Провальное дело мальчика-детектива - Мино Джо. Страница 38

— Да, сэр, все правильно. Это чудо, — бубнит Билли в трубку. — Настоящее чудо современных продвинутых технологий. Замена волос хирургическим путем — это дорого и опасно. И зачем рисковать? Мы предлагаем вам полностью безопасный способ замены волос, качественный, результативный и безо всяких побочных эффектов.

— О, нет. Бедный мальчик. Ты, что ли, влюбился?

Билли краснеет. Ларри по-отечески похлопывает его по плечу.

— Могу дать только один совет: сохраняй ауру тайны. Женщины это любят. Высокий, печальный, загадочный — это я. Пусть она теряется в догадках. Я всегда говорил: в мужчине должна быть загадка.

Билли кивает и снова краснеет. Берет телефонную трубку и начинает очередной разговор с потенциальным клиентом, но тут в его закуток заглядывает Мелинда и улыбается как-то неловко, словно через силу.

— Билли, нам надо поговорить.

— Хорошо.

— О твоих успехах в нашей компании.

— Хорошо.

— Ты работаешь тут уже сколько? Два месяца, да?

— Да.

— Мы считаем, что ты отлично справляешься. Но мы подумали и решили перевести тебя на вечерние смены.

— На вечерние?

— Ну, да. На ночные.

— Ночные, — вздыхает Билли.

— На самом деле ночная смена — это самое доходное время в смысле роста продаж. И так было всегда. По ночам обостряются болезни, а скорбящие и одинокие люди особенно остро ощущают свою потерю и сильнее страдают от одиночества, и поэтому беседа — душевная беседа — может творить чудеса. У людей повышается самооценка, пробуждается самолюбие. Ты отлично справляешься с работой в дневную смену, и мы подумали, что надо дать тебе шанс продвинуться на более высокую ступень в нашей организации. Работа в ночную смену налагает еще больше ответственности: ты будешь работать один, безо всякого контроля, никто не будет стоять над тобой и подсказывать, что надо делать. Только ты и твои потенциальные клиенты — всю ночь. Как тебе перспектива?

— А если я откажусь?

— На самом деле никто не спрашивает твоего согласия. Тебя переводят в ночную смену в директивном порядке. Я задала этот вопрос исключительно для того, чтобы у тебя создалось ощущение сопричастности к принятию решений, от которых зависит успех компании. Это необходимый элемент командной работы, потому что мы все — потрясающая команда. Просто отличная команда.

— Отлично.

— Вот и отлично, с завтрашнего вечера — приступай.

— Хорошо. Потрясающе.

Мелинда опять улыбается вымученной улыбкой и поспешно уходит. Ларри смотрит на Билли поверх серой перегородки, хмурится и качает головой.

— Вот скорбный вид человека, приговоренного к смертной казни. Тебя поставили в ночную смену?

— Да.

— В общем, оно не так страшно. Если тебя не тревожит, что придется беседовать с призраками.

— С призраками?

— Ну, да. Половина из тех, с кем придется вести беседу, пребывают в морфийном полузабытьи, и при этом тебе почти слышно, как на заднем плане бибикает кардиомонитор. Бип-бип-бип. А вторая половина, безутешные вдовы и уцелевшие жертвы аварий, они думают лишь об одном: «Почему так получилось?» Почему они все еще живы, а их мужья-жены ушли из жизни. Они сами как мертвые. Они все попались в ловушку этой вселенской загадки, не поддающейся осмыслению, они все задают себе один и тот же вопрос, все пытаются разгадать ту же самую великую тайну жизни и смерти. Но продажи идут хорошо в любом случае.

— Я не уверен, что мне хочется разговаривать с призраками.

— Удачи, дружище.

Билли достает пузырек с ативаном и принимает одну таблетку. Он сидит, смотрит на телефон и хочет, чтобы аппарат взорвался — вот прямо сейчас.

Следующим вечером, ближе к ночи. В совершенно пустом темном офисе. В глухой тишине. После того как уборщица в тускло-голубом форменном платье пропылесосила все помещения и ушла и на всем этаже не осталось вообще никого, ни единой живой души. Билли садится в свое черное кресло на колесиках и катается по проходам. Туда и обратно, туда и обратно. Каждый раз засекает время — за сколько он проезжает все три прохода. Его рекорд? Четыре минуты и восемь секунд. Потом он чистит зубы импровизированной «зубной нитью» из кусочка бумаги. Сидит, положив ноги на стол. Смотрит на телефон, потом — на часы на стене, снова — на телефон, и ждет, ждет, ждет, ждет.

