Первый особого назначения - Соколовский Александр Александрович. Страница 52

— Трава, — сказал Мишка.

— Это женьшень! — торжественно объявил Саня. — Корень жизни.

— Ну?

— Ага! Видите, какой.

— А корень где же? — спросила Оля.

— Корня нет, — ответил Саня. — Его разве найдешь? Видишь, стебель какой низенький? И листья небольшие. Это папке специально для меня подарили. А корень нельзя. Он дорогой очень.

— А зачем же тогда траву засушивать, если в ней никакого проку нет? — удивился Мишка.

— Как это проку нет? — воскликнул Саня. — А если вдруг попадется такая? Ее сразу узнать можно. А знать не будешь, то и пройдешь мимо.

В том же альбоме на отдельной страничке были наклеены три листика. Сверху над ними было выведено тушью: «Шелководство».

— Вот это лист тутового дерева, шелковицы, — с увлечением рассказывал Саня. — Это лист дуба.

— Из дуба тоже шелк делают? — изумился Шурик.

— Нет, дуб — это кормовая база, — объяснил Саня, — Но он, конечно, хуже, чем шелковица. А вот еще — клещевина. Видите, лист восьмиконечный, а цветы как будто репейник… Но клещевина для корма шелковичным червям употребляется редко. Зато из нее готовят специальное масло. Оно применяется для лаковых красок, для химической промышленности…

Никто из ребят никогда не думал, что так интересно рассматривать гербарии. И, конечно, никто не предполагал, что этот мальчишка с Почтовой улицы окажется таким знатоком разных трав и цветов.

Когда все четыре альбома были просмотрены, Степка взял со стола ветку липы и протянул ее Сане.

— Возьми.

— Да мне не нужна вся, — сказал Саня, — Я только листочек оторву.

И, оторвав один листик, он бережно вложил его между страничками альбома. Потом, оглядевшись, он вздохнул.

— Хорошо тут у вас. А я как из лагеря приехал, так один все время… Наши ребята, из класса, почти все на вторую смену попали… А я один.

— А ты к нам приходи, — сказал Степка, — Мы тут в девять собираемся.

— И по дворам ходим в разведку, — добавил Лешка.

— А сегодня в горисполком пойдем, — с гордостью сообщил Мишка. — К председателю на прием.

— Комнату будем просить, — сказал Степка. — Для Гриши.

— Ну, я пойду, — сказал Саня, беря свои альбомы, но всем было видно, что уходить ему очень не хочется.

— Может, проводим его, ребята? — спросил Степка, — Поможем гербарии донести. Вон они у него какие тяжелые!

— Пошли проводим! — поддержал Шурик, — А потом до обеда на пруды можно сходить. Жара сегодня!

— И мне с вами можно на пруды? — спросил Саня.

— А отчего же нельзя? Пошли с нами!

Решив, что в красном уголке и так с утра честно продежурили до двенадцати, Степка, уходя, повесил на дверь замок, и все двинулись к Почтовой, так как по дороге к прудам все равно надо было идти мимо Саниного дома.

До обеда ребята бултыхались в воде, плавали, с громким хохотом обдавали друг друга фонтанами брызг и прыгали с разогретых солнцем досок строящейся лодочной пристани, смешно шлепаясь о плотную тугую воду.

Время до обеда промелькнуло незаметно, и приятели разбежались по домам, условившись встретиться в красном уголке, чтобы к пяти часам отправиться в горсовет.

Около четырех, приодевшись получше, ребята стали сходиться во двор. И тут опять поднялся спор, кому оставаться дежурить.

— Давайте снова жребий тянуть! — закричал Женька и добавил с ехидством: — Вот увидите, Пончику опять достанется дежурить.

— А я и тянуть не буду, — сказал Вовка. — Я уже дежурил сегодня.

В это время во двор вошел Саня. Спор был в разгаре, когда он незаметно приблизился и остановился неподалеку, прислушиваясь. В тот момент, когда Степка уже собирался остаться в красном уголке сам, Саня подошел ближе и сказал:

— Хотите, я останусь?

Все обернулись к нему.

— Ты? — спросил Женька.

— Ну да. Вы идите в исполком. А я посижу.

— А что, ребята! — воскликнул Шурик. — Пусть он останется. Пусть поручения выполняет.

