Семь царских камней - Хауген Турмуд. Страница 50

У крыльца на корточках рядом с большим ротвейлером сидела девочка, собака было зарычала, но она тут же успокоила его.

Девочка молчала, и Лидия быстро пошла по дорожке к калитке. Через несколько шагов она обернулась и поблагодарила девочку за спасение.

— Лучше поторопись, — предупредила ее девочка.

Флоринда не могла заснуть. Поиски на чердаке привели ее в необычайное волнение. До конца дня она была занята своими мыслями и ни разу не вспомнила ни о Владимире, ни об Анне Ульсен.

Она думала только о посещении царя Николая и подаренном им ожерелье. И чувствовала, что развязка близка.

Она, действительно, подарила это ожерелье Идун, но почему-то Идун ни разу не сказала, что она с ним сделала. Ведь она не взяла его с собой, когда покинула семью, иначе Флоринда знала бы об этом.

Уже далеко за полночь Флоринде вдруг показался запах свежего сена. Так сильно и опьяняюще пахло только нагретое солнцем сено. Она села на кровати и потянула носом воздух. Да, несомненно, у нее в комнате пахло летом и сеном. Как странно…

Ржание лошади, плеск весел в тихой воде, скрип уключин — неужели все это ей только кажется?

— Флоринда?

Она могла бы поклясться, что кто-то произнес ее имя. Оно донеслось издалека. Словно во сне. Но ведь она же не спит!

— Флоринда…

Вот опять!

— Я здесь! — откликнулась она.

— Уже скоро…

— Идун? Я слышу твой голос. Ты вернулась?

Флоринда откинула перину, встала с кровати и босиком обошла квартиру.

— Идун? — звала она в каждой комнате. — Идун…

Но дочь не отзывалась.

Наконец Флоринда вошла в «книжную комнату». Как обычно, на поверхности зеркала горели светлые точки, хотя в комнате было темно.

Флоринда зажгла свечу и подошла к зеркалу. Навстречу ей двигалась чья-то фигура. У Флоринды сдавило грудь — сейчас здесь произойдет что-то неожиданное. Чудо, о котором говорила мать.

Она уже имела случай убедиться в этом. Зеркало было путем между двумя мирами.

Чем ближе Флоринда подходила к зеркалу, тем ближе подходила в нем и та фигура. Флоринда еще не могла разглядеть, кто это.

Но вот на белом пятне лица проступили ее собственные черты. Она увидела свое отражение. Никто не заглядывал в зеркало из-за ее плеча. За спиной у нее не было никакого движения.

— Идун?.. — Флоринда провела рукой по холодному стеклу. Зато деревянная рама была, как всегда, теплая и в дереве угадывались слабые удары пульса, настолько слабые, что никто, кроме Флоринды, не услышал бы их.

— Идун? Ты возвращаешься домой?.. Слава Богу!.. Если б ты знала, как мне тебя не хватает. Сегодня я ни за что не отпустила бы тебя. О, Идун, отзовись…

Никто ей не ответил.

Флоринда отошла от зеркала с трепетом в сердце.

Она легла, понимая, что все постепенно приходит в равновесие, однако прежде, чем это произойдет, случится что-то невероятное.

«Сегодняшняя ночь будет особенной», — думал Николай, ложась спать. Кроме него, в доме никого не было. Родители еще не вернулись, но Николая это больше не заботило — он с нетерпением ждал ночи.

Он не спал, когда вернулся отец. Николай узнал его шаги, на этот раз они почему-то звучали мягче и добрей, чем обычно.

И когда вернулась мать, он тоже не спал, хотя было уже далеко за полночь. Ее шагов совсем не было слышно, лишь несколько раз тихо вздохнули ступени лестницы.

В пятом часу Николай заметил, что темнота в его комнате вдруг дрогнула, стала медленно таять и наконец исчезла.

Проступили стены, они переливались, их нельзя было разглядеть, и вдруг они вспыхнули каким-то необъяснимым светом. Комнаты больше не существовало. Николай по-прежнему лежал в кровати, но над ним висела круглая золотая луна. Небо было высокое, бескрайнее и синее, как вечернее море. Звезды были крупнее, чем бывают в Осло, и звездный свет переливался всеми цветами радуги.

Николай не видел, что там внизу: песок, трава или море. Он плыл в серебристом лунном пространстве.

