Ночные бродяги - Килворт Гарри. Страница 16

— Вовсе ни к чему такие нежности, — недовольно проворчал Возила. — Он все равно уже ничего не чувствует.

Выдра уселся на весла и, выгребая на середину реки, объяснил сидящим в лодке:

— Самоубийство, самое настоящее самоубийство. Этот парень спрыгнул прямо с моста. Я сам видел, как он вскочил на перила и сиганул вниз.

— Ужасно, — пробормотала Бриония, содрогнувшись всем телом.

— Ну да, — согласился Возила. — Он крикнул что-то вроде: «Ненавижу критиков» — и тут же бросился вниз головой. А вода-то холодная, да еще течение тут сильное. Так его отнесло чуть не на километр. Ну а когда я его нашел, было уже поздно. Бедняга и дышать перестал, да оно и понятно — кто бы столько времени продержался?

— Он писал пьесы, — объяснил Нюх. — Это сценарист Донклин Свейт. Вчера появились отзывы на его новую драму «Речные истории», и критики его сильно изругали. Бедняга. Хотя теперь ему все равно.

Пока они обсуждали смерть несчастного драмодела, Грязнуля оглядывался по сторонам. Он еще не отошел от гипноза и чувствовал себя по меньшей мере странно: мысли у него разбредались и он никак не мог сосредоточиться на чем-то одном.

Плакса тоже чувствовал себя неуютно. Он обнаружил, что сидит на какой-то палке и она больно впивается ему в зад. Не раздумывая, он швырнул палку в воду, и та с громким всплеском упала неподалеку.

— Вуф! — гавкнул Грязнуля и, перемахнув через борт лодки, поплыл за палкой.

Плакса в ужасе вскочил.

— Что он делает? — завопил он.

— А ну-ка сядь, глупец безмозглый! — крикнул Возила. — Ты сейчас лодку перевернешь!

Лодка и впрямь дала угрожающий крен. Плаксу уговорили сесть, а Грязнуля, не обращая внимания на возникший по его милости переполох, по-собачьи плыл к палке. Он добрался до нее, схватил в зубы и поплыл обратно. Радуясь тому, что он не утонул, Нюх и Возила втащили его в лодку, где он не замедлил отряхнуться, окатив всех с головы до пят. Потом, дрожа от холода, он уселся на скамью и смущенно оглядел друзей.

— Я ничего не мог с собой поделать, — пробормотал он.

11

— А мне, пожалуй, пригодился бы такой ласка-пес, — усмехнулся Возила. Он снова спокойно греб, уже приближаясь к противоположному берегу. — Может, ты уступишь его мне? Я бы с удовольствием его нанял. Он бы притаскивал ко мне в лодку всякую дрянь, какая плавает в реке.

— П-п-получишь п-п-по уху, — пообещал, стуча зубами, Грязнуля.

Бриония пыталась растереть замерзшего после купания в ледяной воде ласку тряпкой, которую нашла на дне лодки.

— Оставь Грязнулю в покое, — хмуро сказала она. — Его и без тебя уже достаточно унизили и расстроили.

— М-м-меня н-не то чтобы унизили, — возразил Грязнуля, по-прежнему стуча зубами, — а п-просто н-напугали. Т-то есть к-к-когда эт-то п-п-пройдет?

Но никто не мог ему ответить.

Вскоре ласки оказались на берегу, где жили люди. Наши друзья тотчас поднялись по ступенькам наверх и обнаружили, что стоят на набережной, которая почти ничем не отличалась от набережной на их стороне реки. Туман тут был таким же густым, и фонари светили так же тускло. Правда, тут и там прогуливались люди, а не животные. Ласкам люди казались неуклюжими великанами, да, впрочем, и на самом деле они были неуклюжими великанами.

Подолгу не встречаясь с людьми, Нюх каждый раз забывал, какие они огромные. Одни ноги у них были длиннее, чем вся ласка целиком — от кончика носа до хвоста. А весили они, наверное, в тысячу раз больше, чем самая толстая из ласок. Людей считали не слишком умными, да и обоняние у них, можно сказать, отсутствовало. А что до наблюдательности, так они вообще не замечали никого, кто по размерам был меньше собаки.

— Кстати говоря, — озвучил Нюх свои мысли, — нам следует остерегаться кошек и собак.

