Отважные(изд.1961) - Воинов Александр Исаевич. Страница 44

И все же Витя проснулся. Он проснулся от странного шума, который доносился снизу, откуда-то из-под копны.

Он поднял голову и прислушался: рядом тихо посапывал Коля, ветер шелестел сеном... Нет, ему не показалось. Действительно, под самым стогом как будто кто-то ходит, сильно топая ногами. Что это? Звук приглушенных голосов! Да, несомненно, кто-то говорит. Но где?.. Может быть, это обман слуха?

Витя осторожно раздвинул сено над головой и выглянул. В поле уже темнело; дальние домики растаяли в сумерках, дождь кончился, и в просветах туч кое-где светлело небо. Стараясь не шуметь, он вылез из стога и спустился на землю. Нигде не было и признака людей. А между тем здесь, у самой земли, приглушенные голоса слышались гораздо явственнее.

Может быть, люди сидят по ту сторону стога? Витя пополз налево, и голоса стали как бы удаляться. Тогда он переменил направление – голоса зазвучали более отчетливо. Еще несколько движений, и он услышал их почти совсем рядом. Но странно, они доносились из глубины стога. Витя дотронулся до проволоки, опоясывающей стог, и вдруг один из снопов сдвинулся с места. Витя испуганно отшатнулся: прямо на него темным провалом глянула круглая дыра. Он сразу же все понял. Стог поставлен для маскировки, он накрывает дот. А в самом доте, очевидно, солдаты. Наверное, их там не было, когда они с Колей взобрались на стог. Что теперь делать? Как уйти?..

Витя быстро поправил солому, которую разворошил, прилег у стога и стал внимательно слушать. Странно – там внутри говорили по-русски!

– Да, ты меня озадачил, – медленно проговорил низкий мужской голос. – Холера им в бок, что придумали!..

Другой человек, обладатель высокого, тонкого голоса, который срывался на самых верхах и тогда казалось, что человек захлебывается, видимо продолжал развивать свою мысль.

– Уходить нам надо! Убьют нас с тобой, Василий Дмитрич, ей-богу, убьют!..

– А кто тебе все это сказал?

– Да и говорить не след!.. Ты же сам все слышал.

– Ну, так это он говорил о пленных и мобилизованных, – не сдавался обладатель баса. – А мы кто?

– Да ты пойми, им же не это важно! Они хотят, чтобы ни одна мышь не знала, где этот дот стоит... Сейчас мы с тобой в охране, а завтра работы окончат и начнут подметать. И вместе с сором – нас с тобой... на свалку, в ров!..

– Какой ров? – насторожился бас.

– Да в тот, что недавно за деревней экскаватором вырыли.

– Сказал! Так ведь тот ров против танков...

– Каких танков? Дуралей! Как только построят последний дот, там расстреляют всех, кто работал. Понятно?..

– А мы-то ведь не работали!

– Зато больше всех знаем.

В доте замолчали. Витя почувствовал запах самосада; дым выходил через глазницу дота, как в отдушину. Очевидно, говорившие усиленно курили.

– Да, озадачил ты меня, – повторил бас. – Куда и податься, не знаю...

– А я знаю, – ответил другой собеседник. – Давай украдем бланки, состряпаем себе удостоверения, что направляемся на Украину, в командировку, и рванем...

– Пожалуй, Петя, ты прав. Ничего другого не остается... – Голос понизился почти до шепота: – А что, если уйти к партизанам, а? Покаяться. Может, простят!..

– Что ты! Что ты! – в ужасе воскликнул другой. – Из огня да в полымя! Доказывай, что нас не подослали. Вздернут, и все...

Обладатель баса тяжко вздохнул:

– Прокляты мы, Петька!.. Нет нам места на земле. Погибнем, и не вспомнят, где кости наши зарыты...

– Ну вот, расплакался!.. Так решили – уходим?

– А когда?

– Как справимся, так и пойдем. Недели через две.

– Хорошо! Денег надо будет подсобрать, да и продуктов.

– Это уж обязательно... Ну, пошли, Василий Дмитрич, скоро смена – нас будут искать.

В глубине дота звякнули приклады. Витя замер. Сейчас они будут вылезать! С какой стороны? Но тут же он сообразил: раз здесь глазница, то выход должен быть где-то по другую сторону. И он не ошибся: выход из дота находился метрах в десяти, на скате невысокого холма Там был устроен лаз в траншею, и для маскировки его прикрывал большой, врытый в землю куст.

