Пещера Батикава - Новогрудский Герцель (Герцль) Самойлович. Страница 10

Да, Испания жила тогда страшной жизнью. Всем распоряжались монахи, над монахами же стояла святая инквизиция — судилище, которого даже короли боялись.

«Лучше тысячу невинных осудить, чем одного впавшего в грех отпустить», — говорили святые отцы инквизиции и хватали людей по малейшему подозрению. А кто попал в их руки, тому возврата не было. Чем кончался суд, знал каждый: сначала — пытки, потом — огонь костра. «Еретиков» сжигали, чтобы в огне очистились их грешные души.

Попались на глаза инквизиторам и некоторые из крестьян, раздобывших индейские зерна. Бедняги пострадали за то, что запомнили рассказы матросов и, сажая кукурузу, в точности повторили все, что проделывали индейцы: вырыли ямки, бросили рыбешку, с нею несколько зерен и все засыпали землей.

Они не представляли себе, к чему это может привести, а дело обернулось так, что стража инквизиции ночью схватила их и поволокла в тюрьму. Там начались пытки.

— Сознайтесь, что поклоняетесь языческому богу Тлалоку, — настаивали инквизиторы.

— Никакого Тлалока мы не знаем, — отвечали несчастные.

— А рыбку вместе с заокеанским зерном зачем бросали в землю?

— Как индейцы делают, так и мы…

— Как индейцы?.. Вот и сознались, — торжествовали инквизиторы. — Краснокожие бросают рыбу в землю затем, что приносят этим жертву своему Тлалоку. И вы, еретики, тоже пошли по их пути, отказались от святого креста, поклонились языческому идолу. Однако господь добр. Вы от него отступились, а он от вас нет. Он подсказал нам, как поступить: вы взойдете на костер, ваши тела сгорят, зато души будут спасены. Благодарите бога за его великую милость.

Святые отцы слов на ветер не бросали. Дымили костры в Испании. Ни в чем не повинных людей сжигали за то, что они пытались вырастить на опаленной солнцем скудной испанской земле индейское зерно.

После того как несколько «еретиков» было сожжено, рыбок в землю больше не бросали. Стали сеять индейское зерно просто так, без жертвоприношений Тлалоку.

Не получилось: кукуруза выросла хилая, еле поднялась. С такой и возиться не стоило.

Тогда нашлись умные люди, попробовали удобрить землю, как всегда удобряют. «Может быть, — подумали они, — дело вовсе не в Тлалоке, а в том, что кукуруза, подобно всякому растению, когда его сажаешь, нуждается в пище».

Что же вы думаете? Угадали. Рыбки, оказывается, именно для удобрения служили. На хорошо унавоженной почве кукуруза поднялась стеной. Таких великолепных всходов испанцы в жизни не видели. Урожай был собран огромный. И главное, без неприятностей. Отцы-инквизиторы не могли ни к чему придраться. Нельзя же считать, что разбрасывание навоза в поле — это жертва языческому идолу.

Испанские крестьяне скоро поняли: индейское зерно — клад для земледельца. Пришлось пшенице, овсу, ячменю потесниться ради заморской гостьи. Кукуруза пустила прочные корни сначала в стране Колумба, а скоро пошла шагать из Испании в Италию, из Италии в Турцию, из Турции в Венгрию, Румынию, Болгарию, в Закавказье, на Кубань.

… Леша лежал, смотрел в темноту и думал о писателе, который написал книгу, о том, что надо ему послать письмо.

Что написать, придумал тут же:

Письмо понравилось. Леша забеспокоился, как бы не забыть его до утра, но, вспомнив Костин наказ, решил подождать с отправкой. Ведь ни о чем сообщать пока нельзя.

Тогда стал думать, как быть дальше. Надо найти участок для доисторической кукурузы, надо ее высадить, надо за всходами ухаживать, надо договориться с Валькой и Пятитонкой, чтобы помогали, надо… Тысяча и одно «надо».

Насчет участка Леша решил быстро. Лучше всего высеять кукурузу на полянке возле пещеры. Самое милое дело — в стороне от всего, далеко от глаз, никто лезть не будет.

