Сокровища капитана Малисиозо - Щербаков Сергей Анатольевич "Аксу". Страница 12

Неуправляемая галера по-прежнему болталась посреди Пролива Кошмаров и тонуть, по все видимости, не собиралась, несмотря на свою внушительную пробоину в борту. На ней копошились, как суетливые муравьи, силуэты людей, вокруг нее с громкими проклятиями сновали набитые добром и пиратами шлюпки.

Громогласный рев рассвирепевшего Фумадора прекратился, на выступе скалы его видно не было. Наверное, разбушевавшийся циклоп вернулся в свое логово.

– Торбеллино! Быстро! Живее! – услышал вдруг Торбеллино из уст Туни слова, которыми подгоняли надсмотрщики гребцов. Он даже от неожиданности остановился, но Туни с помощью цепи тянул его подальше от берега в густые зеленые заросли. Беглецы долго продирались сквозь колючие кусты и карабкались по скалистым уступам, в конце концов остановились, еле переводя дух. Утомленные бегством они в изнеможении повалились ничком на землю, с наслаждением вдыхая божественный аромат свежей травы и зеленых растений, которых не видели несколько месяцев.

Торбеллино мгновенно сморил глубокий сон. Спустя час его разбудили какие-то громкие удары и звяканье. Он открыл глаза и приподнял голову. Туни сидел рядом и разбивал булыжником соединяющую их цепь. Когда ему это удалось, он выпрямился во весь свой огромный рост и сказал:

– Туни пойдет на охота! Будет много еда!

Как только темнокожий великан скрылся в лесу, Торбеллино снова с блаженством вытянулся на мягкой траве. Он лежал и не верил тому, что наконец-то обрел долгожданную свободу, что кончилось рабство, унижения, мучения, что теперь он вернется в Бельканто, вернется к своим верным друзьям. И не будет больше кошмара этих последних месяцев. Он не заметил, как вновь задремал под убаюкивающее стрекотание кузнечиков и беззаботное щебетание птиц.

Глава девятая

В плену у Малисиозо

Проснулся он от противного собачьего тявканья. Вокруг него с лаем носилась маленькая лохматая собачонка, похожая на болонку, норовя вцепиться в его лохмотья. Торбеллино попытался отпихнуть надоедливую шавку ногой, но неожиданно почувствовал холодное прикосновение металла к своей шее. Он оглянулся…

Перед ним с карабином в руках стоял капитан Малисиозо, знаменитый пират, воспитанник и соперник Одноглазого Пуэрко. Торбеллино сразу узнал его, хотя тот был одет, как простой матрос: на нем была полосатая тельняшка, заправленная в парусиновые штаны, а на голове ( морская шапочка с помпоном.

Юноше часто приходилось видеть капитана, когда корабли пиратов-соперников стояли бок о бок на рейде в гавани Карамбы. Малисиозо был красив и молод, и, судя по разговорам бывалых морских разбойников, отчаянно смел, жесток, хитер и коварен.

– Пошевеливайся, милейший! Отдыхать будешь дома в гамаке, – лучезарно улыбаясь, приказал пират и больно ткнул Торбеллино в обнаженную спину холодным дулом карабина. Увидев перед собой босяка с мозолистыми сильными руками, обрывки разбитых цепей, он сразу догадался, что перед ним беглый галерный раб.

Торбеллино медленно поднялся и поплелся вперед по тропе, подгоняемый Малисиозо и его паршивой собачонкой, которая всю дорогу порывалась цапнуть его за штанину.

«Хорошо, что Туни ушел на охоту, а то бы он тоже попал в беду», – с облегчением подумал расстроенный Торбеллино.

К вечеру еле приметная тропинка вывела их к небольшой уютной бухточке, скрытой от посторонних глаз. Когда они вышли на живописную песчаную косу, где на берегу покоилось несколько шлюпок, вытащенных из воды, Малисиозо три раза громко свистнул в золотой свисток, который висел у него на шее на шелковом шнурке. Мгновенно, словно из-под земли, перед ними выросли десятеро дюжих пиратов, вооруженных до зубов. Небрежно бросив одному из них карабин, который тут же был пойман налету, вожак направился к шлюпкам. В двухстах метрах от берега темнел силуэт стоящего на якоре корабля. Это был сорокавосьмипушечный фрегат «Пари».

