Ночные бродяги - Килворт Гарри. Страница 2

— Ну, пронесло, — с облегчением пробормотал Нюх, слезая со столба. В левой лапе у него по-прежнему была трость. — Этим паровым экипажам следует смотреть, куда они едут…

«Чудовище» на самом деле было всего лишь одной из новомодных повозок, которые двигались при помощи парового двигателя и которые встречались в городе еще довольно редко. Ни пар, ни угольно-черный дым, который они выпускали, никоим образом не помогали горожанам лучше видеть в тумане. По мнению Нюха, заводные экипажи были все-таки лучше. По крайней мере, грязи от них было меньше. Хотя, честно говоря, они обладали другим недостатком: их «мотор», который надо было регулярно заводить, представлял собой несколько огромных пружин, и они частенько вырывались на свободу, норовя стукнуть какого-нибудь ни в чем не повинного прохожего.

В городе бушевала настоящая война между двумя изобретателями — Джо Улем, изобретателем парового двигателя, и Эдди Соном, который изобрел пружинный механизм. И тот и другой хотели контролировать городской транспорт. Мэр Недоум, пользуясь своим положением, брал взятки с обоих, обещая скорую победу каждому из них. И чем ожесточенней становилась борьба, тем богаче становился Недоум.

Наконец показались темные камни парапета. По набережной прогуливалось два-три одиноких горностая, которые подобно Нюху вознамерились подышать свежим воздухом и слегка промокнуть в тумане. Нюх поймал на себе их подозрительные взгляды: что делает этот ласка в их районе? Но Серебряк уже привык к такому. Он оперся о парапет и принялся смотреть на другой берег, где жили люди, потом перевел взгляд вниз, на воду, где ни на минуту не прекращалось движение. Вверх и вниз по течению сновали плоскодонки, баржи, парусные лодки. Они перевозили всевозможные товары — ведь река была главной транспортной магистралью Туманного.

— Добрый вечер! — раздался голос снизу. — Не сразу вас и узнал в таком тумане.

Нюх перегнулся через парапет и посмотрел на обратившегося к нему. Он тотчас узнал его. Это был выдра по прозвищу Возила. Он добывал средства к существованию тем, что извлекал из воды всякий мусор — и то, что свалилось за борт случайно, и то, от чего нерадивые владельцы избавились, не желая тратить время и тащить его на свалку. На Возиле были видавший виды плащ, шарф и продавленная шляпа. Нюх без особого удовольствия заметил, что на дне лодки распласталось чье-то тело.

Несмотря на старания Возилы придать телу хоть сколько-нибудь приличный вид, было ясно, что это — жертва холодной воды и быстрого течения. И было ясно, что утопленник — иностранец, труп принадлежал леммингу.

— И кого ты на этот раз выудил, Возила?

— Ах, этот чудак? — переспросил выдра, похлопывая лемминга. — Выловил его ниже по течению примерно час назад. В карманах ни монетки. Ну да ничего, городской морг заплатит мне за него пенни.

— Что они с ним будут делать?

— Отдадут врачам. Ветеринарам. Те будут учиться на нем. Может, оно малость и жестоко, но надо же им на ком-то учиться, а? Похоже, этот парень здорово перебрал медовой росы, только пихни — в животе так и забулькает.

Возила и вправду пихнул тело, и, действительно, стало слышно, как в желудке что-то переливается.

Нюх хотел было сказать о почтении к мертвым, но подумал, что Возила вряд ли поймет его. Для выдры тело было таким же случайно оказавшимся в воде предметом, как бревно. Точно так же оно мешало движению по реке, и его следовало вытащить из воды и выбросить в положенном месте. Какие уж тут церемонии?

— У него есть хоть что-то, по чему беднягу можно опознать? Может, его семья захочет узнать, что с ним случилось.

— Ничего. В карманах пусто. И никто его не опознает. Разве что полиция выставит его тело для всеобщего обозрения, но вряд ли они так сделают. К тому же кто здесь может его знать? Ведь он лемминг. В конце концов, все они бросаются в воду и тонут. Я слыхал, будто они тысячами прыгают с высоких скал прямо в море и гибнут.