На работе, уже совсем поздно ночью, мальчик-детектив беседует по телефону с потенциальным клиентом. У клиента, по-видимому, не осталось лица.

— Нет, сэр, я не знаю, как это крепится на бинтах. Но я уверен, что должен быть способ.

Клиент — жертва страшной автомобильной аварии.

— Как я уже говорил, приятель, самое страшное — это полное одиночество. Когда ты так выглядишь, ты остаешься совсем один. Понимаешь? Совсем один. Вот — настоящая боль. Пересадка кожи — это ничто по сравнению с тем, как на тебя смотрят люди. А они смотрят. И когда ты приходишь поесть в ресторан, тебе приходится есть одному, за отдельным столом в самом дальнем углу. «Столик на одного», вот где истинное повреждение мозга. Понимаешь, о чем я? Я даже не помню, когда я в последний раз разговаривал с девушкой, не говоря уж о том, чтобы… ну, ты понимаешь… взять ее за руку и все такое. Думаю, ты понимаешь. Кажется, ты говорил, что у вас есть борода в комплекте с усами?

— Да, сэр. У нас много таких моделей.

— Так. Мне нужно бороду и усы.

— Хотите, мы организуем экспресс-доставку по минимальной цене?

— Нет, никакой спешки нет. Время у меня есть, много времени. Собственно, только время теперь и есть.

— Давайте я запишу адрес, куда доставить заказ…

— Ненавижу ночь. Когда на улице темно, а ты сидишь совершенно один. Вот что самое страшное. Если ты понимаешь, о чем я.

— Да, — шепчет Билли, закрыв глаза.

— Мне сказали, что мои шансы — не больше десяти процентов. Вот я и думаю…

— Прошу прощения?

— Врачи. Они сказали, что мои шансы — не больше десяти процентов. Ну, что все получится так, как надо. Что вообще что-то получится. И мне это не нравится. Десять процентов. Я сижу здесь один и стараюсь не засыпать, потому что боюсь не проснуться. Пойми меня правильно. Смерти я не боюсь. Да, не боюсь. Просто я не хочу умирать в одиночестве.

— Сэр, позвольте мне организовать вам экспресс-доставку за счет фирмы. Пожалуйста.

— Хорошо, если вам так угодно.

— Это самое малое, что я могу для вас сделать.

— Может быть, поговорите со мной еще пару минут? А я куплю у вас что-то еще. Парик, может быть. Или что-нибудь для сестры. У меня есть сестра.

— Да, — шепчет Билли. — Я могу с вами поговорить.

— Я плохо сплю. У меня бессонница.

Билли согласно кивает. Он словно сам превратился в призрака, который почти исчез, растворившись в ночной тишине, и только далекий голос мужчины в телефонной трубке — как одинокая печальная ниточка, которая держит Билли, связывая его с собственным телом через ухо, воспринимающее этот голос. Он кладет голову на стол. И засыпает на пару секунд, убаюканный мягким и ласковым шелестом этого голоса.

И вдруг, краем глаза, он замечает какую-то странную тень, крадущуюся в темноте. Тень с очертаниями человеческой фигуры. Она беззвучно скользит от кабинки к кабинке, перемещаясь в направлении вестибюля. А потом Билли слышит, как хлопает дверь. Он тихонько кладет телефонную трубку на место, идет в вестибюль, стены которого увешены большими плакатами с рекламой продукции в сфере замены волос, и видит, что дверь на лестницу распахнута настежь.

— Кто здесь? — испугано шепчет Билли.

Ответа нет. Билли глядит на открытую дверь и вдруг замечает на дверной коробке маленькие отпечатки пальцев: очень четкие черные отпечатки. Набор для снятия отпечатков пальцев. Дрожь проходит сквозь сердце и разбегается по всему телу. Отпечатки бледнеют прямо на глазах и исчезают совсем.

— Кэролайн, — шепчет Билли, сам не зная почему. У него кружится голова. Он хватает степлер со стола секретарши в приемной и поднимает его над головой — как будто замахивается для удара. Потом подходит к двери на лестницу и кричит в темноту: ждет, что загадочная фигура выскочит и набросится на него. Разумеется, никто на него не набрасывается. Там, в темноте, нет никого. По крайней мере мы так считаем. Затаив дыхание, Билли прислушивается и слышит едва уловимый шелест чужого дыхания, затихающий в отдалении — где-то в глубинах офисного помещения.