Повесть о славных делах Волли Крууса и его верных друзей - Рушкис Валентин Соломонович. Страница 31

Незаконченная плотина и водослив теперь казались особенно слабыми и хрупкими. И, чтобы защитить их, отстоять от натиска бунтующей Метсайыги, ребята вышли на борьбу.

Вот это дело оказалось Волли по нраву! Ух и здорово же: глина в берегах подмыта, нависла над водой. Стукнешь ее багром раз, другой — так и валится! И вода сразу уносит каждый комочек, каждую лопату глины. А один раз Волли почувствовал себя настоящим богатырем: вместе с Харри они зацепили баграми целую гору глины. Громадина ка-ак бухнула в воду! Только брызги во все стороны полетели!

Словом, сначала все это было очень весело…

Но к вечеру все устали. Стало холодно, мерзли промоченные ноги. Надвигалась ночь. Директор Юхан Каэр сказал:

— Мы не имеем права дольше задерживать школьников.

— Мы не имеем права допустить катастрофу, — сказала Эви.

— Нужно отпустить детей, а самим остаться дежурить, — предложил Вальтер Пихлакас.

— Отлично! — решил директор. — На всякий случай есть ребята в интернате. Если что-нибудь случится, придется вызвать.

Директор громко объявил о своем решении. Еще он сказал, что домашних уроков на завтра можно не делать.

— Мы тоже останемся на ночь, — заявил Андрес. Он говорил «мы», потому что знал, что согласен остаться не только он, но и другие.

— Нет, — твердо сказал директор. — Берегите силы. Кто знает, что еще будет завтра… По домам!

Это был приказ, и все понимали, что ему нужно беспрекословно повиноваться: вода объявила войну гидростанции, а на войне должна быть военная дисциплина.

На плотине остались все учителя и учительницы Метсакюлаской школы, кроме Эммы Рястас. Они разожгли костер так, чтобы свет его падал на низовую часть плотины и на лоток — прорыва воды нельзя было допустить.

Эви с факелом в руке бегала смотреть на рейку. Шумела река, от костра и от факела ложились прыгающие, причудливые тени, и все это было необычно, как во сне.

Около полуночи на плотину пришли Эмма Рястас и школьная уборщица. Они принесли большой чайник с уже заваренным чаем, стаканы и корзину бутербродов. Это опять показалось Эви сном — Эмма Рястас на плотине, ночью?..

— Из окон хутора Вийу Ныгес виден костер, — объяснила Эмма. — Я знала, что все вы здесь. Я не могла вынести шипения старой Вийу. Ушла в свою комнату. А когда она легла спать…

— Вы боитесь ее? — удивленно спросила Эви. — Почему?

— Да, боюсь, — сказала Эмма. И вдруг улыбнулась: — А правда, с какой стати мне бояться ее? Как дико!..

— Эмма, переезжайте ко мне! Будем жить вместе!

— Спасибо, Эви. Не трудно ли вам будет со мной?.. Почему вы предлагаете мне помощь?

— А разве она вам не нужна? — вопросом на вопрос ответила Эви.

Дольше им разговаривать не пришлось.

— Товарищи, сюда! — закричал издали Вальтер Пихлакас, — Вода!

Вода просочилась вдоль стенок лотка. Коварный ручеек прокрался сквозь плотину — темный, мутный, опасный.

Чтобы он не уносил с собой глину, Пихлакас и Эви Калдма забрасывали этот ручеек песком. Все остальные трамбовали глину вдоль лотка, а Эмма Рястас светила им, подняв фонарь высоко над головой.

Но в шестом часу утра вода начала пробираться между комьями, насыпанными зимой. На низовом откосе появились мокрые пятна и разводы.

Плотине угрожала гибель.

— Позовите учеников! — скомандовал Юхан Каэр.

Пихлакас долго тряс за плечо Калью Таммепыльда. Богатырь, как ему и полагалось, спал богатырским сном. Наконец поняв, в чем дело, Калью поднялся на кровати, но еще долго сидел с закрытыми глазами, словно продолжал спать.

Зато Юри Куузик сразу вскочил и начал собираться. Он пообещал учителю, что «организует старшеклассников», и выполнил свое обещание очень быстро. Даже перевыполнил: он так барабанил в пустое ведро, что проснулись и малыши, которых директор никак не собирался вызывать. Проснулись и девочки на своей половине; они явились на плотину под предводительством Айме.