Вдали показалась птица, она летела прямо к нему. Он уже видел ее раньше. Раскинутые крылья отливали синью. Легко взмахнув ими, ибис сел на высокий уступ, которого Николай раньше не заметил.

Плавным шагом подошел ангел. Одежды его слегка шуршали, длинные локоны золотились, серебряными звездочками поблескивал меч. Ангел был такой же гордый и воинственный, как и в первый раз. Ничего удивительного, что Николай тогда так испугался. Он снова почувствовал на себе сверлящий, обжигающий взгляд, однако была в этом взгляде и необъяснимая доброта. Глаза у ангела были синие, как озеро, в котором отражается летнее небо.

Ангел сел на скамью, незаметно появившуюся; возле уступа.

Потом пришла женщина, которую Николай видел за ткацким станком. Она была серьезна, но глаза улыбались. Женщина принесла с собой аромат жасмина. Она низко поклонилась Николаю, ибису и ангелу, а потом опустилась на колени в траву, которую Николай, к своему удивлению, заметил только сейчас.

И последним легко и неслышно подкрался черный зверь. Его мех был припудрен лунной пылью. Он явился словно из небесного пространства, и в его узких желтых глазах поблескивали золотистые искорки. Легко вспрыгнув на дерево, он улегся на ветке. И дерево это Николай тоже заметил лишь теперь. Первый раз он как следует разглядел зверя. Ягуар!

Неожиданно ибис взмахнул крыльями и запел странную мелодию. И тут же рядом с Николаем вместо ибиса оказалась девушка, которую он видел в прошлый вечер. Ягуар тихонько зарычал и ударил по дереву лапой, но девушка-ибис не обратила на него внимания.

— Хорошо, что мы смогли встретиться, пока не поздно, — услышал Николай в себе чей-то голос. Он сразу понял, что это сказала ткачиха.

— Мы хотели, чтобы ты сначала немного привык к нам, — объяснила девушка-ибис.

— Ты молодец, что больше не убегаешь от нас! — прогремел другой голос. Это был ангел.

— Мы еще не все в сборе, — прорычал ягуар. — Троих не хватает.

— Не знаю, что произошло в их времени, но, видно, что-то помешало им прийти, — прогремел ангел.

— Может, следует разузнать причину и помочь им? — предложила ткачиха.

— Перестаньте, — попросил Николай. — Я не понимаю, о чем вы говорите.

Он говорил громко, и все четверо повернулись к нему. Значит, они слышали и понимали его!

— Мы принадлежим истории и мифам, — начала ткачиха.

— Мы есть, и в то же время нас нет, — подхватила девушка-ибис.

— Пусть рассказы о нас кажутся вымыслом, мы все равно существуем, — прорычал ягуар.

— Мы явились из преданий, — загремел ангел так, что Николай почувствовал боль в голове.

Ткачиха встала и подошла к Николаю.

— Мы пришли к тебе, в твое время, потому что нам нужна твоя помощь. Нас всего семеро, и легенда каждого связана с определенным драгоценным камнем. И эти камни единственные в своем роде.

— Женщины, которым они принадлежали, вложили в них свое сердце. Луна приняла их сердца, а взамен наделила камни особой силой, — сказала девушка-ибис.

— Луна щедра. Если человеку приходится трудно, она отдает ему свою силу. Между человеком и луной всегда сохраняется равновесие, — прорычал ягуар.

Однако никому не известно, что таит время. Человек не властен над своей жадностью, и стремление повелевать другими было одинаково во все времена. Луна — это мечты и тоска, фантазия, вымысел и отвага. Надо обладать смелостью, чтобы выйти из дома в полнолуние, ибо в полнолуние все выглядит иначе, — гремел в голове у Николая голос ангела.

Опять заговорила ткачиха:

— В семи драгоценных камнях, которые теперь называются царскими, собрана огромная сила. Мы четверо, что пришли сюда, и те трое, которые еще придут, каждый из своего времени и своей легенды, связаны с этими камнями.

— Теперь их называют царскими, — повторила девушка-ибис и встала на утесе. Ее черные волосы, как прежде крылья, отливали синью. — У каждого из этих камней своя долгая история. Но все их следы ведут сюда.

Ягуар сел на ветке, хвост его свесился вниз, он поднял голову и сказал, обращаясь скорее к луне, чем ко всем остальным: