Говорит космодром - Летунов Юрий Александрович. Страница 2

На магнитофонные ленты в разных концах земного шара на всех языках народов мира были записаны слова, выражающие высшую степень восхищения:

«Удивительно! Потрясающе!»

«Восхищены! Гордимся!»

«Советы снова впереди! Примите поздравления!»

Репортеры записали митинги, которые стихийно возникали на многих заводах и фабриках. Работники Центрального телеграфа рассказали, что в первые десять минут после передачи сообщения о приземлении Гагарина ему было направлено... три тысячи телеграмм!

В те апрельские дни 1961 года журналистов с микрофоном можно было встретить повсюду и, конечно, в местах, связанных с жизнью первого космонавта.

Радиостанции прерывали свои обычные передачи, чтобы сообщить новые подробности о первом полете человека в космос, рассказать о первом космонавте.

Репортеры радио побывали в ремесленном училище при заводе имени Ухтомского, в Люберцах. Здесь Гагарин учился на литейщика. Здесь ему и его товарищам старый коммунист инженер Изотов говорил: «Вы теперь – смена рабочего класса. А рабочий класс – главный хозяин жизни!»

Репортеры разыскали письма Гагарина к товарищу. Вот что писал Юра о своей учебе:

«Я так втянулся в учебу, что уже не помню, ответил ли тебе на письмо. Сдаю выпускные экзамены сразу и за ремесленное училище и за седьмой класс. Сейчас два часа ночи, а я все еще занимаюсь».

Побывали журналисты и в Ленинской комнате, где принимали Юру Гагарина в комсомол.

Из Саратова корреспондент радио рассказывал об учебе будущего космонавта в индустриальном техникуме. Были разысканы и заявление Юры о приеме, и приказ об объявлении благодарности за общественную работу (Гагарин в техникуме был председателем физико-технического кружка, увлекался астронавтикой и сделал доклад: «Циолковский и его учение о ракетных двигателях и межпланетных путешествиях»).

Радиослушатели узнали, что сохранился библиотечный формуляр. В техникуме Юрий читал Ч. Диккенса и Э. Войнич, Б. Полевого и Г. Уэллса, Л. Толстого и Ж. Верна, М. Горького и Н. Островского.

В Саратове, кроме учебы в техникуме, Гагарин занимался в аэроклубе.

Увлечение летным делом не помешало ему успешно защитить диплом и с отличием закончить техникум. Гагарин получил специальность техника-технолога литейного производства – мастера производственного обучения.

После успешного окончания Саратовского аэроклуба Гагарин был принят в Оренбургское авиационное училище. Потом служба на Севере.

Всем хотелось знать как можно больше о первом в мире человеке, проникшем в космос. Все было интересно! Воспоминаниями о встречах с Гагариным делились у микрофона товарищи и друзья, сослуживцы и знакомые.

Разумеется, побывали корреспонденты радио и на родине космонавта. Но вот взять интервью в первый день у родителей Гагарина не смогли...

В тот день Алексей Иванович Гагарин ранним утром ушел с товарищами плотничать в родную деревню Клушино. От Гжатска до деревни километров пятнадцать. По весенней, раскисшей дороге путь не близкий.

На перевозе через реку Гжать знакомый лодочник спросил Алексея Ивановича:

— Слышь, Иваныч, твой сынок-то в каком звании ходит?

— В старших лейтенантах. А что?

— По радио передавали, будто какой-то майор Гагарин, кажись, Юрий Тимофеевич, вроде бы в космос полетел.

— Ну, моему до майора служить да служить...

— А может, сродник какой?

— А кто его знает. Может, и сродник. Мало ли Гагариных на свете.

Старики перебрались через вешнюю речушку. Алексей Иванович взвалил на плечи свой плотничий инструмент и пошел дальше. Однако все знакомые при встрече поздравляли Алексея Ивановича, а он только отмахивался и ворчал:

— Чего надумали! Да мой еще, если хотите знать, всего лишь старший лейтенант. А это – майор. Но тоже молодец. Наш человек.

Пришли на место. Только приступили к работе, позвали к телефону. Звонил секретарь райкома партии:

— Возвращайтесь в Гжатск. Велено вас, Алексей Иванович, разыскать и со всем семейством доставить в Москву.

