Щучье лето - Рихтер Ютта. Страница 8

Заслышав на лестнице мамины шаги, я спрятала письмо Гизелы под подушку. Молча протянула ей книгу. Мама полистала ее, покачивая головой.

— Не забудь поблагодарить за подарок! — сказала она.

Книжка стала моей тайной. Я не показала ее ни Даниэлю, ни Лукасу, а сама читала каждый вечер. И уже давно знала, что сезон запрета на ловлю щук уже закончен тридцатого апреля. Но я ничего не говорила, а Лукасу, к счастью, некого было спросить.

Когда по средам и пятницам Лукас уходил на футбольные тренировки, Даниэль один шел по двору с садком в руках. Я подсматривала за ним из окна.

Видела, как он то и дело опускал садок в воду и вытаскивал его. Видела, как он достает красноперку и пытается удержать ее в руках. Считала секунды. Их всегда проходило не меньше десяти, пока Даниэль с отвращением не отбрасывал рыбу. А еще я видела, как он потом висел на парапете моста и его рвало.

Даниэль вызывал у меня одновременно и жалость, и восхищение.

Отец однажды сказал мне:

— К тому, чего боишься, надо сначала присмотреться, а потом прикоснуться — и страха как не бывало. Запомни это, маленькая жемчужинка!

Это было в тот день, когда на меня бросилась огромная овчарка, и я без памяти бежала, не переставая кричать. Тогда отец взял меня на руки и сказал эти слова.

Но я так никогда и не осмелилась сначала присмотреться, а потом прикоснуться к овчарке. В какой-то момент я сдалась, поняв, что этот страх будет сопровождать меня всю жизнь.

А Даниэль был не таким, он не сдавался. Он был уверен, что преодолеет себя.

Необходимость поблагодарить Гизелу за подарок камнем лежала у меня на душе. Мама каждый вечер спрашивала меня, и каждый вечер я говорила:

— Пока нет, но завтра обязательно.

Мама ругалась и называла меня неблагодарной.

— Я не прошу тебя радоваться руководству по рыбалке, но поблагодарить-то ты можешь! Это просто необходимо!

Необходимо, но мне было боязно.

Боязно встречаться с Гизелой. Боязно слушать, как она кашляет, боязно обнимать ее. Мне не хотелось идти в умолкший дом с опущенными жалюзи. Я боялась тамошнего запаха и тиканья часов. И еще у меня был отчетливый страх перед кислородным баллоном.

Когда Петер въехал во двор, мы с Даниэлем сидели на дереве. Мы оба видели, как он затащил в дом баллон.

— Зачем это вам? — спросила я, но Даниэль только пожал плечами.

Баллон с кислородом выглядел как баллоны с газом, из которых на ярмарке надували разноцветные шарики, столь стремительно вырывавшиеся у меня раньше из рук. Шарики все время улетали в небо, я ревела, а отец смеялся и говорил:

— Не плачь, ими сейчас ангелы играют.

С Даниэлем я это обсуждать не могла, а вот Лукас по пути в школу рассказал, что баллон предназначался для Гизелы.

— С ним маме будет легче дышать, и она выздоровеет!

Он засмеялся и взял меня за руку.

— Представляешь, у мамы точно такая же кислородная маска, как в самолетах! Точно такая же!

Он этим гордился.

Нет, не хотелось мне идти в этот дом, не хотелось видеть маску, Гизелу, и из-за этого меня мучили сильные угрызения совести.

Но я каждый день читала книгу о рыбалке и уже знала о щуках все.

«У спортсменов-рыболовов щука — излюбленная хищница. Такую симпатию она вызывает не в последнюю очередь своей изворотливостью. Но и ее мясо считается одним из главных рыбных деликатесов. Для щуки очень важен ареал обитания. Она предпочитает ровные прибрежные зоны со стоячей водой или медленно текущие воды с богатой растительностью. Далеко она не плавает, держится особняком».

Когда я это читала, мне в голову лезли странные мысли. Казалось, будто щука и Даниэль похожи между собой. Двое одиночек в окруженном водой замке, Даниэль и щука, и оба так жаждали добычи. Разве что один дышал над водой, а другая — под водой, но даже это сближало их, потому что оба задохнулись бы, оказавшись в чужой среде.

