Емеля - Чупринский Анатолий Анатольевич. Страница 3

— Объявляю голодовку! — звонко выкрикнула Яна.

И для убедительности топнула ногой. Два раза. И быстро вышла из кабинета.

— Мои гены! — удовлетворенно кивнул Царь.

И опять углубился в бумаги.

Прошло время. Емеля и Яна подросли. Слегка. Юношей и девушкой в полном смысле еще не стали, но уже и не дети. Оба приближались к самому роковому возрасту. Оба изменились характерами. Что естественно. Стали нетерпимыми к окружающим и очень категоричными. Слова им поперек не скажи.

Емеля по-прежнему в основном лежал на печке. И смотрел в потолок. Мамаша, естественно, постоянно вязалась к нему.

— Емелюшка! Сходи за водой. Колодец рядом. В двух шагах. Мне уже тяжело.

— Достала, маманя!

Вздохнул наш Емелюшка, слез с печи и пошел к колодцу. Коромысла, ведра, все такое. Начал ручку крутить, бадью вниз опускать. Потом, как водится, в обратную сторону. Поначалу он как-то и внимания не обратил, бадья-то больно тяжела. А когда до конца ручку докрутил, все-таки очень удивился.

В бадье, как водится, Щука. Наш Емеля так и замер весь в неподвижности.

Больно крупная Щука. И морда у нее какая-то не очень рыбья. Что-то человеческое в ней явно проглядывает.

А Щука и говорит. Эдак, с некоторой укоризной в голосе. На чистейшем русском:

— Что смотришь? Щуку, чтоль, не видел?

Честно говоря, Емеля не очень удивился, что Щука разговаривать умеет. В данном царстве государстве и не такие еще чудеса приключаются.

Гораздо удивительнее другое обстоятельство. Зачем Щука в колодец забралась? Река, оно понятно. А тут…

— Каким Госфстримом тебя в наш колодец занесло? — спросил Емеля.

— Нужда заставит, в аквариум залезешь. Всю экологию извели, изверги! — тихо пожаловалась Щука, — Особняки строют, особняки. Все ручьи, озера и реки химией потравили. Куда податься бедным водоплавающим?

— Есть такая проблема, — согласился Емеля, — Царь батюшка новую программу по экологии разработал.

— Пиар это. Пустой пиар. Они только о рейтинге беспокоятся.

— Тоже верно, — опять согласился Емеля, — За чужой щекой зуб не болит.

— Оставь меня, Емелюшка, в колодце. В нашем государстве только у вас чистая вода и осталась. Даже в царском дворце привозную из бутылок хлещут. А я у вас буду на полном пансионе. Мне и жить-то осталось лет… двести. Не больше.

Емеля слушал внимательно, нахмурившись. Видно, проблемы экологии его тоже волновали. В полном объеме. Он так и заявил:

— Экология важный приоритет.

Щука, между тем, продолжала:

— Мы ведь долго не живем. Всего-то лет семьсот. В сравнении с вечностью, тьфу, мгновение. Так, как? Сговорились. Щедро награжу. Любое желание.

Емеля почесал затылок.

Есть у нас такая русская народная привычка. Прежде чем что сказать, либо что сделать, непременно затылок почесать. За другими, какими народами такой привычки не наблюдается. Но это так, между прочим.

— Думал, будешь проситься обратно в реку, — задумчиво сказал Емеля.

— Уж лучше сразу в ресторан на кухню! Под нож повара! — с неподдельной горечью в голосе, заявила Щука.

— Не знаю, как и быть, — продолжал сомневаться Емеля, — Зарегистрировать бы тебя надо. Заявку подать, экологический налог уплатить…

— Не думай, от меня рыбьего запаха никакого. Я ведь не простая щука, волшебная. В смысле, волшебства всякие творить умею.

— Знаю. Не маленький.

— Хочешь, ковер-самолет? Или скатерть самобранку? А может, печь самоходную? Мощностью сто сорок лошадиных сил. Электронный вспрыск, подушки безопасности. Автоматическая коробка передач, не хуже чем у людей.

— Своя печь имеется.

— Почувствуешь разницу. На твоей-то только бока пролеживать. Пироги блины печь. А я тебе предлагаю самоходную. Кати, куда вздумается. Ход плавный, весь на воздушной подушке.

Емеля вида не показывал, хотя у самого сердце забилось неровно. Кто откажется от самоходного аппарата на воздушной подушке. Отечественного производства. Стало быть, с запчастями проблем не будет.

