Тайна графа Эдельмута - Мелкумова Анжелина. Страница 8
Какое-то время царила тишина.
— Ну, спокойной ночи, Бартоломеус. Сладких тебе снов.
Стук захлопнувшейся двери возвестил о том, что граф ушел.
Девочки облегченно вздохнули.
Снова отворилась дверь. Вошел Бартоломеус со свечой.
— Все в порядке с вашим сиятельством?
Поставив свечу на стол, он поднес руки к голове… и снял ее с плеч.
Глухой стук об пол: это Марион упала без чувств.
А перед глазами Эвелины все куда-то медленно поплыло. Потом черная пелена застлала ее взор… и больше она ничего не помнила.
Очнулась она все в той же комнате.
Горели свечи. Бартоломеус, снова с головой, собирался, будто в дорогу. Но не одежда ложилась на дно дорожного мешка, нет — головы! Человеческие головы — мужские и женские, с закрытыми глазами — перекочевывали с многочисленных полок в его сундучок. С полок — в сундучок, с полок…
Монстр.
А рядом лежала Марион с закрытыми глазами. Он убил ее!
Эвелина слабо пошевелилась. Бежать. Пока тот стоит к ней спиной и не видит.
Бежать! Через ту дверь! Она, может быть, не заперта…
Трудно было собраться с силами. Трудно заставить себя не дрожать, встать и сделать несколько быстрых шагов в сторону двери.
Но надо. Только несколько шагов. Пока не обернулся!.. Взяв себя в руки, Эвелина приподнялась, встала на ноги, пошатнулась…
Бартоломеус обернулся мгновенно. И, к ужасу Эвелины, бросился прямо к ней.
— Спасите! — жалобно взвизгнула Эвелина, закрываясь руками.
В следующий момент руки ее были крепко сжаты, а о зубы стучался большой стакан.
— Выпейте, ваше сиятельство, прошу вас, — настаивал монстр, пытаясь влить ей в рот какую-то отраву.
Сил бороться не было. Голоса — кричать — тоже. Да и кто придет на помощь? Граф Шлавино? Или Упырь?
Из последних сил задрыгав ногами, Эвелина попробовала было отвернуться. Но содержимое бокала неотвратимо хлынуло в рот — и горячей волной проникло внутрь.
«Я умираю», — поняла Эвелина, почти теряя сознание.
А страшный монстр ослабил хватку и довольно закивал:
— Отлично, ваше сиятельство. Сейчас вам станет лучше. Хорошее вино всегда помогает в таких делах.
…Сидя на кровати, Эвелина молча наблюдала сборы. Рядом сидела очнувшаяся Марион. Терла глаза и непонимающе глядела по сторонам. Кот устроился рядышком со странным сундучком. И не спуская взгляда с летавших в руках управляющего вещей, водил мордой: туда-сюда, туда-сюда…
Даже выпив вина, Эвелина все еще чувствовала себя как во сне. Это потом она узнала про удивительное племя Безголовых, менявших головы, как перчатки. И привыкла к Бартоломеусу — милому, забавному и полюбившему ее, как никто и никогда. Сейчас же все перемешалось в ее сознании: «монстр», полный голов сундучок — и звучавший, словно из тумана, голос управляющего:
— …Я знал, что ваше сиятельство — не родная дочь графа Шлавино. Но я надеялся… все же полагал… что родительские чувства… человечность… Нет… всего этого нет. Что граф — колдун, об этом можно было догадаться. Что лукавить? Я давно догадывался, кто виновник смерти моего прежнего хозяина… Ну и все прочее… если не закрывать глаз… и так было на поверхности… Но сегодня… поставлены все точки над «i». Один неточный шаг — и вас убьют. Или превратят в какую-нибудь мерзость.
Бартоломеус шагнул к Эвелине.
— Ваше сиятельство, вам нужно бежать. Сейчас же, немедленно. Вон из замка!
— Я готова, — как можно тверже сказала Эвелина. И доверчиво подала руку Бартоломеусу.
— И я! Я тоже! — вскочила Марион.
— И мяу! — сказал Фауль.
Слава Богу, Бартоломеус знал замок, как свои пять пальцев. Ведя девочек за собой по тихим ночным залам, он не забыл прихватить для Эвелины ее теплый плащ, а для Марион — ее вязаную шаль. Не раз и не два они слышали шаги и голоса графа. Но каждый раз Бартоломеус вовремя сворачивал и уводил своих спутниц в противоположном направлении.