Насчет Вальки и Пятитонки сомнений тоже не было. Конечно, не откажутся. Раз вместе нашли, значит, и дальше будут действовать вместе.

Но забот, в общем, будет много. Шутка ли, какое дело начинают!.. Вздохнул, повернулся на другой бок, уснул.

Глава шестая

Есть мир громадный — вся земля.

И есть крохотный, под ногами.

Под ногами своя жизнь. Кто-то что-то строит, кто-то с кем-то борется, кто-то кого-то одолевает, а кто-то покоряется своей судьбе. Старшие пестуют малышей, соседи соседствуют с соседями, трудолюбивые трудятся, беззаботные ни о чем не заботятся…

Леша, Валька, Пятитонка, уткнув подбородки в землю, лежали на полянке и всматривались в жизнь среди травы: деловито снует муравей, задумчиво перебирает лапками божья коровка, ползет вверх по былинке мохнатая гусеница… Взбиралась-взбиралась и вдруг передумала, отправилась вниз. Шмель сердито прогудел над нею, наверно, отругал за бестолковость.

Очень жалко было нарушить жизнь милого мирка, наступить на него ногами, замахнуться острыми лопатами, все разрушить, все перевернуть, ничего не оставить на месте.

Но что поделаешь, иначе невозможно. Человек на то и человек, чтобы переделывать природу. Она от этого становится не хуже, а лучше.

Участок, отмеренный колышками, был невелик, но потрудиться пришлось немало. Целина. Самая настоящая. А техники никакой, одни лопаты.

Работали до вечера и до волдырей на ладонях. Зато, когда уходили, квадрат выглядел черным бархатом среди зеленой травы.

Белесый туман стелется по станице. Еще совсем рано. По улице шагают трое с удочками. Улица выводит прямо к реке.

На пути — садик с чахлыми деревьями. Их только недавно посадили. На этом месте была разрушенная церковь. В нее во время войны попала бомба. Высокие, метровой толщины стены стояли до последнего времени, но недавно был устроен воскресник, и общими силами их разобрали.

И вот — садик.

Леша предложил посидеть. Есть разговор.

Сели. Удочки прислонили к молоденькой акации.

— Ребята, — начал Леша, — вы думаете, мы просто так на рыбалку идем?

— Зачем так, — сказал Пятитонка. — Сейчас лещ клюет. Самая вкусная рыба.

— Нам лещ ни к чему, плотичка нужна.

— Плотичка!.. Какой же толк от плотвы? Разве если для ухи…

— Не для ухи, а для кукурузы, — поправил Вальку Леша.

Валька спросил, не бредит ли он.

Леша не очень находчиво ответил, что Валька сам, наверно, бредит, затем разъяснил свою мысль о рыбе. Прозвучало загадочно и неясно.

— Раз кукуруза у нас древняя, — сказал он, — значит, и сеять ее нужно по-древнему.

Пятитонка посмотрел на приятеля добрыми непонимающими глазами.

— Ну, а как по-древнему, Леша?

— Как в книге написано. Мне один мальчик дал… — Леша потрогал подбородок, пошевелил челюстью. — В ней что хочешь есть… И про рыбок. Без рыбешек древние индейцы кукурузу не сеяли.

— А с рыбешкой?

— А с рыбешкой сеяли. Ее закапывали вместе с зерном. Зерно — рыбка, зерно — рыбка… Испанцы, которые были там с Колумбом, думали, что это индейцы приносят жертву своему богу, но ученые потом разобрались: никакая не жертва. Рыба была для удобрения.

Действия древних индейцев возмутили Пятитонку до глубины души.

— Ишь что выдумали — рыбой разбрасываться…

Леша пожал плечами.

— Ему про удобрение, а он — «разбрасываться».

— Так что удобрение… Удобрение — на станции. Там суперфосфата сколько хочешь. Хоть грузовик бери.

— Ты думаешь, что говоришь? — вскипел Леша. — Древней культуре — суперфосфат…

Валька тоже накинулся на Пятитонку:

— Ну, чего ты лезешь? Ясное дело, суперфосфат не годится. Тогда ведь никакой химии не было…