Дикен Дорф. Хранитель карты - Беляев Тимофей. Страница 40

— Мы не справимся втроем, — помрачнев, признала Эйприл.

Следующий час, уже в кромешной темноте, они со смехом мечтали о дальнейшей жизни, позабыв о случившемся. Мечтали о том, как все такими же детьми они будут расследовать великие дела, жить в своем доме, где-нибудь в Лондоне. Там будет огромная лаборатория, мастерская с изобретениями и множество забав. По вечерам они будут выдумывать новые дела или разгадывать какой-нибудь интереснейший шифр.

Но этот вечер, по воле случая, должен был стать роковым в жизни Дикена. Может показаться, что ничего в этом плохого и нет, но с тех самых пор, он действительно навсегда потерял покой.

— Да уж, Эйп, — устало протянул Дикен, растянувшись на бревне и положив голову на ее колени, — ну и устроил же я сегодня театр… Дурак! Ясно как день, что они не захотят помогать нам. Надеюсь, я не вспомню завтра этот вечер…

— Да ладно тебе. Зато, может, им станет стыдно… Неужели эль так ударил тебе в голову, что ты забудешь все сказанное?

— Надеюсь, Эйп, надеюсь! — произнося эти слова, Дикен даже не подозревал, какую ошибку он совершает.

— Ха-ха, не знала еще про тебя такого, — с улыбкой говорила она, но ее голос странно дрожал. — Дикен?.. Ты же не забыл наш язык-наоборот? Ну, про то, что «ты мой худший враг» и прочее…

— Никогда не забуду, — ухмыльнулся он. — Так что давай молчать!

— Я и так молчу, — отвечала она, — молчу, молчу, молчу! Небо желтое…

— Еще какое желтое! И звезды синие, блеклые.

— Я тут не хотела промолчать тебе ни о чем, — еле внятно начала она, переворачивая в голове практически каждое слово, — мне не кажется…

— То есть, кажется? — уточнил он.

Эйприл вела себя странно. Она смерила друга серьезным взглядом, посмотрела на силуэт высокого дерева на ночном небе и снова заговорила.

— Мне точно НЕ кажется, что я ненавижу тебя! Очень-очень сильно ненавижу… Я даже не уверена в том.

Дикен знал лишь одно самое большое противопоставление ненависти — любовь. Поэтому он понял ее. Понял каждое слово-наоборот. Все остальное уже проносилось мимо его ушей и внимания. Может эль давно сморил его, и он спит. Нет. Последняя фраза Эйприл пролетала в его голове сотни и тысячи раз.

Продолжая лежать на ее коленях, он закрыл глаза. Подобные признания уже бывали в его жизни, только не языком-наоборот, и он никогда не верил им, как и в саму «ненависть». Однако это было самым искренним, самым настоящим, трогательным и одновременно ужасным признанием за всю его жизнь. Что такое? Теперь и МЕЖДУ НИМИ внезапно возникла Она. Кто Она такая? Зачем пришла? И почему он сам не способен на такую же дружбу с Ней, как и Эйприл. Теперь по миру, принадлежащему только Дикену и Эйприл, ходила еще одна душа, и имя этой душе было — Любовь. Это стало первой вещью, которую умела делать Эйприл, но не умел делать он… Он не мог любить! И не хотел. Эйприл была для него самым бесценным, самым лучшим и самым нужным. Она была частью его самого… И он ни в коем случае не хотел бы делить своего лучшего друга, свое все, с незнакомкой — Любовью.

Дикен лежал с закрытыми глазами, пытаясь уснуть у нее на коленях. Ему хотелось хоть как-нибудь уйти от этого. Гнетущее молчание еще больше давило на мозг. Сердце билось, как сумасшедшее от непонятного страха. Он просто забудет все произошедшее. Она ни в коем случае больше не скажет ему этого так просто. Значит, он сможет просто забыть это, а потом забудет и сама Эйприл. Сейчас он прикинется спящим, а завтра — будто ничего и не было.

Так и случилось…

Той же ночью начались дожди. Пытались смыть вчерашний вечер с земли Дафиэлда. А может просто дожди. Серость утра скрасило невероятное для Дикена событие. В этот день он проснулся не от мерзкого дребезжания, грохота за окном или потряхивания за ногу. Мальчика разбудил хорошо знакомый ему крик. С каждым днем двум друзьям все больше начинало казаться, что в неразборчивом каркании они слышат знакомые слова. В это утро Небул нашел окно Дикена и, сидя на подоконнике, издавал громкие картавые крики. Едва приоткрыв глаза, Дикен подумал, что это сон. Однако когда этот сон начал пощипывать своим большим клювом его за ухо, он тут же подскочил на кровати и с радостью бросился на Небула. После такого пробуждения пришлось делить свой завтрак с вороном пополам.

