Неоткрытая планета - Ляпунов Борис Валерианович. Страница 36
Сухая Земля с тысячами вулканических конусов отчасти напоминала бы Луну.
Понятия «подводная география» еще не существует, и тем не менее она есть, как есть подводная археология — новая ветвь старой науки, казалось бы связанной только с сушей, а уж никак не с водой.
И хотя нельзя сказать, что открытие океана только что началось, на морских картах все еще есть «белые пятна». Поэтому Земля во многом остается еще не открытой планетой. Речь идет не о навигационных картах, не о бесчисленных островках, мелях и рифах на путях торговых и пассажирских кораблей. Жизнь, практика настоятельно требуют других карт, которые представят океан во всем его многообразии, покажут, где и что в нем есть — от поверхности до самого дна.
Долго люди шли ощупью, наугад. Промеры глубин были столь неглубоки, что вполне понятно, почему оставались незамеченными такие громадные горы, каких немного на суше Ясно, почему не подозревали об узких глубочайших впадинах которые выстроились цепью вдоль материков. Неудивительно, что под кормою судов, бороздящих самые оживленные на поверхности районы Мирового океана, оказался совершенно не «ведомый мир.
Лишь в последние годы в географии океанского дна произошли великие открытия. Они не поражают воображение лишь потому, что идет разведка незримого и пока еще недоступного континента. Никто не взбирался на вершины гигантских подводных гор, а когда покорили Джомолунгму — высочайшую горную вершину Земли, это стало сенсацией. Крошечная заметка сообщила об открытии грандиозного разлома земной коры, но мало кого оно взволновало, потому что разлом этот скрыт под водой.
Взглянем на карту. Голубое — Мировой океан, около трех четвертей поверхности всего земного шара.
Кто-то в шутку заметил, что планета наша названа Землей неверно. Как раз суши, земли на ее поверхности куда меньше, чем воды. Действительно, Земля в буквальном смысле слова водная планета. В этом человек смог теперь убедиться, увидев всю ее собственными глазами.
— Летая вокруг земного шара, я воочию убедился, что на поверхности нашей планеты воды больше, чем суши. Великолепное зрелище являли собой длинные полосы волн Тихого и Атлантического океанов, бегущих к далеким берегам…
Океаны и моря, так же как и материки, отличаются друг от друга своим цветом. Богатая палитра, как у русского живописца-мариниста Ивана Айвазовского, — от темно-синего индиго Индийского океана, до салатной зелени Карибского моря и Мексиканского залива. — Так говорил советский космонавт Герман Титов.
По существу, материки лишь гигантские острова. Толща воды глубиною в среднем четыре километра покрывает большую часть Земли. В среднем! Только в среднем! А вдоль побережий Америки, Африки и Евразии протянулись цепочками глубоководные впадины. Самая глубокая из них — Марианская в Тихом океане — достигает одиннадцати километров глубины! Мы не знаем, принадлежит ли ей абсолютный рекорд: быть может, есть и еще более глубокие места.
Как ни странно покажется на первый взгляд, но даже самые оживленные моря, где исстари проходят пути кораблей, мы знаем в буквальном смысле слова поверхностно. Что творится в глубинах — во многом загадка для нас.
Представление о том, насколько велик не завоеванный нами и малоизученный еще океан, дает одна цифра. Шестьдесят процентов площади земного шара занимают глубины более тысячи метров, и воды в них — почти миллиард кубических километров.
«Терра инкогнита» — так называли неизвестную Землю, невидимый материк. Так можно было бы сказать и о море — «аква инкогнита». Только крошечная часть его стала доступной людям. Они остановились у самого входа в Голубой континент. Что значит десятки метров по сравнению с многокилометровой толщей воды в океане? Даже скорлупа занимает больше места в яйце!
