Тан Сяо-си в бухте кораблей, отплывающих завтра - Вэнь-цзин Янь. Страница 3

«Тик-так, тик-так, тик-так!..» — вновь ластойчиво донеслось из будильника. На этот раз звуки были намного громче прежних.

Только Сяо-си поднял голову, не успев даже разглядеть толком, который час, послышалось «крак» — и задняя крышка будильника сама собой открылась. Сяо-си ещё не очнулся от изумления, а из будильника уже выскочил маленький человечек. Он подбежал к Сяо-си, сердито крича: «Моё терпение кончилось, ты всё-таки вывел меня из себя!»

Сяо-Си показалось, что он раньше где-то встречал такого человечка; кажется, это было в какой-то сказке.

Разноцветный, в шахматную клетку, комбинезончик и остроконечный колпак делали человечка похожим на циркового клоуна. Голос у него был чистый и звонкий, лицо напоминало ребячье, только на нём росла борода. Сяо-си подумал: «Без сомненья, он и есть «время». Наверное, увидел, что я всё рисую, и рассердился».

— Я только минуточку порисовал... — оправдываясь, пролепетал Сяо-си.

Человечек-время покачал головой:

— Ты говоришь неправду! Думаешь, я не знаю, сколько продолжалась твоя «минуточка»?

Сяо-си, слегка заёрзав, поспешил объяснить:

— Нет, правда, я не обманываю тебя. Ничего плохого я не делал. Только капельку порисовал, а потом на секунду полюбовался марками. Вот и всё. А с задачами я сейчас быстро разделаюсь.

Человечек продолжая качать головой:

— Я не верю тебе, не верю! Ты лучше сознайся, на что ушло у тебя время! Ну-ка, отвечай! Живо!

Теперь Сяо-си рассердился:

— А почему я обязан докладывать вам? Какое вы имеете ко мне отношение?!

— Имею!

— А вот и не имеете!

— Я заставлю тебя слушаться!

— Не выйдет, не заставите!

Так, слово за слово, они и поссорились. Кончилось тем, что Человечек-время, едва сдерживая себя от злости и чуть не плача, произнёс:

— Ладно, ухожу! Можешь делать всё, что хочешь. Нравится играть — пожалуйста, сколько душе угодно. Не желаешь, чтобы я вмешивался? Не волнуйся, я давно решил отказаться от тебя. С таким, как ты, свяжешься — сам рад не будешь. Ты, видно, думаешь, что мне не хочется поиграть или я не умею? Ошибаешься; вот возьму сейчас и начну развлекаться. До свидания!

С последними словами Человечек-время извлёк из будильника несколько зубчатых шестерёнок и быстро соорудил из них велосипед. Слегка разбежавшись, он ловко вскочил на него и, сдёрнув колпачок, помахал им Сяо-си: «Ну, я поехал».

Сяо-си собрался было сказать: «Подождите, дайте мне подумать!» Но Человечек-время не дал ему открыть рта:

— Я не намерен возвращаться. Развё что ты когда-нибудь сам потребуешь, чтобы я вернулся. Тогда я приду. А пока прощай, до свидания!

Кончив говорить, Человечек-время взлетел на велосипеде на подоконник и, словно опытный эквилибрист, стал демонстрировать различные трюки. Напоследок он по оконной раме поднялся до самого верха. Получилось это у него просто здорово! Одним рывком добрался он до форточки и исчез в ней. Звуки «тик-так» тотчас перестали доноситься из будильника. Сяо-си взял его в руки и несколько раз хорошенько потряс. Бесполезно. Часы молчали. Тогда он попробовал ударить по двум звоночкам, которые выступали над будильником. Будильник будто онемел.

Сяо-си подумал: «Вот не повезло! Ведь сестра не знает, что время само не хочет заниматься своим делом. Скажет ещё маме, что я испортил будильник, как тогда быть? ..»

ГЛАВА ТРЕТЬЯ, О ТОМ, КАК НАРИСОВАННАЯ СЕСТРА ТОЖЕ РАССЕРДИЛАСЬ

Как раз в тот момент, когда Сяо-си так отчётливо представил ужасную картину возвращения домой сестры, нарисованная Сяо-мэй неожиданно приподнялась с бумаги и села. Она не только выглядела страшнее настоящей сестры, по и была по сравнению с ней необыкновенно заносчива. Усаживаясь, она бесцеремонно ткнула Сяо-си в нос и спросила:

— Почему будильник молчит?

Сяо-си ответил:

— Не знаю, это не я его испортил.