К полудню все улицы плыли, а вместе с ними и закрытые кареты. Все сидели по домам. То есть, все взрослые сидели по домам. Ни в какое время, ни в какую эпоху никакие дожди не останавливали детей. Погода стояла безветренная, поэтому ливень шел ровно, нещадно избивая своими крупными каплями листву деревьев. Иногда дождь затихал, но после, обрушивался на город с новой силой. Прямо посреди главной дворовой площадки образовалась огромная глубокая лужа, которая доходила почти до колена.

К Эйприл, Дикену и Генри также присоединился Хил. Правда, возникли сложности с его отцом, который ни в коем случае не хотел отпускать сына в такую погоду, поэтому Хилу пришлось попросту сбегать. Несмотря на скромность и наивную глупость этого пухлого мальчугана, в его голове всегда хватало места для приключений, как и у любого ребенка. Они вчетвером стояли во дворе, под нависшей толстой веткой клена, которая как могла спасала от дождя. В самой вершине дерева, укрываясь под листьями, сидел Небул и громко кричал. Дикен и Эйприл уже с легкостью могли отличить голос их пернатого друга от голосов всех других птиц. Он словно понимал, что его друзьям придется сегодня не просто, и охранял их своим присутствием.

Храброй четверкой овладевал страх перед врагом. Хотя скорее перед его количеством. Дикен до последнего надеялся, что сможет все решить мирным путем. Стоя под навесом, он омывал костяной набалдашник трости под струями воды. Брат с сестрой стояли молча, видимо собирая весь свой окраинный боевой характер в кулак. Хил жался рядом, подняв плечи от холода, и наблюдал за движениями Дикена.

— Не думаю, что их будет больше, чем в прошлый раз, — нарушила молчание Эйприл.

— Если судить по нам, то их должно быть даже меньше, чем в прошлый раз, — отозвался друг, выжимая дождь с волос, который стекал прямо в глаза, — хотя тогда их было восемь, а значит нас все равно меньше.

— Дикен, в-в-в порту все не такие, к-к-как здесь, — вмешался пухлый Хил, — мне кажется, они п-п-придут не одни. Я знал одного оттуда… К-к-корди! Корди Фулчер, в-в-вроде. Мы с ним познакомились, когда я лежал в лечебнице, п-п-после того, как попал под к-кеб, — после каждого упоминания о своем трагическом прошлом, Хил неосознанно потирал локоть, в память о старых переломах. — Помню к нему ин-ногда заходили д-д-друзья… Вроде хорошие ребята.

— Ой, прекрати, Хил! — резко запричитал Дикен. — У тебя всегда и все хорошие. Тебе самому-то так не скучно жить?! — нахмурившись и с минуту помолчав, он добавил. — А среди его друзей был один такой… самодовольный с перебитым носом?

— Да! Т-т-точно помню… Правда это давно было, но самод-довольного видел. Он еще всегда Корди рот з-затыкал и постоянно жаловался, что з-з-зря пришел. Наглый какой-то…

— Чокнутый Чак, — нарочито улыбаясь, сказала Эйприл, переглянувшись с Дикеном. — А Корди — это, небось, тот, которому он по голове тростью съездил, да? С темными волосами и шрамом от ожога на левой руке…

— Д-да! — снова подтвердил Хил, радостно глядя на соседку по дому, а затем, прикусив губу, задумчиво перевел взгляд куда-то вдаль. — Вот из-за ожога он и лежал с-с-со мной. Все же я считаю, что они н-н-нормальные ребята, просто не стоило вам к-к-к ним лезть!

— Нам лезть?! — взъелся Дикен. — Это было честное пари! Эйприл выиграла… А они еще оставляют всякие метки в нашем дворе с угрозами!

— А я считаю, — вдруг опомнился Генри, который до этого молчал в стороне, — что вы все зря начали эту дурацкую разборку из-за какой-то трости. Вот скажи, Дикен, зачем она тебе? Это обычная палка…

— Генри, я же говорила тебе, что это секрет! Не хочешь помогать, так и скажи, мы с Дикеном вдвоем справимся…