Дикен Дорф. Хранитель карты - Беляев Тимофей. Страница 64

— Нет, нет, нет! — закрутил головой он, краснея и трясясь от страха. — Денег у меня тоже нет, но я их у вас и не прошу… Вы ведь это туда тащите? — спросил он, указав пальцем на вывеску с рогаликами.

— Допустим…

— Я так сразу и понял!.. Мука и сахар. Вот ровно… два мешка муки и один мешок с сахаром, как мне сказали, должны привезти! А это для чего мука?

— Мальчик, ты совсем дурак?! — уже взбесился грузчик, совершенно не понимая, что происходит. Дикен, впрочем, и сам плохо это понимал…

— Нет, мистер, я совсем НЕ дурак! Вы знаете, что хорошую муку нужно везти прямо ко входу, а ту, что похуже, уже к складу… Вот ЭТА мука хорошая?.. Не знаете. Ладно, — то ли от голода, то ли от страха, Дикена уже окончательно и бесповоротно несло. Он нагнулся к мешкам и похлопал по ним рукой, — сейчас узнаем…

Дикен понятия не имел, как он узнает качество муки, но время тянулось и тянулось довольно успешно.

В этот самый момент, из-за угла булочной вышла Эйприл, однако, увидав своего друга, склонившегося над мешком и рабочего, изумленно следящего за всеми действиями мальчика, она шмыгнула обратно.

— Хорошая! — заключил Дикен с деловым видом. — Значит — ко входу!

— Ты вообще кто?! И почему ТЫ решаешь, куда мне девать эту муку?

— Кто я?! — удивился Дикен, будто перед рабочим стоял сам министр. — Давайте так… Не кто я, а кто вы!

— Я работаю здесь уже второй год!.. А тебе скажу, еще слово, и ты полетишь, как дельфин, вон с той пристани!

Не желая больше слушать всех этих бредней, молодой рабочий направился дальше, за здание, чтобы, наконец, разгрузить телегу от «хорошей» муки у задней двери. Сердце Дикена сжалось и скомкалось, словно клочок бумаги. А ведь все, что от него требовалось, так это постучать в дверь дважды в случае тревоги, а не лезть на рожон с какими-то бредовыми расспросами.

Внезапно он почувствовал запах сладкого запеченного теста буквально под носом.

— Что это вообще такое было? — раздался голос за его спиной. Эйприл стояла с мешком полным всевозможных булочек, пирогов и пирожных с джемом.

По дороге обратно на болота Дикен, жадно жуя творожный кекс, поведал Эйприл всю его беседу с человеком с телегой. Она так сильно хохотала, глядя на все выражения его лица, что четыре раза чуть не подавилась шоколадной крошкой с пирожного. Наконец, их животы были полные, чего нельзя было сказать о мешке.

Когда на улице уже вечерело, они снова разожгли костер. Иссушив с дюжину веток, они ободрали листья и утеплили шалаш.

— Мы уже два дня не появлялись дома, — сказал Дикен, лежа под темнеющим небом возле костра. — Два дня… Это уже настоящий побег. Как думаешь, может написать им какие-нибудь записки, что с нами все хорошо…

Эйприл молчала с полминуты, и когда он повернул голову в ее сторону, заговорила:

— Нас могут заметить, ведь придется подойти к домам близко-близко! Думала я об этом. Еще раньше… — Эйприл говорила это нехотя, словно боялась разрушить то, что они смогли построить на их островке жизни. — К тому же нас уже давно должны бы разыскивать с полицией по городу!

— Э-э-эйп, — нарочно проскулил Дикен, прищурив глаза, — ты чего? Во-первых, для розыска слишком рано, полиция не станет заниматься этим сейчас… К тому же я знаю что они скажут нашим родителям: «Дети часто убегают из дома, но всегда возвращаются!», — Дикен забавно исказил голос, от чего на серьезном лице подруги показалась улыбка. — Вот подождем где-то недельку, тогда да…

После этих слов оба замолчали. Эйприл проверяла на крепость свои глиняные поделки, а Дикен листал книгу по шифрам, которую уже давно следовало бы вернуть Мортусу.

— Их надо обжечь, — важно проговорил он, отрываясь от книги и следя за Эйприл.

— Мой отец постоянно работал с подобным… Уж это я знаю!

— В таком случае, — не замолкал Дикен, — скажу такое, чего ты не знаешь! Перед обжигом, покрой их теми маслами, что остались с растений. Тогда мы сможем даже пить из них…

— Какой ты умный, Дикен!

