Дикен Дорф. Хранитель карты - Беляев Тимофей. Страница 57

— За вознаграждение? — вдруг влез Луман Левинсон.

— Ну да… Они сами давали, — защищала друга Эйприл.

— Поверьте, это было самое обыкновенное ограбление квартиры! Они обыскивали каждую… Каждую комнату в моем доме!

— Но твою комнату в особенности, как ты сам сказал, — цеплялся Мортус, отчего начинал уже немного раздражать друзей своим недоверием.

— Ладно, Хелл, прекрати, — вмешался лорд Левинсон и сел рядом, напротив друзей. — Мы просто подождем и посмотрим, что будет дальше… Они живут недалеко, я прослежу за всем.

— Хорошо, — выдохнул тот, и отхлебнул чай из чашки лорда, — простите за такую навязчивость. Просто не хочу, чтобы вы куда-нибудь снова вляпались.

Друзья понимающе закивали головами, после чего в комнате повисло странное молчание. Дикен бы давно уже рассмеялся в такой ситуации, но за этот вечер на его голову свалилось столько всего, что он просто не мог справиться с мыслями.

— У нас с Дикеном было несколько вопросов к вам, правда? — нарушила молчание она, ожидая подтверждения друга.

— Да. Так… даже уже не знаю с чего начать…

— Это тоже будет допрос? — со знакомой улыбкой прохрипел моряк, отчего напряжение в груди друзей немного спало.

— Нет. Для начала, лорд Левинсон, откуда на пирсе, в условленное время, оказалась полиция? Сколько мы там бывали, никогда ее не видели… Вы с ними заодно?

— Нет, ни в коем случае, — отмахнулся лорд, — я послал телеграмму от своего имени в полицию, когда вы спали у меня в доме. Они так давно под меня копают, что я был уверен — придут!

— Ясно, — протянул мальчик и, словно вспоминая, взглянул на Эйприл. — А! Вот еще… Вы так и не сказали, что произошло с тем человеком возле голубя. Когда мы проходили мимо, у меня сердце чуть не остановилось, думал поймали нас, а оказалось, он даже пошевелиться не мог и так и стоял в непонятной позе, словно заледенел, — Дикен попытался изобразить то, что они увидели.

На этот вопрос Луман Левинсон не спешил отвечать. Во-первых, он уже слышал от Мортуса про способности мальчика в химии, а во-вторых, его уста сковывал какой-то секрет, не желательный для распространения. Он покосился на Мортуса и, когда тот кивнул, лорд заговорил:

— Вещество одно. Нет-нет, Дикен, погаси свои глаза… Я уже наслышан о тебе, — он снова взглянул на Мортуса. — Стрелы, пропитанные этим веществом, парализуют человека, но вместо того, чтобы упасть в бессознательном состоянии, человек просто замирает. Экстракты и вытяжки из льда, мяты, парализующего яда и… еще кое-чего!

— Кое-чего? — нахмурился Дикен. — Извините, конечно, но как можно вытянуть экстракт льда? Это просто абсурд какой-то… Я понимаю еще мята, но лед! Полагаю, они и заставляют человека замирать, а не падать…

— Большего я тебе не смогу сказать, Дикен.

— Ладно… Ну, тогда последний вопрос — что вообще здесь происходит?

— В смысле?

— Откуда вы все друг друга знаете? Вы, мистер Мортус, Бриг и вообще все эти из подземелья, — уточнила Эйприл, наблюдая, как охотник и моряк переглядываются.

В комнате снова воцарилось минутное молчание. Какими-то странными короткими кивками, которыми был заполнен вообще весь этот вечер, лорд и моряк договорились.

— Добро и Зло воевали раньше, воюют сейчас и будут воевать еще долгое-долгое время. Всех нас связывает нечто, о чем вам не стоило бы знать, ребята. Сейчас так точно. Может позже…

Глава 14. БОЛЬШЕЕ ИЗ ДВУХ ЗОЛ

Дикен вернулся домой сразу же после встречи с Мортусом в доме лорда. На улице уже совсем стемнело. В большинстве своем вещи лежали уже на своих местах, и только его детская комната все еще ждала своего хозяина.