— Топлива, небось, не напасешься, — недовольно сказал Емеля.

— Всего полтора полена на сто верст. По рукам?

Ударили по рукам. В смысле, плавниками по ладоням.

— Презентацию на завтра назначаю!

И случилось обыкновенное чудо. Довольно заурядное, по меркам данного царства государства. Стена емелиного сарая, бесшумно, как ворота супер современного гаража, снизу вверх приподнялась и во двор выехала самоходная Печь.

Конечно, специалистам сразу видно. Невооруженным глазом. Агрегат явно самодеятельный. Нет того блеска, шика и изящества, что наблюдается в иных иноземных аппаратах. Как вроде бы, «Запорожец» самой распоследней модели. Машина надежна, неприхотлива, для наших дорог — в самый раз.

Указатели поворотов, стоп-сигналы, молдинги, все чин-чинарем.

Первый же выезд Емели на трассу обернулся ДТП. На перекрестке проселочных дорог столкнулся со ступой Бабы Яги. Авария не Бог весть, какая. Так, помялись оба чуть-чуть. У емелиной печи один кирпич сбоку вылетел. У ступы Бабы Яги и того меньше, едва заметная царапина.

А как все хорошо складывалась поначалу! Мчался Емеля на своей печке! Аж дух захватывало-о! Побереги-ись, прохожий!!!

Только ветер свистел в ушах, да мелькали придорожные кустики. Что там впереди? Разве имеет значение? Главное — движение, почти полет! Чего и не хватает загадочной русской душе! Ощущения полета-а!

А потом, как водится, расплата!

ДТП! Крику было!

Ягу тоже понять можно. У нее ступа новенькая, последней модели. Заморского производства. Только что из салона. Вся из себя красная, молдинги белые.

Она, между нами, баба скандальная. Одно слово, Яга!

— Куда прешь, деревенщина! Не видишь, я еду!?

— У меня преимущество! Знак, какой? Уступи дорогу!

— Я женщина! Ты слепой или тупой!?

— На дороге все равны! Правила соблюдать надо!

Тут как из-под земли Леший гаишник вырос. Когда надо, их днем с огнем не сыскать. А тут здрасте, я ваша тебя!

— Та-ак! ДТП, стало быть? — улыбаясь от уха до уха, констатировал Леший. Улыбка у него и в самом деле такая, от уха до уха.

— Нарушаем, стало быть!

— Кто нарушает, кто нарушает?

— Обои нарушаете! Превышаете, не соблюдаете!

— Ты разберись сначала!

— Помолчите, женщина! И предъявите документы! И вы — тоже!

Это он к Емеле обратился. И все с улыбкой. Доброжелательной такой улыбкой.

Делать нечего. Яга и Емеля протянули Гаишнику свои корочки. Леший корочки взял и, по-прежнему, улыбаясь, внимательно их изучает. А сам все улыбается, как кот на масло. Или на сметану. Или на сардельки производства фирмы «Велком».

— Та-ак! Наина Киевна Горыныч! Вы, стало быть?

— Сам не видишь? Не признаешь? Меня любой первоклассник знает.

— Помолчите, женщина! На фотографии вы по-другому выглядите!

— Дык это когда было-то? Я права получала еще в позапрошлом веке!

Баба Яга, в самом деле, не соответствовала дурацкому сказочному представлению о нечистой силе. Эффектная молодая женщина, стильно одета. Деловая вумен! Кроме того, очень сексуальная. Даже где-то сексапильная. Это вам не кот начихал!

— Права поменять надо. А вы? Емельян Иванович Иванов! Так?

— Ну!

— Нарушаем! Превышаем! Не соблюдаем!

Тут, как бы, раздался гром небесный. На перекресток выехал Байкер. С ревом и визгами, все как положено. На самом супер навороченном мотоцикле.

Описывать двухколесное сооружение нет смысла. Одно слово, Харлей Дэвиссон. Харламов и Денисов, если уж по-нашему, по-российски.

Сам Байкер здоровенный такой. Не хилей Ильи Муромца. Только весь в черной коже с заклепками на всех местах. Да рыжие патлы до плеч.

Лешак гаишник, само собой, его тормознул. Палочку выставил.

— Нарушаем! Не соблюдаем! Превышаем!

— Фильтруй базар, папаша! Не тридцать седьмой год! А то засуну эту палку тебе в левое ухо, выну из правого. Мозги-то прочищу. Дай дорогу!!!