— Думаю, это выдумки. По крайней мере, неправда то, что они делают это просто так, ради развлечения. Скорее всего иногда их становится слишком много. Впрочем, нисколько не сомневаюсь, что этот парень хотел жить. Интересно, с какого он корабля? Неужели в карманах у него так-таки ничего не было?

— Ничегошеньки.

— Ну ладно, — произнес Нюх выпрямляясь. — Все это печально. Доброй ночи, Возила. Рад, что тебе сегодня есть чем заняться, хоть улов не из приятных. Хотя подожди-ка. — Нюх снова перегнулся через парапет и внимательно всмотрелся в пострадавшего. — Прежде чем этот парень оказался в воде, его закололи. Посмотри, у него на груди кровь. Думаю, если взглянуть повнимательнее, то можно найти и рану…

Возила провел лапой по груди лемминга и действительно обнаружил маленькую ранку — крохотную дырочку напротив сердца.

— А вы, как всегда, правы. Я скажу в полиции.

Нюх отправился домой, ни на йоту не приблизившись к разгадке того, куда его братец мог запрятать свою бомбу. Наверняка она лежит где-то совсем рядом, тихонько тикает, готовая взорваться. И кто знает, когда это произойдет — через неделю, месяц или, может, через год. Ясно одно, она спрятана, но вот где? Нюх решил, что завтра же отправится к мэру Недоуму и предупредит его, чтобы начали поиски опасного механизма.

Когда ласка вернулся, его поджидала джисс Хлопотуша.

— У вас посетительница, — прошептала она. — Иностранка.

— Так вы говорите, иностранка, джисс Хлопотуша? — отозвался Нюх, снимая плащ и шляпу. — И откуда же она?

— Лемминг, — снова шепотом ответила хозяйка.

2

По ковру перед камином расхаживала незнакомка. С головы до пят она была укутана в одежды, совершенно не похожие на те, что носили жители Туманного. Плащ, вернее, накидку скрепляла огромная брошь в форме арфы. Как ни странно, на этой арфе были натянуты настоящие струны, так что, возможно, на ней и в самом деле можно было играть.

Из густого шелковистого меха на Нюха смотрели самые выразительные глаза, какие ему когда-либо доводилось видеть. На мгновение знаменитый сыщик замер, глядя на прекрасную незнакомку. Впрочем, в глубине этих глаз таилось что-то такое, от чего по спине у ласки пробежал холодок.

Но, несмотря на странное выражение этих глаз, он подумал, что незнакомка — одна из самых прелестных дам, каких ему доводилось встречать, и даже пожалел, что Бриония по-прежнему находится в комнате и видит, с каким восторгом он смотрит на даму из рода леммингов. Обычно Нюх не поддавался ни на какие ухищрения представительниц прекрасного пола. Обычно — не поддавался, но сейчас он чувствовал себя далеко не так уверенно.

Бриония так и сидела за столом, а шахматная партия, которую она начала, когда он уходил на прогулку, осталась незаконченной. Выглядела Бриония смущенной, а белый мех на ее грудке казался растрепанным.

— Я, пожалуй, пойду, — сказала она. — Джер Серебряк вернулся, а мне уже пора. Много дел…

— Нет, пожалуйста, останьтесь, — прервала ее лемминг. — Может, вы тоже сумеете помочь мне.

Голос у незнакомки был низкий и грудной, а акцент придавал ему еще больше очарования.

Джисс Хлопотуша притаилась на лестничной площадке, прильнув ухом к замочной скважине. Она принадлежала к тем домовладельцам, которые относятся к своим жильцам как к родным детям, в отличие от тех равнодушных квартиросдатчиков, которые занимаются лишь собой и своими делами. Джисс Хлопотуша считала, что дела ее жильцов — это ее собственные дела. К тому же она была хозяйкой, а значит, имела полное право знать, что происходит в ее доме. Так что она решительно приложила ухо к двери, хоть никто и не приглашал ее заниматься этим почтенным делом.

Нюх догадывался об этом и сделал знак незнакомке, чтобы та начала свой рассказ.

И лемминг заговорила:

— Меня зовут Свелтлана, и я приехала из Статтленда.

Статтленд был большим островом, который лежал на север от Поднебесного. Большую часть года его покрывали снег и лед. Поэтому, услышав это название, Нюх и Бриония невольно поежились.