— Оставайся, — сказал Степка.

Веселой ватагой двинулись ребята к зданию горсовета на Ленинскую. Но их веселье мигом улетучилось, когда секретарша в приемной председателя исполкома, оглядев всех, сказала, что к председателю она может пропустить только троих. Это была не та молодая девушка, которая записывала ребят на прием, а другая, незнакомая пожилая женщина. Ее глаза за стеклами очков смотрели холодно и строго.

— Троих? — растерянно переспросил Степка.

— Эх, все-таки жребий тянуть придется, — сказал Женька.

— Вот что, — проговорила секретарша. — Вы посовещайтесь в коридоре, выберите делегатов. Тем более, что и председателя-то еще нет. Он должен приехать к пяти. А сейчас только половина.

В коридоре спор вспыхнул с новой силой.

— Я считаю так! — прервал споривших Степка. — Надо просто проголосовать. Выберем троих…

— За что это вы здесь голосовать собираетесь? — прозвучал позади густой веселый голос, и ребята увидели высокого человека в светлом костюме, который стоял и смотрел на них с любопытством.

— Нам делегатов надо выбрать, — объяснил Степка, сконфузясь, так как почувствовал себя виноватым за то, что его товарищи подняли такой гам в строгом и тихом коридоре исполкома, — Делегатов на прием к председателю.

— А, вы, значит, на прием? — проговорил незнакомец, — По какому же делу?

— Комнату хотим попросить, — сказал Степка, — Для одного человека.

— Вот как? Комнату? Ну что же, пойдемте, постараюсь уговорить нашу Веру Ивановну, чтобы уж всех вас пропустила.

С этими словами человек в светлом костюме смело распахнул дверь приемной, а ребята пошли за ним.

— Пропустите, пожалуйста, ребят, Вера Ивановна, — сказал незнакомец секретарше, которая, увидев его, встала и вышла из-за столика.

— Как? Всех сразу? — с удивлением спросила она.

— Всех, всех! — кивнул высокий, — Пусть все идут. Раз уж пришли.

Тут незнакомец уверенными твердыми шагами прошел через приемную и без всякого стука, очень спокойно отворил дверь, на которой висела синяя стеклянная табличка: «Председатель исполкома горсовета».

— Ну что же, идите, — произнесла секретарша, указав ребятам на ту же дверь.

— А председатель? — спросил Степка. — Он уже пришел?

— Какой же тебе нужен еще председатель? — пожав плечами, с неудовольствием ответила Вера Ивановна.

— Ой! Так это он и есть! — воскликнул Шурик.

— Он самый, — сказала секретарша. — Идите, идите, он вас ждет.

Подталкивая друг друга, сразу почему-то оробев, ребята двинулись к двери. Они вошли в просторный кабинет, где за столом, уже без пиджака, в легкой рубашке с короткими рукавами, сидел председатель исполкома.

— Ну, ну, — встретил он ребят ободряющей улыбкой. — Входите смелее. Садитесь. Садитесь, не стесняйтесь…

Он вышел из-за стола и стал усаживать ребят, кого на диван, кого в кресло. А когда все, наконец, расселись, сел и сам на свободный стул, рядом с ребятами.

— Так вы, значит, пришли просить комнату для одного человека? — спросил он. — Интересно, для кого же?

— Для Гри… — начал было Степка, но поправился. — Для Силантьева, Федора Алексеевича.

— Он больной, — добавила Таня. — А комнатка такая маленькая. Да еще мастерская там.

— У нас справка есть, — сообщил Степка, вынимая из кармана изрядно помятую бумажку. — Вот. Мы в поликлинику ходили.

Председатель исполкома взял у Степки справку, прочитал ее и обвел ребят внимательным взглядом.

— Он что же, сам идти не захотел и вас прислал?

— Что вы! — Степка даже замахал руками. — Он и не знает, что мы к вам пошли.

Перебивая друг друга, совсем забыв, что они сидят в кабинете самого председателя горисполкома, вскакивая с дивана и кресел, ребята начали рассказывать, как заболел Гриша, как они ухаживали за ним, как он спаял для них рамку стенной газеты, как заклеил Вовкину вазочку, починил Олежкину черепаху и, наконец, сделал скобки для отрядного вымпела.