство, отвезли домой. У ее изголовья склонились Несмачный, Любченко, Паскалов:
— Анна Ивановна! Мы так жалели Ваню. Он был нашим любимцем, нашим Соловушкой, — говорили партизанские вожаки.
— В разведку посылали, а сзади шли взрослые: оберегали его.
Мать не могла говорить. На цветастую подушку текли и текли ее горячие слезы.
Красные следопыты средней школы № 1 села Левокумского разыскали могилу юного партизана Вани Ускова и в 1961 году в торжественной обстановке перенесли его останки в центр села. Поставили хороший памятник. Именем героя Вани Ускова назвали пионерский отряд.
В честь тридцатилетия освобождения Дивного от немецко-фашистских захватчиков исполком Дивенского сельсовета решил 2-ю Степную улицу переименовать в улицу имени Вани Ускова.
Каждый год, в День Победы, Анна Ивановна Ускова вместе с дочерью Тосей и ее мужем, участником Великой Отечественной войны Василием Семеновичем Трофименко, едут в Левокумское, к могиле, в которой вечным сном спит сын и брат, спит маленький «партизанчик» из отряда «Сергей», голосистый Соловушка.
Вовкина гора
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 мая 1965 г Владимир Алексеевич Ковешников награжден орденом Отечественной войны II степени посмертно.
— Да что они с тобой сделали, ироды проклятые! — причитала жена Анна Свиридовна.
Трое детишек испуганно смотрели с печки на отца и не узнавали его: худой-прехудой, глаза ввалились, черная борода, как у дядьки Черномора. Старшенький, белобрысый Вовка, двадцать девятого года рождения, шагнул к отцу от Толиной люльки, привязанной к потолочной балке, бочком обошел вокруг него, рассматривая знакомого и незнакомого человека. Когда отец снял сорочку, собираясь мыться, Вовка, взглянул на спину, из-под кожи выпирали ребра и все косточки позвоночника, а руки, словно палочки.
— Папань, фашисты сделали из тебя скелет. — Вовка сел на лавку у окна и воинственно посоветовал: —Надо было вам всем прикончить фашистов и бежать. Ты же шофер, посадил бы пленных солдат на машину и ходу…
Алексей Тихонович сердито посмотрел на сынишку, но сказал беззлобно:
— Давай-ка лучше на печку лезь.
Володя заморгал белесыми ресницами. «Он думает, сладко сидеть на печке, когда в селе полно фашистов?! Ладно, я еще докажу… Был бы живой дедушка Тихон, он бы рассказал тебе, как надо драться за Советскую власть, которую он завоевывал вместе с другими дедами».
В полумраке низкой хаты Алексей Тихонович увидел немецкие вещи на лавке, вздрогнул, спросил:
— Откуда они?
— «Хозяева» новые живут у нас, — пояснила Анна Свиридовна и налила в таз горячей воды из ведерного чугуна. — Меня на печку с детьми погнали, идолы проклятые, а сами на наших кроватях, будто на собственных. Жарят, парят себе всякую всячину, детишки заглядывают, а они их грязным веником по лицу бьют!
Когда отец стал мыться, Володя молча вышел из хаты. На улице он долго смотрел на дом, что стоял наискосок через дорогу.
Жили в нем люди, а теперь его захватили враги, выгнали хозяев и поселили тут свой фашистский штаб. Вовка вспомнил, как позавчера немцы привезли в машине двух советских солдат. «Или разведчики или партизаны», — решил он, потому что руки у них были связаны, а лица в крови.
«Куда они их дели?» — Володя перешел пыльную дорогу, заглянул через каменный забор. У сарая легковая машина и несколько мотоциклов. Из форточки маленького оконца тянулся зеленый шнур. «А это что? Связь?» Володя пошел по-над стенками дворов, искоса посматривая на тонкий зеленый шнур. Свернул в переулок — кабель тянулся в направлении железнодорожной станции. «Конечно, связь! И, наверное, важная!» Вовка решил довести дело до конца, проследить, куда она ведет.
Село оставалось за спиной. Село в две улицы, длиной в семь верст каждая, без всяких названий, просто Первая и Вторая. От Второй улицы грейдер бежал на гору. Гора тоже без названия, и речка, через которую проложен мост, тоже.
Летом, когда мать возвращалась с работы, Вовка обрадованно передавал ей младших сестренок — пока мать на работе, ему приходилось их нянчить — и бежал на речку ловить рыбу.