Такси заказывали? - Дубчак Анна Васильевна. Страница 11

Маша, внимательно слушавшая Горностаева, решительно с ним не согласилась:

— Да что такое ты говоришь, Сережа? Зачем делить информацию на части и хранить, если существует план, конкретный план с подробным описанием расположения взрывного устройства. То, что ты нам сейчас показал, напоминает заставку к игре.

— Так показано здание в целом. Я понимаю, что раз твой отец в курсе готовящегося теракта, то он наверняка уже связался с управляющим банком, и его охрана проверила здание от и до. А раз так, то с какой стати теперь волноваться?

— А что, если Сергей прав и существуют еще дискеты, на которых не подробный план взрыва, а другие объекты теракта? — предположил Пузырек.

Это, кроме него, никому пока еще не пришло в голову.

— А что, очень даже может быть, — сказала Света. — Если есть продолжение, то в любом случае существует угроза.

— Тогда выслушайте и мое мнение, — подал голос Дронов. — Информация, какой бы характер она ни несла, могла быть поделена с более простой целью — ради наживы…

Как это?

— Человек, в данном случае, возможно, наш «кондитер», решил продать оказавшуюся у него информацию по частям. Это он сам разбил ее на несколько дискет и сначала повез первые два торта на место встречи либо с представителем банка — того здания, о котором шла речь именно в этой дискете, либо — а это уже, Сергей, по части твоего отца — он ехал на встречу с представителем ФСБ. Если рассматривать первый случай, то здесь «кондитера» могли интересовать только деньги. Представитель банка мог договориться с ним о покупке информации по частям, тогда «кондитеру» ничего не стоило каждый раз повышать цену за дискеты…

А если же он ехал на встречу с фээсбэшниками, то деньги здесь совсем ни при чем. В этом случае он просто хотел предупредить органы о взрыве, но располагал, к примеру, всего одной дискетой… Это, кстати, больше похоже на правду. «Кондитер» — обыкновенный человек, который всего боится. В газете же прошла информация об убийстве на улице Бахрушина, я сам лично читал в «Вечерке», и там, кстати, предполагалось, что убит человек, имеющий отношение к готовящемуся теракту…

— Ты серьезно? — удивился Сергей. — Ну надо же — такую информацию пустить в «Вечерке»?

— Журналисты тоже кушать хотят, — заметила Маша и посмотрела на часы: в театр она уже не успевала. И хотя до спектакля время еще было, ей хотелось подготовиться: одеться, накраситься… Впервые за всю ее любовную горячку она испытала чувство, очень похожее на лень. Как хорошо ей было сейчас среди своих друзей размышлять на такую серьезную тему, как предотвращение теракта. Теракт — звучало устрашающе! И главное, она, Маша, вместе с ребятами может помочь сохранить банк! — Знаете что? Мне кажется, что мы только тратим впустую время. Предлагаю немедленно отправиться в Никольский переулок, разыскать эту кондитерскую…

— А ты думаешь, чем сейчас занимается мой отец? Он уже давно направил своих людей в кондитерскую, если не схватил и самого «кондитера»…

— Так позвони, узнай!

Сергей набрал номер служебного телефона отца.

— Пригласите, пожалуйста, Олега Васильевича Горностаева. — И несколько секунд спустя: — Па, это я. Мы собирались в Никольский… — Видимо, отец не дал ему договорить — лицо Сергея приняло удивленное выражение. Он внимательно выслушал, после чего положил трубку на место. — Вы не поверите, но кондитерская закрыта и вообще выглядит так, по словам отца, словно она недействующая. Амбарный замок, дверь в паутине…

— В какой еще паутине? — воскликнула Маша. — На дворе зима, а вы про паутину… Такого быть не может…

— Странно, но он действительно сказал про паутину…

— Я знаю, зачем он так сказал, — предположил Дронов, — чтобы не втягивать нас в это дело и чтобы мы не ездили в Никольский переулок. Твой отец — умный человек и понимает, что дело очень опасное, связанное с террористическими группировками.

— Я тоже сразу об этом подумала, — сказала Света. — А что еще такого можно придумать, чтобы у нас отпала всякая охота наведаться в эту кондитерскую?

