Суперсыщик Освальд - Биник Кристиан. Страница 7

Юсуф показывает пальцем на джинсы Свена, которые давно следовало бы отпустить по крайней мере на полметра. Свен смотрит на свои джинсы, и лицо его белеет.

Юсуф перестает хихикать и говорит, качая головой:

— Если уж носишь джинсы, доставшиеся по наследству от прадедушки, так они должны быть хотя бы чуть длиннее трусов.

— Заткнись, урод!.. — шипит Свен.

— Расслабься! — отвечает Юсуф, махнув рукой. — Если у тебя нет бабок на приличные тряпки, мы можем скинуться. Что скажете, народ? Я бы, например, и десятки не пожалел…

Он не успевает договорить, потому что Свен бросается на него, как волк. Качели опрокидываются, и мы с Изабель совершаем не очень мягкую посадку на траве. Свен сидит на Юсуфе и дубасит его почем зря. А Юсуф дубасит его.

— Перестаньте сейчас же, идиоты! — кричит Маруша и вместе с Изабель пытается разнять двух петухов.

Тим, наоборот, делает вид, будто его эта бодаловка вовсе не касается. Он расхаживает от одной розы к другой и сует нос в бутоны. Воспользовавшись неразберихой, я потихоньку сваливаю в дом. У меня так пересохло в горле, что я готов выпить целую ванну воды. Что я сейчас и сделаю.

В ванной прохладно. Я беру разгон и прыгаю в ванну. Встав на задние лапы, я обхватываю передними кран и изо всех сил поворачиваю его влево — мощная струя обрушивается из душа прямо мне на голову и отбрасывает меня в сторону, так что я ударяюсь о край ванны. Мою жажду сразу как рукой сняло. Мокрый с головы до ног, я вылезаю из ванны, а душ тем временем прыгает, как взбесившаяся лягушка, и поливает все вокруг. Я поскорее смываюсь и бегу за подмогой.

Прибежав в гостиную, я первым делом валюсь на ковер и кое-как вытираюсь об него. Потом оглядываюсь по сторонам, нет ли кого-нибудь поблизости, кто мог бы остановить наводнение. Ни души!

Я полаял немного, но никто не реагирует. Похоже, я в доме один. Значит, нужно срочно в сад, Изабель… Стоп, что это за звуки? Навострив уши и сгорая от любопытства, я бегу в кухню. Такое впечатление, что там кто-то ходит по осколкам стекла. Вперед!

В кухне я раскрываю рот от удивления. Какой-то мужчина, который явно только что влез в кухню через разбитое окно, стряхивает мелкие осколки стекла с рубахи и вельветовых брюк. Это, наверное, отец Изабель, хотя он ни капельки на нее не похож. Интересно, зачем он в такую жару носит кожаные перчатки?

Похоже, он забыл свои ключи от дома. Или, может, это просто его хобби — бить стекла? Отец Тима, например, собирает фарфоровых кошек — тоже идиотизм.

Мужчина, заметив меня, улыбается и прикладывает палец к губам. Понял, меня просят заткнуться; наверное, у него очень чувствительные уши. Пожалуйста, нет проблем. В знак благодарности отец Изабель сует руку в карман брюк и кладет передо мной целую пригоршню сухого корма для собак. Вот это я понимаю — обхождение! Славный малый этот папаша!

Пока я занимаюсь угощением, мужчина исчезает из кухни. Интересно, есть у него в кармане еще какие-нибудь лакомства? Смолотив все, я отправляюсь на поиски щедрого папаши. Я нахожу его в гостиной, где он как раз снимает со стены одну за другой картины. Эта мазня и в самом деле выглядит ужасно. Я бы такое ни за что не повесил в своей будке, если бы она у меня была.

Чего это отец Изабель так спешит? Нет, в самом деле — через пару минут все четыре стены опустели (смотри-ка, получилось в рифму!). Он берет шесть не очень больших картин под мышку и собирается куда-то идти. Но, заметив меня на пороге, останавливается, опять сует руку в карман. На этот раз порция хрустелок вдвое больше первой.

Я принимаюсь за еду, а отец Изабель на цыпочках покидает гостиную. Через минуту я слышу, как он тихонько защелкивает за собой дверь квартиры. Странно: чего это отец Изабель крадется по своей собственной квартире, как вор?..

Ик!.. Ик!.. На меня вдруг ни с того ни с сего нападает икота. В горле застревает хрустелка. Кое-как откашлявшись, я смотрю на стены, где только что висели картины. Потом вспоминаю разбитое окно и кожаные перчатки…

О боже!.. Суперсыщик Освальд — самая безмозглая дворняга во всей вселенной!

ГЛАВА 12, в которой хрипит умирающий лебедь

Я с громким лаем несусь в сад, который по размерам мало чем отличается от Восточного парка. Неудивительно, что сыщики не слышали звона разбитого окна в кухне.

Юсуф со Свеном уже закончили свою бодаловку и теперь швыряют друг в друга самыми оскорбительными словами.

— Тихо, Освальд! — кричит мне Тим, но я лаю еще громче.

— Что с ним? — спрашивает Изабель.

Я еще пару раз прыгаю вверх вокруг Изабель, потом хватаю зубами ее правую штанину и тащу ее на себя. При этом я рычу, как тигр.

— Сейчас же отпусти ее! — приказывает мой хозяин. (Пять раз подряд!)

Длинный Свен прекращает словесную дуэль. Он упирает руки в бока и говорит:

— Люди, что-то явно случилось. Освальд хочет нам что-то показать.

Браво! Попал в самую точку! Я с лаем несусь обратно в дом, сопровождаемый всеми членами Клуба сыщиков.

Они, конечно, выпадают в осадок, когда я демонстрирую им разбитое окно на кухне.

— Взломщики! — возбужденно восклицает Юсуф. — Среди бела дня!

— Интересно, они полезли вслепую или искали что-то определенное? — говорит Маруша.

Изабель пожимает плечами:

— Может, мамины драгоценности?

Ошибаетесь, господа! Я пару раз гавкаю и веду сыщиков в гостиную. Изабель осматривает комнату. Наконец она замечает пропажу.

— Грюттлинг!! — кричит она и показывает на голые стены.

— Чего?.. — спрашивает Тим.

— Картины Хартмута Грюттлинга. Исчезли все до одной. — Изабель нервно заламывает пальцы. — Родители этого не переживут! Эти картины стоят такую кучу денег!

Маруша недоверчиво качает головой:

— Да это же были какие-то цветные каракули. Такое любой может нарисовать.

— Много ты понимаешь! — возражает Изабель.

Пока она объясняет, что эти картины стоят по меньшей мере полмиллиона, я подъедаю остатки хрустелок. Ну, допустим, этот тип, который меня ими угостил, — бандюга, но, что ни говори, он хотя бы любит животных. Юсуф вдруг показывает на меня и спрашивает:

— А этот обжора куда смотрел? Почему он не залаял, когда они выбили окно? Он же все это время торчал в доме.

— Хм. Действительно странно, — говорит мой хозяин.

Юсуф смотрит на меня с ехидной улыбочкой:

— «Суперсыщик»! Со смеху можно помереть. Да он ничего не заметит, даже если у него стащат его собственную шкуру.

Все смеются. А я? Я падаю на ковер, словно сраженный молнией (на самом деле осененный гениальной идеей, хе-хе!), и хриплю, как будто пробил мой последний час. Смех обрывается. Мой суперкрутой трюк с предсмертным хрипом действует безотказно — у них у всех, наверное, мурашки побежали по спине.

— Что это с ним? — спрашивает наконец Изабель дрогнувшим голосом.

— Представления не имею, — отвечает Тим. — Может, это у него от жары?..

Тут вдруг Свен как заорет:

— Хрустелки!! Этот подонок дал ему отравленный корм!

— Ззаразза!.. — в ужасе говорит Тим. — Что же делать? Отвезти его к ветеринару?

— Надо как-то вытряхнуть из него это дерьмо, — заявляет Юсуф. — Давай отнесем его в сад и сунем ему в рот палец.

Фффу, гадость! Бррр!

Через миг я уже лечу на руках Тима через всю квартиру и вскоре приземляюсь на траве в саду. Две руки раздирают мне пасть. Потом кто-то сует мне в глотку палец, да так глубоко, словно решил пощекотать мои кишки. И я в ту же секунду исторгаю из себя все, что употребил в пищу за последние сорок восемь часов, в более или менее жидком виде, прямо на газон. Выражаясь менее изящно, блюю до зеленых слюней.

— Ура! Он жив! Мы его спасли! — ликует Изабель.

После самой последней судороги моего бедного желудка я пытаюсь сделать несколько шагов на своих подкашивающихся ногах. Через два-три метра я валюсь на бок, закатываю глаза и скулю так, что даже самому себя жалко.