Давно родилась мечта о полетах в космос. Но только появление ракетных кораблей воплотило мечту в жизнь. И спутник, и лунники, и межпланетные станции, улетевшие к Венере и Марсу, и человек, побывавший в космосе, — все это стало явью. Техника дала возможность совершить то, что было невозможным даже два-три десятка лет назад.
Техника дала возможность повести и штурм океана. Штурму предшествует разведка. И техника вооружила плавучие институты-корабли науки приборами. С их помощью ученые, не опускаясь в океан, сумели изучить течения и жизнь в морских глубинах, определили свойства морской воды, проникли в толщу океанского ложа, взяв пробы грунта, и даже составили карты дна — незримого подводного континента.
Начиная с прошлого века корабли науки бороздили воды многих морей. Они совершали кругосветные путешествия, изучали жизнь больших глубин и попутно производили промеры, чтобы узнать, как далеко находится дно.
Прошли времена, когда единственным глубиномером была веревка с грузом на конце. Этот самый древний способ почти оставлен сейчас. Два километра — предел для лотлиня. Но даже средняя глубина океана вдвое больше, не говоря уже о глубоководных впадинах. Веревкой или проволокой не достанешь дна Марианского желоба.
В последнее время, впрочем, у веревки и проволоки появился соперник — нейлон. Нейлоновый трос легок и прочен. Отпадает главное препятствие — ведь трос мешал сам себе: он был слишком тяжелым. Какая же мощная лебедка понадобилась бы, чтобы выдержать тяжесть нескольких километров металлического каната! Нейлон же в воде невесом — их удельный вес почти одинаков.
Тем не менее даже нейлон не поможет при глубоководных промерах. Сколько нужно было бы их сделать, чтобы получить точное представление о рельефе дна! Прошли бы долгие годы, прежде чем удалось составить даже приближенную карту. Нужны не отдельные измерения, не точки, а сплошная кривая — профиль, контур подводной страны.
Только с изобретением эхолота появилась возможность точного и непрерывного промера глубин на ходу судна.
Принцип локации оказался вообще революционным для развития науки. Уже теперь благодаря радиолокации исследуют поверхность Луны, «заглянули» за облачный покров Венеры, а в будущем радиоэхо облегчит посадку космических кораблей на неведомые планеты. Ультразвук ищет пороки в металлических деталях, и он же путешествует на дно океана.
Современный эхолот по существу локатор. Пучок ультразвуковых волн, отражаясь от дна, возвращается обратно, и по времени прихода эха нетрудно узнать глубину. Перо записывающего устройства чертит на бумажной ленте все изгибы дна, над которыми проходит корабль.
Правда, ультразвуковое зрение не идеально: оно не замечает мелких неровностей дна, не дает точных показаний при качке судна и может обмануть, если встретит по дороге непредвиденное препятствие — слой планктона или стаю рыб, например. Но зато запись эхолота — это не только цепь непрерывно идущих промеров: по характеру эхограммы можно даже узнать, что там, под толщей воды, — твердый грунт, песок или ил.
Голубизна на картах перестала быть ровной, она приобрела разные оттенки, ибо разной оказалась глубина. Отметки, которые приносил лот, красноречиво говорили о том, что там, внизу, скрывается отнюдь не равнина, а очень сложный пересеченный рельеф. Но пока цифр было мало, представить себе его мы не могли.
Между тем размах исследований становился все шире и шире. Дно прощупывали — теперь уже эхолотом — не только во время комплексных экспедиций. Специально оборудованные суда подолгу плавали в заранее намеченных районах, занимались картографированием дна. Выявилось то, что ускользало раньше.
От старых представлений трудно отрешиться. Мы, жители суши, считаем, что под водой — нечто совершенно особое, и забываем о единстве всей Земли. Может быть, именно потому и вызвало такое изумление открытие гор на дне. Однако горы есть всюду, почему бы не быть им и под водой? Тем не менее простая логика долго не воспринималась как реальность, пока промеры и эхолот не воссоздали подлинную картину рельефа незримого континента.