— Спасибо, что напомнил, — пробормотал Плакса, от страха шерсть у него вздыбилась, и он принялся с удвоенным вниманием оглядываться по сторонам, пытаясь выяснить, откуда может исходить опасность. — Я и забыл об этих мерзких созданиях.

— Ладно, не беспокойся, — заметил Грязнуля. — Я ведь тоже один из них.

Люди ходили, не глядя себе под ноги, поэтому они и не замечали ласок. То и дело мимо грохотали ботинки или сапоги, камни звенели от цокота каблуков. Нюх очередной раз отпрянул в сторону и взял курс на Истминстерский дворец. Остальные потянулись за ним. Серебряк попытался представить, что бы он сделал на месте Свелтланы. Принц острова Статтленд принадлежал королевской династии, следовательно, он вполне мог бы нанести визит королеве Крошке. Ведь королей осталось не так уж много, и им ничего не остается, кроме как общаться друг с другом. И если принц оказался на этой стороне реки, то наверняка отправился во дворец.

Казалось, ласки вдруг перенеслись в страну великанов, а то, что туман приглушал звуки и приносил их в виде рычания, гула и грохота, лишь усиливало это впечатление. Впрочем, здесь по улицам сновали не только гигантские лошади, но и крысы, которые ничем не отличались от тех, что жили по соседству с ласками. Их люди тоже не замечали. А крысы выскакивали из мусорных баков, перепрыгивали через водосточные желоба, по которым неслась вода. Они с изумлением смотрели на ласок и пищали:

— Смотрите! Смотрите!

— Не обращай на них внимания, — сказала Бриония. — Они просто хотят подраться.

Мимо ласок прогрохотал огромный экипаж, его колеса высекали искры из каменной мостовой.

— Просто удивительно, что у них тут фонарей ничуть не больше, чем в нашей части города, — задумчиво сказал Грязнуля. — Я всегда с ужасом думаю, что же случится, если все они вдруг погаснут.

Ласки миновали Монетный Конец, в это время пустынный и безлюдный. Затем они добрались до Элеганта, района богатых или просто обеспеченных людей. Там-то и находился Истминстерский дворец, освещенный фонарями. Его окна сияли золотым светом. Ласки проскользнули в ворота мимо скучающих часовых, которые не обратили на них никакого внимания.

— Я здесь уже был однажды, — сообщил Нюх остальным. — Когда на троне сидел старый король.

— А зачем ты сюда приходил? — спросил Плакса.

— Я тогда отрекался от титула. А отречение должно обязательно происходить перед королем. Мне он понравился — приятный старик. Ну а теперь страной правит его дочь. О ней мало что известно, потому что старый король скрывал ее существование. Никто не знал, когда она родилась и кто ее мать. Как известно, у старого короля было шесть жен и все они умерли — в основном от скуки, я полагаю. Все знают, что она взошла на трон после смерти короля в прошлом году, но до сих пор никто не видел ее. Дворцовые слуги молчат и скрывают, как она выглядит.

— Возможно, у них есть причины так поступать, — предположила Бриония. — Может, с ней что-то не так, и они не хотят, чтобы об этом узнала вся страна.

— Не знаю, — ответил Нюх, — но нам предстоит это выяснить. Смотрите, вот и ее апартаменты — на двери герб. Как видите, на нем нет крокетных бит. Мы проберемся в покои королевы через мышиную нору, это лучше, чем тревожить часовых.

В коридоре у самого пола виднелись две мышиные норы, и ласки проскользнули в одну из них. Часовой, который стоял совсем рядом, разумеется, никого не заметил.

А ласки с трудом протискивались через узкий для них лаз — ведь мыши были куда меньше ласок. Какая-то обитательница этой мышиной обители заметила пришельцев и с испуганным писком помчалась прочь. Вскоре она выскользнула через дыру в стене, а ласкам не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ней. Через мгновение ласки оказались в покоях королевы. В комнате на диване сидела молодая женщина, рядом с которой примостилась девочка — она смотрела в окно на лодки и корабли, плывущие по реке. Возле дивана, глядя на молодую женщину — ласки решили, что это королева, — сидели кошки. Кошки, а их было не меньше шести десятков, пристально смотрели на королеву не моргая.