То ли от усталости, то ли от нежелания ругаться, Дикен резко захлопнул книгу и, распрощавшись, пошел спать.

Поставив покрытые смолистым маслом кружки, вазы и плошки из глины на костер, она осталась сидеть рядом. Слушая треск и тихое шипение остатков влаги в глине, она достала перо и записную книжку. К своему удивлению она обнаружила, что почти каждая страница начиналась со строк «Сегодня мы с Дикеном…». Она пролистала еще с десяток страниц назад — то же самое. Неужели вся ее жизнь так сильно была связана с этим вредным, самодовольным мальчишкой? И что бы она делала сейчас, не сведи их грязевой забег в летнюю грозу?

Закрыв книгу, она обернулась назад — Дикен был в шалаше и, наверное, уже спал. Порыскав в карманах, Эйприл достала смятые маленькие любовные записочки от неизвестного отправителя. То были первые признания в любви, которые ей преподносили, а ведь она была очень необычна и красива. Еще с Окраины у мальчишек повелось — никто не влюбляется в Эйприл Вудуорт, она СВОЯ. Тогда Эйприл задумалась, что же все-таки важнее, быть «своей» или чтобы тебя любили?

Не дочитав всех записок, она бросила их в костер. Предстоящий день обещал перевернуть всю их жизнь.

Они проснулись рано. После купаний на завтрак ушла половина лимонного пирога. О вчерашнем вечере не было больше сказано ни слова, будто ничего и не было.

Эйприл сама вызвалась изучить прилегающие окрестности и продолжить начатое Дикеном — карту болот. Дикен тем временем пытался расширить их жилище и, вместо обычного шалаша, сделать из веток подобие домика, со стенами, полом и крышей. Получалось кстати неплохо. Единственное, о чем уже не раз успел пожалеть юный строитель, это отсутствие лопаты и топора. Он взял себе за правило — если еще когда-нибудь и сбегать из дома, то только с ними.

Изрядно изжарившись на солнце, Дикен с разбега плюхнулся в чистую озерную воду. Обсыхая уже второй раз за это утро, он успел обустроить приличное место для костра и снова взяться за шифр. В какой-то момент ему показалось, что подруга была права. Уил ведь мог запросто начертить наугад кривые значки, зная, что Дикена это наверняка заинтересует. Оставалось лишь одно большое НО — если это и было лишь шуткой Уила, то почему же Дикен нашел именно такие символы в книге Мортуса? Ко всему прочему, одно из этих слов уже не нуждалось в переводе — «Ноутлис». Именно за это слово мальчик и решил зацепиться, ведь поняв, как расшифровывается оно, он смог бы разгадать и два оставшихся.

— Что ты там возишься, — спросила Эйприл, когда вернулась с картой и увидела друга, склонившегося над водой с листом бумаги. — А-а-а, опять ты со своими ребусами… Ого! Вот это дом! — восхищенно протянула она, глядя на творение. — А он не развалится при шторме? И вообще, надо придумать, что постелить на крышу, а то после дождя можно будет купаться, не выходя оттуда.

— Что с картой? — коротко спросил Дикен, не отрываясь от воды.

— Готова почти… По крайней мере все окружные тропинки я изучила и нарисовала. Их надо будет только соединить с твоими… Что ты делаешь?! Ты сошел с ума?..

— Нет, Эйп… просто этот чертов шифр не дает мне покоя!

— Вижу, — медленно проговорила та, наблюдая за другом, — если честно, то я уже давно пожалела, что вообще дала тебе ее!

— Подержи вот так, пожалуйста, — Дикен передал ей один большой блокнотный лист, на котором было переписано символами только одно известное слово.

Пока Эйприл держала лист над водой, мальчик скрупулезно переписывал все зеркальное отражение слова.

Покончив с этим, он воскликнул:

— Ну неужели ты не видишь?!

— Что ты ко мне цепляешься? — отстранилась Эйприл, чтобы он снова не заставил ее «бросать взгляд» на надпись. — Если тебе все это так прям нравится, сам этим и занимайся…

— Что-то близкое… — словно в оцепенении повторял Дикен, глядя на переписанные символы. — Может его нужно не один раз отразить от зеркала, а скажем… Раз семь? Нет, погоди… Если… Ну да, если отразить семь раз, ничего не изменится, просто он будет ворочаться, туда-сюда… Так!