Я прочла, что рыбу надо сначала оглушить ударом по голове, а потом уже вонзать нож. Прочла, что если вырезать у щуки сердце, то оно будет продолжать биться еще двадцать минут. И я представляла себе впечатление от такого зрелища. Представляла, как держу в руке щучье сердце, которое продолжает биться.

Ночью, когда над замком собрались грозовые облака, мне приснился сон. У меня выросли жабры, а ноги превратились в хвостовой плавник. Я опустилась на дно рва. И там, внизу, где все тихо, черно и непроницаемо, я плавала следом за щукой — недвижно застывая, когда та караулила добычу, и вместе с ней стремглав кидаясь на красноперок с широко раскрытым ртом. Чувствовала я себя легко, ловко и непринужденно, и вода укрывала меня. Под растущими на глубине водорослями открывался вход в Щучье царство. И во сне я могла заплыть туда, разглядывала роскошные залы и покои, а когда поднимала глаза, сквозь прозрачные потолки виднелись облака и звезды. Щука кивнула мне, я увидела, как она застыла, когда мимо нее медленно проплыла красноперка. Тут я разглядела леску, но было уже поздно. В воде у меня не было голоса. Я не могла крикнуть, чтобы предупредить ее. Я видела ее борьбу, как она старалась порвать леску, крутилась и извивалась, все глубже насаживаясь на крючок.

Наконец меня разбудил удар грома. Я все кричала и кричала, пока не пришла мама, которая взяла меня на руки и укачала, как прежде.

Когда приближалась гроза, небо сначала желтело, потом темнело. В воздухе повисали тяжесть и духота. Ветер совершенно стихал, а наше дерево не шевелило ни одним листочком. Мы сидели на ветках и просто ждали. На каменном парапете моста еще стояло ведро с красноперками.

Вот уже неделю мы играли в «слабо». Игру придумал Даниэль.

— Тот, кто дольше всех продержит в руках красноперку, тот и выиграл, — заявил он.

— Тогда лучше сдавайся сразу! — засмеялся Лукас. — Ты в этой игре точно не победишь!

— Посмотрим! — отозвался Даниэль.

Он вытащил из кармана штанов Гизелины часы с секундомером и протянул их мне.

— Засекай время!

Я обрадовалась, что буду судьей, поскольку от одной мысли о склизкой чешуе мне становилось плохо.

Даниэль показал мне, куда нажимать, чтобы останавливать время, потом забросил садок в воду и вытащил его.

Игра была дурацкой, потому что красноперки не выживали в ней.

— Елки зеленые! — в итоге воскликнул Лукас. — Елки зеленые! Мой тупоумный братец научился прикасаться к рыбе!

Даниэль хмыкнул и высморкался в воду.

Когда же небо пожелтело и потемнело, мы залезли на дерево. Я испугалась, потому что молния как раз и бьет по деревьям, но Даниэль лишь рассмеялся и посоветовал мне пойти домой и залезть под одеяло. Тем более он теперь неуязвим, ведь того, кто умеет держать красноперок, и молния не убьет.

При первом ударе грома мама раскрыла окно.

— Даниэль, — крикнула она, — скорее домой! И прихвати Лукаса с Анной!

Мне стало не по себе, потому что раньше так кричала Гизела. Мама же прокричала эти слова впервые, и я заметила, что Даниэля тоже передернуло.

Мы соскочили с дерева и припустили к дому под первыми каплями дождя.

Она стояла на пороге и ждала нас. Я сразу увидела, что она не в настроении.

— Совсем с ума сошли! — ругалась мама. — О чем вы вообще думали, залезли на дерево, когда вокруг молнии сверкают? Чему вас учат? Что мальчишки сорванцы, это известное дело! Но ты, — она зарычала, — от тебя я такого не ожидала! Ты же девочка, да еще к тому же старшая!

Бранясь, мама схватила меня за руку, и я чувствовала, как кончики ее пальцев с каждым словом сильнее впиваются в мою ладонь.

Я вырвалась и побежала вверх по лестнице. Хлопнула дверью и бросилась на кровать.