Проходя мимо графской опочивальни, Бартоломеус, к ужасу девочек, заглянул и туда.
В опочивальне было пусто, в маленькой комнате с колбами — тоже. Деловито пройдясь по комнате, Бартоломеус обшарил все имевшиеся там комоды и ящички.
— …Потому что все, что принадлежит проходимцу-графу, на самом деле принадлежит только вашему сиятельству и больше никому. И если мы найдем, к примеру, перстень… или деньги… или золотую цепь… м-м-м!..
На столике у окна все еще лежала коробочка с нарядными конфетками.
— М-м-м!.. — облизнулся Бартоломеус, сунув нос в коробочку. Но есть не стал. А хотел было спрятать себе за пояс…
Но тут обе девочки замахали руками:
— Выбросите, выбросите! Они заколдованные!
Бартоломеус так поспешно выпустил из рук коробочку, что за раскатившимися по полу конфетами пришлось лезть под кресло, под стол и под диванчик.
Такое происшествие принято называть счастливой случайностью. Случайностью — потому что произошло случайно, а счастливой — потому что заставило наших героев почувствовать себя счастливейшими людьми на свете.
Ибо, напомним, что коробка с конфетами по-прежнему лежала в маленькой комнатке с колбами; и покуда наши горемыки ползали за конфетами, в соседний кабинет ввалилась целая толпа народу Коей оказались (как узрели горемыки в замочную скважину): граф Шлавино, друг Упырь и трое графских слуг, прибывших с ним из другого его замка.
— Это Безголовый, — гремел голос графа. — Я расколол его еще за обедом, когда заставил выбрать розы. Он выбрал розовые. Известно, что Безголовые страстно любят все розовое. Впрочем, я с самого начала догадывался, что он и есть монстр. Ты и ты, — махнул граф мечом, — взломайте его каморку, ищите потайную комнату. Монстра можете смело убить, это угодное Богу дело. Мою же дочь, если найдете… Если он еще не убил ее… Боже, не допусти этого!
Изобразив крайнюю тревогу на лице, граф на миг прикрыл ладонью глаза.
— Так вот, мою дочь под охраной приведете ко мне. А ты, — повернулся он к третьему слуге, — беги к воротам, предупреди привратника.
После ухода слуг граф еще долго сидел в кресле, покачивая ногой.
— Так-так… — бормотал он время от времени, — так-так…
Упырь бестолково семенил по комнате вперед и назад.
Казалось, прошла вечность, и вот-вот наступит утро. А они все не уходили. И троим горемыкам ничего не оставалось, как сидеть, почти не дыша, в маленькой комнатке с колбами и ждать.
Однако все в жизни кончается. Наконец граф вскочил.
Но не покинул кабинет. А ткнулся в один угол, ткнулся в другой… Наморщил нос…
— Друг, Упырь… я чую запах кота!
Счастливый случай. По-другому это никак не назовешь. Воистину судьба была на стороне наших горемык. А вы как думаете?
Ибо только граф начал принюхиваться к воздуху, как далеко-далеко со стороны лестницы раздалось победное:
— Нашли! Нашли! Нашли!..
Гремя мечом, граф покинул кабинет. Следом утопал Упырь.
А за ними, чуть погодя, и Бартоломеус с девочками.
— Нашли, нашли! — слышали они краем уха, пробираясь по коридору в противоположную сторону — Нашли потайную комнату, а там — головы!.. Господи помилуй!
— Моя бедная коллекция, — сокрушался Бартоломеус, спешно спускаясь вниз по лестнице. — Ай-ай-ай, я собирал ее столько лет. Но ничего, дайте срок — насобираю еще больше…
Да, хорошо, когда ты полон надежд и впереди тебя ждет только счастье и больше ничего. Такое бывает, но не каждый раз. Впереди были ворота — и их запирали на крепкие засовы.
«Запереть ворота! — слышалось со двора. — На крепкие засовы! Не выпускать никого из замка! Приказ его сиятельства!»
— А как же мы? — взволнованно бормотала Марион. — Как же мы?!
А Эвелина в отчаянии кусала губы. Бедный Бартоломеус! Он не успел. А все из-за нее. Если граф узнает…
Беспрепятственно пройдя в темноте внутренний двор, выглянули в наружный. Там маячила алебарда привратника.
Ну вот — а все из-за нее!..