— В таком случае немедленно собираемся и едем… Но предупреждаю сразу — дело действительно опасное, и за кондитерской могут следить не только люди из ФСБ, но и те, кто непосредственно принимал участие в составлении плана теракта или даже исполнители…

— Меня можешь даже не спрашивать — я еду, — заявила Маша и направилась в прихожую одеваться.

— И мы тоже поедем, — взглянув на Сашу, сказала Света.

— А вы думаете, что я здесь останусь? — хохотнул Пузырек. — Как бы не так! Да чего там говорить, поехали!

Никольский переулок, узкий, сжатый с обеих сторон старинными, лимонного цвета, особнячками с темными окнами, утопал в тишине и снегу. Ребята остановились в самом начале переулка, вглядываясь в голубизну сумеречного потемневшего воздуха, пытаясь разглядеть сквозь прозрачное полотно падающего снега какую-нибудь вывеску.

— Я вижу, вон там, подальше, видите? — сказал Горностаев и махнул рукой. — Идемте! Вон она, кондитерская…

Действительно, вскоре слева на первом этаже одного из особняков они увидели едва приметную вывеску в желто-красных тонах: «Кофейня-кондитерская».

— Да, если бы не снег, который сравнял все следы, то можно было подумать, что переулок вообще безлюдный, а кондитерская… умерла, — сказала Маша и потянула носом воздух. — Но умерла-то она умерла, а почему же выпечкой пахнет?

Все остальные тоже принюхались.

— Пахнет хорошо, — согласился с ней Горностаев, когда они уже подошли к заснеженному крыльцу. — Но взгляни-ка сама, видишь? — Сергей показал на старую коричневую деревянную дверь. — На ней не то что паутина, даже пыль… И замок заржавевший, а окна-то, окна какие! Мутные, тусклые, в витрине какой-то хлам… Нет, таксист что-то явно спутал, не мог его пассажир покупать торты в такой дыре.

— А я предлагаю пробраться внутрь, — сказал Никита. — Уж все это слишком подозрительно. Спрашивается, зачем понадобилось таксисту выдумывать про этот никому не известный переулок, если он мог вместо него назвать другую, более известную своими кондитерскими улицу? У меня есть свои соображения по этому поводу…

— Ты хочешь залезть внутрь через дымоходную трубу? — усмехнулся Сергей.

— Ну не через трубу, конечно, я там не пролезу, но подняться по водосточной трубе на крышу, чтобы по ней пробраться поближе к пожарной лестнице, которая есть наверняка во дворе этого особняка, думаю, имеет смысл. Я бы, может, и не полез, если бы не запах… Здесь же пахнет горячим бисквитом и ванилью, разве вы не чувствуете?

И Никита, не дожидаясь, пока ему ответят, вынул из карманов и надел толстые перчатки, подошел к порыжевшей от ржавчины водосточной трубе и, помогая себе ногами, полез по ней, постоянно оглядываясь. Дом, где находилась когда-то кондитерская, был одноэтажным, но довольно высоким, старой, чуть ли не дореволюционной постройки. Оказавшись на самом верху, Никита под «охи» и «ахи» сестры, наблюдавшей за ним снизу, крепко держась за сомнительное ажурное металлическое ограждение, медленно продвигался куда-то вправо. А потом, вдруг вскрикнув, пропал.

— Со мной ничего не случилось! — услышали ребята откуда-то из глубины крыши его глухой и показавшийся далеким голос. — Здесь пожарная лестница, ведущая прямо во двор, как я и предполагал!

Сергей и Саша, не сговариваясь, бросились к трубе и по очереди забрались, следуя примеру Пузырька, на крышу и тоже вскоре исчезли из виду.

— Я на крышу не полезу, — твердо сказала Маша. — При всем моем любопытстве…

— Я бы полезла, но мне страшно, — призналась Света.

Так они и стояли, устремив взгляды наверх и ожидая увидеть там ребят.

Вдруг они увидели бегущего к ним по переулку человека. Невысокого роста, он на бегу делал им какие-то знаки.

— Да это же твой брат, Маша, ты что, не узнаешь? Это же Пузырек!

Никита запыхался и даже не мог говорить, но радостно сиял.

— Послушай, ты откуда? — Маша не верила своим глазам.

— Там… там есть дверь в соседний дом, я зашел, пробрался по какому-то темному и вонючему коридору и уткнулся прямо в дверь, открыл ее и увидел снег, улицу! Я оказался в этом же переулке! Идемте, я покажу вам двор кондитерской…