Торбеллино из галерного раба Одноглазого Пуэрко превратился в раба пиратского капитана Малисиозо. Жизнь нашего героя резко изменилась к лучшему, хотя рабство и цепи на руках так и остались. Не стало проклятого тяжелого весла, надоевшей дубовой скамьи и изнуряющей работы гребца, теперь он мог свободно перемещаться по всему кораблю. В обязанности юноши входило содержать в идеальном состоянии одежду и обувь капитана, прибирать в каюте, а также обслуживать и всюду носить за пиратом на подушке, расшитой золотом, его дрянную собачонку.

Барабоська, так звали эту лохматую тварь, была смышленой, даже можно сказать, умной собаченцией, но страшно капризной. Такими капризными бывают только женщины, любимые женщины. Все носились с ней, как с принцессой. Малисиозо жестоко карал всех, кто не слишком почтительно относился к его маленькой любимице. Никто не догадывался ни на корабле, ни в Карамбе, почему капитан так дорожит своей невзрачной живностью. Тайну эту, несколько позже, удалось раскрыть только Торбеллино, так как ему приходилось быть всегда рядом с животным и постоянно ухаживать: мыть ее, расчесывать аккуратно шерстку, готовить собачьи деликатесы, повязывать каждое утро роскошный бант. Не дай бог, если бант окажется несвежим или неотутюженным, Барабоська такой скандал устроит…

На корабле к юноше пираты относились довольно дружелюбно, в отличие от других рабов, которым приходилось выполнять тяжелые и грязные работы по погрузке и разгрузке трюмов и поднятию якорей. Он как лицо, близкое к капитану Малисиозо, пользовался негласной неприкосновенностью. Со многими пиратами из экипажа у него сложились нормальные дружеские отношения. К ним относились: помощник капитана Чевалачо, телохранитель Бабило, добродушный увалень Трезоро, растяпа Карифано и грозный боцман Грозеро. С ними он запросто мог беседовать о чем угодно, затрагивая и обсуждая любые темы, кроме, конечно, личности самого Малисиозо.

Чевалачо был крепкий малый лет около сорока, чуть выше среднего роста, с непослушной копной каштановых волос на голове, похожей на львиную гриву. Одевался он в отличие от франтоватого капитана, можно сказать, безобразно. У него напрочь отсутсвовало понятие вкуса. На нем обычно красовались богатый камзол, одетый прямо на загорелое тело, яркий красный шарф на шее, высокие сапоги с бортфортами и прострелянная в морском сражении, потрепанная треуголка, с которой пират никогда не расставался. Несмотря на грозный вид, помощник капитана был в душе добрым малым. В схватках ему не было равных, он хорошо ориентировался в боевой обстановке. И его способность быстро соображать и умело координировать действия экипажа высоко ценилась капитаном Малисиозо. Когда-то Чевалачо учился в университете в Бельканто. Чтобы показать любимой девушке, какой у нее смелый и отчаянный кавалер, он принимал участие во всех уличных потасовках. Однажды драка случайно закончилась смертью его соперника, и студент вынужден был бежать в вольный город Карамбу, где стал пиратом.

Боцман Грозеро отличался от помощника капитана плотным телосложением и невысоким ростом, он смахивал на огромного небритого колобка. С экипажем он был немногословен и всегда суров. За свирепым выражением лица и громовым голосом скрывалась добрейшая и отзывчивая личность, как позже узнал Торбеллино.

На фрегате «Пари» всегда был полный порядок, в отличие от кораблей флотилии Одноглазого Пуэрко, где случались настоящие катастрофы из-за беспробудных пьянок пиратов и сумасбродных выходок их капитана, постоянные стычки драки, стрельба и поножовщина… На памяти жителей Карамбы был трагический случай, когда в гавани погиб бриг со всем экипажем: какой-то пьяный вдрызг дуралей с зажженной свечой ночью забрел вместо гальюна в незапертый пороховой погреб. Произошел взрыв страшной силы!

На фрегате же капитана Малисиозо поддерживался образцовый порядок, особенно на нижней орудийной палубе, где в специальных деревянных коробах рядом с пушками хранились пороховые заряды и ядра.

Пиратский капитан родился двадцать восемь лет тому назад в Бельканто, в семье одного почтеннейшего горожанина, профессора медицины столичного университета. Это был хорошенький, веселый, белобрысый карапуз, с маленькими веснушками на носу. Он рос самым тихим, самым послушным, самым добрым, самым примерным мальчиком в городе, а может быть и во всей стране. Он никогда не шалил, не капризничал, отлично учился в школе. Родители и вся улица гордились им, не могли нарадоваться на него. Мальчик подрос и стал целыми днями пропадать в университетской библиотеке, где погруженный в толстые научные книги, делал выписки их них в свою потрепанную школьную тетрадку.