В темноте, невыспавшиеся, все дрожали не столько от холода, сколько от озноба. Малыши путались у взрослых под ногами или, как стадо овец, сбивались в тесную кучку на берегу.

— Нужен костер, — решил Юри Куузик. — Пацаны, давайте дров, ясно? Айме, будешь разжигать, ты на это мастер.

— Костер уже горит, — возразил Пихлакас.

— Тот пускай горит. Этого мало, товарищ Пихлакас. Нужен вот здесь, сразу за плотиной. Огромный: чтобы все разглядеть и чтобы весело было!.. Айме, верни Таммепыльду спички — здесь головешек можно взять!

И вот за плотиной к небу взметнулось яркое пламя. Стало светло. Сначала понемногу, по комочку, потащили ребята глину из ямы, расковыренной Калью и другими парнями покрепче. Потом в ход пошли ломы, лопаты и носилки. Глину ссыпали перед плотиной. Глину насыпали там, где вода угрожала перелиться через гребень или пробраться в обход. Глину утаптывали ногами, колотили трамбовками. Дела хватало всем.

Подошло время давать звонок на занятия. Но в этот день он так и не прозвенел, уроки пришлось отменить. Андрес и Рауль и вообще все школьники, живущие дома, зайдя в школу, оставляли в классах сумки и шли на плотину.

Когда Волли заглянул в свой класс, он увидел там только Харри Роосте.

— Ты что здесь делаешь? — спросил Волли.

— Как — что? Пришел в школу.

— А где все ребята?

— Ушли на плотину.

— Так чего ты ждешь?

— Видишь, уроков сегодня нет. А мама велела мне сразу после уроков бежать к тете Вийу. Вот я и не знаю, как быть.

— Вот чудак! — рассердился Волли. — И зачем только я тебя из воды вытаскивал? Мама велела бежать после уроков, а раз уроков нет, зачем же тебе бежать? Пошли на плотину!

И вместе с другими Волли и Харри принялись таскать на носилках глину.

В этот день работа была не такой радостной, как обычно. Редко слышались шутки и смех, потому что опасность нависла над плотиной: продолжала прибывать вода. Ясное солнце поднималось все выше, но и оно никого не радовало — это солнце пригревало каждую льдинку и снежинку, каждая сосулька на карнизе таяла, каплю за каплей прибавляя воды в их речку.

Словно исцарапанный солнцем, лед на реке побурел, обтаял, отошел от берегов.

Часа в два большущая льдина откололась и медленно двинулась прямо на водослив. Волли бросил носилки и крикнул Харри:

— В атаку! За мной!

Он схватил багор, протиснулся между Калью и Андресом и начал помогать им отпихивать льдину. Льдина крошилась, качалась, разламывалась на куски. И каждый такой кусок пионеры в несколько багров отталкивали от свай и от стен, направляли поближе к середине темных струй, стремившихся вниз, в водослив.

Когда с первым напором льда справились и Волли прислонился к перилам мостика, чтобы отдышаться, он вдруг заметил школьника, уходящего за реку с сумкой в руках. Волли видел только его спину. Но ошибиться он не мог: он сразу узнал и это старенькое пальтишко, и смешную, немного враскачку, походку. Это уходил Харри.

— Ну погоди у меня, утопленник! — тихо прошептал Волли. Ему даже стыдно было окликнуть Харри — все-таки парень числился его другом и помощником. — Бросить стройку в такой тяжелый час… Ну погоди же! Завтра я тебе покажу!

Но льдины словно пошли на приступ, и за жарким трудом Волли быстро забыл о вероломстве своего друга.

А Харри шагал все дальше, по тропинке, недавно протоптанной здесь: появился над водосливом мост, пробежала и троп пика за речку.

Харри шагал и думал. Получше стало жить. Волли хороший. Покомандовать любит, на смех часто поднимает, но друг верный. Жалко, что сегодня пришлось бросить в беде и его и всех остальных. Но с матерью шутки плохи, еще, того и гляди, прибьет.

Правда, с тех пор как директор поговорил с матерью, та его поменьше притесняет. Но все-таки…

Хорошо и то, что Харри к старухе Вийу бросил ходить. Верно Эви говорила: не к лицу школьнику псалмы читать.