Полицаи один за другим вылезли наружу и остановились, чтобы оглядеться вокруг. Витя больше всего сейчас боялся, как бы Коля, проснувшись, не выдал себя.

У полицаев был жалкий вид. Один, высокий, с маленькой птичьей головой и узкими плечами, нетвердо ступал длинными ногами; другой, низкий, сутулый, семенил рядом, продолжая жестикулировать: очевидно, приводил какие-то новые доводы.

Витя подождал и, когда их фигуры растаяли вдали, взобрался на стог и растормошил Колю. Тот сразу даже и не поверил его взволнованному и сбивчивому рассказу. Но, когда, спустившись вниз, они вместе осмотрели то, что прикрывало сено, сомнений не осталось. Под стогом находился большой дот, в котором, однако, еще не было установлено оружие.

Ребята задумались. Теперь дело было не только в том, чтобы увидеться с отцом Коли и выполнить задание, но и в том, чтобы предупредить его и тех, кто строит укрепрайон, какая участь их всех ожидает.

– Ты запомнил, как зовут этих полицаев? – спросил Коля.

– Запомнил: одного – Василий Дмитрич, а другого – просто Петька... А что?

– Может быть, это еще пригодится.

– Здесь нам оставаться опасно! – сказал Витя.

– Да, нужно уходить... Часовые, наверное, в доты забираются погреться, могут снова прийти...

Они вышли на дорогу. За те часы, что ребята провели в стоге, резко похолодало. Дул пронзительный северный ветер. Вдруг Коля почувствовал, что на его щеку упало что-то холодное. Он поднял руку и увидел на рукаве белые снежинки. Как-то сразу повалил густой, липкий снег. Он хлестал в лицо, слепил глаза, падал на дорогу и смешивался с грязью.

– Ну и погодка! – проворчал Витя.

– Для разведчиков самая что ни на есть хорошая погода, – мудро отозвался Коля, хотя его здорово трясло от холода. – Полицаи теперь залезут в норы...

В стороне от дороги возвышалась старая, полуразвалившаяся рига. Сгнившая крыша местами провалилась, распахнутые двери покачивались и скрипели под ударами ветра.

Коля остановился.

– Смотри-ка! Вот и НП для нас подходящий... Пойдем, посидим до утра, а там видно будет...

– А вдруг и в этой риге спрятан дот? – сказал Витя.

Едва он это произнес, как из-за риги внезапно выехала открытая машина, в которой рядом с шофером сидел гитлеровский офицер. Машина быстро пересекла узкое расстояние до дороги и затормозила в нескольких шагах от ребят.

Офицер приподнялся и резко крикнул:

– Мальшики!.. Сюда!..

Они подошли. Офицер удивленно смотрел на них, и вдруг Коля узнал это крупное лицо с широко расставленными глазами. Это же Вернер! Вернер, из-за которого погибла его мать!..

Вернер тоже сразу узнал Колю. Он хорошо помнил мальчика, который рассердился на него и спрятался на голубятне. Он хорошо помнил и его мать. Недавно, вернувшись в город, навел о ней справки. Повешена! Очень жаль. Вернер хорошо помнил, что ни слова не говорил ей ни о своей предполагаемой поездке, ни тем более о ее цели и маршруте. Курт Мейер перестарался. Жаль, очень жаль!.. Теперь ее сын бредет по дороге и, наверное, сам не знает куда! В конце концов, он, Вернер, виноват в его судьбе. Что ж, он может ему немного помочь. Он возьмет его к себе, и мальчик будет помогать ординарцу по хозяйству... Пусть видят, что он любит детей. Русские несомненно это оценят.

– Ты куда? – спросил Вернер, стараясь говорить дружелюбно.

– В Белгород, – ответил Коля, настороженно поглядывая из-под нахмуренных бровей.

– Так долго!! (Вернер хотел сказать «далеко».) А твой камераде?..

– Это Витя... Мы идем к его тетке.

Вернер помолчал, подбирая слова.

– Хочешь жить ко мне? И камераде. Я буду кормить!..

Коля и Витя переглянулись. Витя быстро кивнул – соглашайся.

– Хорошо! – сказал Коля.

Вернер открыл заднюю дверцу, ребята залезли внутрь, и машина поехала. Всю дорогу до деревни Вернер ни разу не обернулся. Он молчал, думая о чем-то своем.