Мать Юрия Гагарина, Анна Тимофеевна, проводив мужа, занималась уборкой в доме. Неожиданно прибежала дочь, запыхавшись, прямо с порога закричала:

— Что же радио у нас выключено? Про Юрку передают!

Анна Тимофеевна тяжело опустилась на стул.

— Зоя, что? Разбился? Двое детей...

— Жив Юрка. Он в космосе!

Первая мысль – о сыне, потом о Вале, о внучках. Как там они? Быстро оделась – и на поезд.

В вагоне только и разговоров, что о Юрии Гагарине. Всем лестно, что земляку такая честь. Кто-то узнал Анну Тимофеевну. Пассажиры зашептались. Какой-то парень не выдержал и на весь вагон закричал:

— Здесь едет мать Гагарина!

Кто-то предложил стоп-краном остановить поезд, качать ее. Анна Тимофеевна смутилась оттого, что оказалась в центре внимания.

— Зачем останавливать поезд? Людям ехать надо. К чему глупости делать?

— Какой он?

— Парень как парень. Послушный, уважительный...

— Подвиги, подвиги, мать, до этого совершал какие?

— Жил как все. Учился. Дома помогал по хозяйству. Две дочки у него. Младшенькой месяц скоро будет...

Стучат колеса поезда, а еще быстрее их летят мысли. То о доме, то о муже, то о внуках, то о сыне. Как он там? Поди, тяжело. Да вроде к праздной жизни и не приучен.

Вспомнила, как приехал однажды в отпуск. Одет с иголочки. Все подогнано. Пуговицы на кителе блестят. Вышел погулять. Вдруг услышал, что в деревне Карнино, что в трех километрах от города, большой пожар. Сразу вместе со всеми бросился туда. Несколько часов растаскивал горящие бревна, носил воду. Вернулся домой под вечер. От нового кителя остались только воспоминания... [1]

Весть о старте «Востока» застала меня в Армении... Как я завидовал тогда тем, кто был на космодроме, кто потом пожал руку космонавта на земле! Часами слушал радио, знакомые голоса репортеров. Москва готовилась к торжественной встрече. И для передачи с Красной площади мне поручили сделать репортаж из Бюраканской астрофизической обсерватории.

...Отливают серебром купола астрономических башен. В них мощные телескопы отдыхают после ночной работы. Молодые ученые собираются группами, что-то горячо обсуждают по-армянски, но слова «спутник», «Гагарин» помогают понять, о чем идет речь. После полета Гагарина звезды кажутся ближе, а заботы астрономов понятнее.

В тот первый приезд Гагарина на радио все мы, работники радио, с каким-то особенно радостным, приподнятым, праздничным настроением рассказывали Юрию Алексеевичу о том, как проводятся радиопередачи, познакомили с эфирным хозяйством. Юрий Борисович Левитан показал студию, в которой он, прервав очередные передачи, сказал: «Говорит Москва! Говорит Москва! Работают все радиостанции Советского Союза! Передаем сообщение ТАСС «О первом в мире полете человека в космическое пространство».

— Ох и волновались мы, Юрий Алексеевич! – говорит Левитан.

— Я тоже сейчас волнуюсь. Тяжело выступать у микрофона! По-моему, в космосе легче, – улыбаясь, отвечает Гагарин.

Удивительно просто вел себя герой! Все у него получалось ладно – и ответы на приветствия, и шутки, и выступление у микрофона.

— Значит, записываем на пленку и включаем в передачу с Красной площади? Так, понятно. В какой микрофон говорить? А может, без меня? Я ведь уже выступал с Красной площади? – слышался голос Гагарина. – Проба нужна? – спрашивает Юрий Алексеевич.

Операторы переглядываются. Космонавт ведет себя так, как будто он не первый раз в студии.

Точно так – спокойно, весело и уверенно – Юрий Алексеевич вел себя всюду: на тренировках, во время старта и полета, на приеме в Кремле.

Во время тяжелейших тренировок на центрифуге улыбался и подмигивал. Врачу показалось, что Юрий... дразнится, он обиделся, пришлось объясняться.

Врач-психолог точно уловил черты характера Гагарина. Вот что он записал в журнале наблюдений: