Жених и его невеста - Марченко Владимир Борисович. Страница 6

…макая химический карандаш в воду, налитую в баночку из-под вазелина, Игорь пишет письмо отцу на фронт. Он об этих случаях уже подробно написал, но вдруг те письма не получил? Он недавно узнал, что писать карандашом — неуважительно. Раньше облизывал сердечко карандаша языком, чтобы получалось как чернилами, а теперь опускает кончик карандаша в воду. Баночку пришлось выменять у Валерки на магнит. А он хотел сделать в баночке два отверстия, вставить ремешок, чтобы надевать на руку и бить пацанов, живущих в больших собственных домах за переездом. Там Заготзерно, там элеватор, там во всех домах вечером зажигаются ярким светом окна, а у них в бараке, в глиняных мазанках, хаотично построенных времянках эвакуированными блокадниками и высланными немецкими семьями, мужчины которых всё ещё были в трудармии, зажигаются лампёшки-коптилки. Было бы ерунда, но пацаны хвастаются своим светом, воображают, будто это они изобрели лампочку, повесили провода на белые изоляторы, в которые стреляют из рогаток Славка и другие мальчики с окраины.

Магнит отдал потому, что если Славка ударит загозерновского пацана по щеке крышечкой с острыми краями, то получится большая рана, а значит, тётю Аню опять вызовут в школу, будут предлагать отправить его в колонию для малолетних преступников. Чего там не видел? Всё лето рвёт в колке траву с братом, возят на тачке, сушат на сарае, чтобы получилось сено. Они режут щавель, собирают землянику и грибы. Отец у них кашляет, потому что на фронте отравился каким-то газом, а врачи не могут ничем вылечить. Игоря не берут с собой, когда ходят по свалкам и помойкам, выискивая кости, бутылки и цветной металл. «Зачем тебе цыпки? — спрашивает Славка. — Там запах бывает, что нечем дышать. Заготовитель обещал привезти портфель и рыболовные крючки. Мы тебе свистульку выкупим». «Я не маленький, — обиделся Игорь. — Сам сделаю. Ты меня научил». Свистки у Игоря получаются, но не свистят, а шипят. Стоит Славке сделать прорезь пошире, как свисток обретает звук, а если положить в него сухой овечий шарик, то возникнет звук с переливами.

Игорь написал, как он с Ольгой делал санки, как их сломала злая лошадь, а танкист Евсееч спас, толкнул их в сугроб. Все его считают страшным и боятся, а он мне починил валенки и скоро сделает санки. На танке не ездит, так как был раненый. Он шутит, что костыли в танке не помещаются, а то бы ещё повоевал немножко, задал фрицам перцу. А Валерка и Славка заступались за наших немцев — Ваню и Петю. Их дразнили и хотели бить заготзерновские ребята. Валерка сказал, что это вы настоящие фашисты, а они просто люди, у которых отцы умерли от голода в трудовой армии, а ваши отцы ряхи наедали на элеваторе, продавали отруби на базаре, а не воевали. Они кинулись драться, а мы их победили всеравно, хотя нас было мало. Мы с Ваней хватали за ноги, а Валерка бил их свинцовой железкой в лоб. Даже Валька укусила за палец самого толстого мальчика.

Писать письма трудно. Это, кажется, что вот взял и написал, что хотел. Когда встанешь за табурет на колени, то все нужные слова куда-то деваются. Потом стоишь, и вспоминаешь о чем ещё не писал. Об Ольге написать тоже надо. Она не хочет, чтобы я играл с Валькой, а только с ней. Будто она моя невеста. Тётя Катя пошутила, а она возомнила себе. Может быть, в Ленинграде так принято, но у нас в Шанхае только взрослые девочки и мальчики дружат на лавочке у сельсовета вечером и встречают поезда на станции, чтобы бросать цветы солдатам.

Ты бы приезжал побыстрее, а то мама сменяла твои ботинки на крупу, а пальто я не дал сменивать. В чём тогда тебе ходить в чайную, если нет пальто. А в пальто тебе будет тепло и красиво. Он бы мог написать о том, как Яшка обманул Ольгу, предложив ей конфету. Никто из наших ребят не играет с ним и ничего у него не берёт и не просит. Если бы я видел, как он это сделал, тогда бы я ему так дал, что запомнил. Валя рассказала, что он подозвал её и протянул конфету, но потом раздумал. А сам развернул бумажку и золотинку и стал есть. Ольге достал из кармана другую конфету. Она развернула, а там кусок глины. Я захотел ему отомстить за подлость. Когда приезжала бабушка, привезла чёрных круглых конфет. Я вышел на улицу и подумал, что Яшку надо проучить, Вдруг увидел это. На поляне перед бараком играли в футбол старшие мальчики, а все смотрели и бегали за мячом, если он улетал за поле. Я стал всем давать конфеты. Яшке только дал одну. Он сунул её в рот и стал жевать. Я махнул рукой и высыпал ему в ладонь ещё несколько конфет и козьи шарики, которые увидел. Они похожи на конфеты. Яшка высыпал их в рот. Вдруг мне стало его жалко. Говорю, чтобы выплёвывал, а он жуёт. Потом заревел и побежал домой жаловаться. Сколько раз обманывал мальчишек, а Ольгу хотел накормить глиной. Славка узнал и смеялся, но сказал, чтобы я шел домой и всё маме рассказал, рассказал, как Яшка пообещает коврижку пацанам. Они его катают на санках по улице, он песни поёт, а коврижку всю съест. «Не обижайтесь, я вам после дам чего-нибудь», — пообещает, а потом отпирается, что ничего не обещал, что его катали за так. Его не били. Боялись отца, потому что тот «сексот». Игорь не знал значение слова, а Валерка ответил: — «Падаль, доносы писал на наших немцев, которые работали на строительстве этой железнодорожной ветки».

Игорь подумал, что же ещё написать отцу, но ничего не придумывалось. О пряничной кружке написал, о железке не забыл. Забыл написать о магните. Это не просто обкусанная буква «О» из железа, а волшебный предмет, к которому притягиваются иголки, гвозди, пуговицы и всякие металлические вещи. Игорь восхищался удивительными способностями подковы. Подвешенная иголка с ниткой отклонялась, вращалась, прыгала, как живая. Невозможно понять, отчего это происходит. Каждый день он проводил опыты, пытаясь найти практическое применение свойствам магнита, но кроме игры ничего не получалось. Несколько дней он показывал Ольге фокусы. Она восхищенно смотрела на него, стараясь понять, отчего по столу двигается скомканная бумажка, в которую Игорь завернул гвоздик. Игорю надоело дурачить девочку и он раскрыл свои секреты. Ольга сначала удивилась, а потом обиделась, но когда сама приступила к опытам, то настроение у неё поднялось, она хлопала в ладоши и смеялась громко, что Игорь забеспокоился — такого с ней ещё не было. Поиграв магнитом, девочка обнаружила, что и ножницы стали притягивать к себе иголки и гвоздики. Игорь понял, что свойства магнита могут передаваться, как простуда. Они уяснили, что есть металлические вещи, которые не реагируют на магнит. Вилки притягиваются, а большая белая кружка не желает прилипать. Белые копейки просто прыгают к магниту, а жёлтые не двигаются. Почему такое происходит, не ясно. Ольге надоело выяснять взаимоотношения вещей и предметов с подковкой, а Игорь был так увлечён, что девочка, оставшись без внимания, засобиралась домой.

Он вспомнил, что мама всегда обводила его растопыренные пальцы, чтобы отец видел, как он вырос. Он свои пальцы обводит постоянно. У него стало хорошо получаться. Он даже подрисовал ногти. Вышло очень даже не плохо. Надо было попросить, чтобы отец привёз с войны складной ножичек с отвёрткой, шилом, штопором и ножницами. В следующий раз он непременно попросит.

В комнате стало совсем темно и холодно. Под полом скреблись мыши. Слева за стеной в угловой комнате стучали чем-то тяжелым. «Дрова рубят — догадался мальчик. — Утащит ихняя большая девочка доску где-нибудь и рубит её мать, а может быть, высокий дядя в тулупе с фонарями, который у них иногда ночует. Боится на улицу выйти, вот и рубит на пороге. Когда у него будут санки, обязательно отправится со Славкой и Валеркой на пилораму за корой, а в столярку за щепками и бакулками». «Надо только не спать и мух не ловить, — говорит Славка, — тогда будешь с дровами, запасёшь хоть на сто зим».

Мальчик сложил письмо треугольником и задумался: «Куда должны деваться письма? Как они попадают на фронт?» Он подошел к своей кроватке и поднял край матрасика. «Так и есть. Письма никуда не делись. Какой я ещё глупый!» — он вытащил все письма к отцу на фронт. Набралось их порядочно. Он каждое письмо заталкивал между матрасов и досками, не проверяя, отправились они к адресату или всё ещё лежат. Значит, отец их не получил. Игорь бросил письма на пол и сел рядом. Он бы мог заплакать, ругая себя за несообразительность. Чтобы сказал отец? Он не слышал его голоса, не видел, как смывает с себя угольную пыль, приехав из поездки. Он только знает, что у него есть отец, он воюет с фашистами. Если кто-то на фронте, нужно обязательно писать тому человеку письма. «Такой закон. — сказал Славка. — Он должен знать, что его помнят и ждут».