Мистер и миссис Дорф вполне ожидали от сына подобной выходки, поэтому старались не давить больше на него. Но когда времени было за полночь, сидя за небольшим семейным столом, они настояли на том, чтобы Дикен месяц отсиделся дома. Месяц. Месяц! Для мальчика это был самый суровый приговор. Мало того, что все это время он не увидит улицу, их чердак, школьный сад… Он не увидит Эйприл. Но именно месяц, как считали родители мальчика, должен пройти, чтобы он немного остыл, остепенился; чтобы поутихли все городские истории, в которых Дикен мог быть замешан и, что было важнее всего, сумасшедшая дружба с Эйприл Вудуорт сбавила обороты.

Ключ от входной двери был бережно припрятан в кармане отца, а вылезать через окно каждый раз, когда родители покидали пределы дома, было слишком опасно, так как в случае разоблачения, остаток лета он мог провести вообще один, у бабушки в Бругене. Ничего иного, как проводить целые дни дома, ему не оставалось. И что самое печальное, Дикену даже не дали возможности объяснить все Эйприл.

Как-то раз им удалось немного пообщаться. Это случилось после того как она, стоя под окном, в течение получаса звала его. Разговор длился недолго, так как слушала вся улица. После этого Эйприл тоже оказалась словно в домашнем заточении. Одной ей уже было нечего делать. Пару раз она слазила на чердак, но все было уже не то. Чердак был для них двоих, и одному там было пусто.

Так тянулась первая неделя полнейшего одиночества. В любой другой момент Дикен нашел бы, чем себя занять, но не сейчас. Эйприл не было рядом и, казалось, словно у него завязаны руки, помутнен разум и слепнут глаза. Несколько раз он садился за учебники по химии, которые были им же зачитаны до дыр; подслушивал разговор родителей и полицейского, который приходил по поводу недавнего ограбления без кражи; практиковался во взломе дверных замков, в частности замка входной двери; сделал несколько чертежей странных предметов и механизмов, применение которым он сам не знал. Но ни какое увлечение уже не могло получить продолжение, когда он был один.

Приблизительно раз в два дня случались ссоры с родителями, и в эти моменты Дикен сам запирался в своей комнате и лез на стены, оттого, что не с кем было даже поделиться. В такой напряженной атмосфере прошла почти неделя, пока однажды утром не случилось нечто удивительное.

Дикен проснулся от крика. Это был знакомый крик, бархатный и картавый. Еле продрав глаза, он увидел в приоткрытом окне черного ворона. К лапке птицы была привязана бечевка с маленьким скрученным листиком бумаги. Небул еще раз прокаркал и спрыгнул с подоконника прямо на кровать мальчика, с удовольствием пощипывая того за ногу, торчащую из-под одеяла.

— Небул! — Дикен радостно подскочил на кровати, не веря своим глазам. — Привет, друг. Да-да, покаркай… Я тоже по тебе скучал. А ну-ка сюда иди… У тебя письмо для меня! Иди сюда, — ворон пусть и был рад видеть Дикена, однако постоянно выкручивался и не давался в руки.

Наконец, Дикен развернул записку и прочел еще сонным голосом:

Дикен еще два раза с улыбкой на лице перечитал записку, отпихивая настырного ворона. Затем подбежал к своему столу, схватил перо и на обратной стороне принялся писать ответ:

— Давай Небул, лети к Эйприл! — сказал он, аккуратно гладя птицу кончиками пальцев, после того как минут десять надевал на его лапку бечевку с запиской. — И не ошибись смотри… Только к Эйприл! Давай, друг, лети…

Буквально выпихнув ворона в окно, он принялся расхаживать по комнате, изредка прислушиваясь к двери. Если бы родители узнали, что по его комнате спокойно разгуливают уличные птицы, они бы и окна заперли до конца месяца.

Дикен боялся отойти даже на минуту, чтобы умыться или позавтракать, так как мог пропустить Небула. В груди все буквально бунтовало от счастья, ведь они хоть как-то могли теперь общаться с Эйприл. Время ожидания ответа тянулось очень долго, и Дикен уже решил, что ворон просто где-то потерялся по пути или потерял в полете записку.

Но через полчаса тот снова показался в окне. Он был горд, что может служить почтовым вороном для двух своих хозяев.