Нарисованная сестра раскричалась:

— А кто ещё?! Только твоих рук дело! Вот пойду и пожалуюсь маме. Да ещё скажу учителям Ван, Чжан и Ли, что ты не приготовил ни арифметики, ни...

Сяо-си не дал ей докончить:

— Пожалуйста, не говори им. Я сейчас же всё сделаю.

Нарисованная сестра замотала головой — и копна торчавших в разные стороны волос беспорядочно задвигалась.

— Ни за что не поверю! Ты ведь и не думаешь даже взяться за ум. В тебе нет ни капли сознательности. Испортил будильник, довёл Человечка-время до того, что он убежал куда глаза глядят, и теперь, видно, собираешься вообще не холить в школу!..

Растянутый рот нарисованной сестры был ещё говорливее, чем у настоящей Сяо-мэй. Она залпом выпаливала слова, ни на секунду не замолкая, и у Сяо-си просто не было никакой возможности прервать её. Время от времени, поправляя очки, нарисованная сестра не переставала ругать Сяо-си:

— Привык баловаться! Нарисовал меня страшно безобразной, а разве я на самом деле такая?

Взглянув на её огромный чёрный нос и спутанные волосы, Сяо-си вдруг почувствовал себя очень неловко и еле слышно пробормотал:

— Я не нарочно. Я не умею рисовать нос и волосы...

Не дождавшись, пока он кончит, сестра вытащила гребёнку и, принявшись причёсываться, вновь напустилась на Сяо-си:

— Ещё оправдывается! Учился бы лучше как следует рисовать! И с арифметикой у тебя плохо, да и по китайскому хвалиться нечем. По всем предметам дела у тебя никуда не годятся. Вдобавок ты безобразно ведёшь себя в школе, обижаешь тех, кто младше и слабее тебя. Нет, я непременно должка рассказать обо всём маме и сделаю это немедленно.

Сяо-си очень испугался и стал просить:

— Не надо, пожалуйста, не говори! Я больше никогда не буду рисовать тебя, в другой раз ни за что не стану делать этого, честное слово!..

Сестра, сердито вращая глазами, перебила его:

— Нет уж, обязательно расскажу! Ты совершенно не притрагивался к урокам, испортил будильник, почти всю тетрадь разукрасил какими-то фигурками и пытаешься ещё что-то доказывать мне...

Сяо-си ничего не мог придумать. Взволнованный и сердитый, он вскочил и опрометью выбежал из комнаты. Нарисованная сестра закричала ему вдогонку:

— Ты куда удираешь? Не смей уходить, — слышишь?

Но Сяо-си, не оглядываясь, продолжал бежать.

На улице было очень темно и разглядеть что-либо было невозможно. Однако, к своему удивлению, он ни разу не споткнулся и ни обо что не ударился. Что было мочи нёсся он вперёд, боясь, как бы сестра не бросилась догонять его.

Сяо-си не знал, далеко ли он убежал от дома. Неожиданно до его слуха долетел чей-то голос:

— Сяо-си, скорей идём смотреть кино!

Услышав про кино, Сяо-си тотчас позабыл о всех своих огорчениях и, остановившись, спросил:

— А какая картина?

Интересная, с куклами. В футбол играют здорово! Идём быстрее, а то опоздаем и мест свободных не будет.

Голос был совершенно незнакомым, и Сяо-си в недоумении спросил:

— Да кто ты?

— Это я.

— Что значит «я»? Разве так отвечают?

— Нет, ты просто глуп. Я — это я, твой хороший друг. Сяо-си подошёл поближе к тому месту, откуда доносился незнакомый голос, и стал всматриваться в темноту. Кто же он, в конце концов, этот новый добрый друг?

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, ИЗ КОТОРОЙ МЫ УЗНАЕМ О СЕРОЙ КРЫСЕ

 Теперь, когда Человечек-время покинул Сяо-си, множество самых удивительных вещей творилось вокруг. Разве мог он когда-нибудь предполагать, что его другом окажется — вы только подумайте! — большая Серая крыса.

Серая крыса была не очень старой. По бокам её острой мордочки торчали прямые и редкие усики. Она поминутно изгибала сниму, и было непонятно: то ли вежливо кланялась, то ли поёживалась от холода.

Сяо-си сказал:

— И как это я не знал о тебе раньше?

Серая крыса, причмокивая губами, ответила:

— Не знал, говоришь? А вот и неправда. Я же Серая крыса, меня называют «ненасытной в еде», а тебя — «ненасытным в играх».