Далеко и обратно - Кирносов Алексей Алексеевич. Страница 5

«Ввжжбр-р-раучьхь!!!» — рявкнул мотоцикл и, дёрнувшись, замер на месте.

Несолидный и вихрастый Миша разулся, закатал брюки и пошёл с папой на катер. Наташа, мотая головой, брела следом.

Мартын остался на берегу.

— Понимаете, Миша, — сказал папа. — Всё, вроде, в порядке, всё на месте, а искры нету.

— Так не бывает, — возразил Миша. — Куда ж она смела деться? — Он открутил от мотора круглую коробку, разломил её пополам и стал копаться в содержимом. Вынул два кусочка железа и показал: — Скользящий контакт у вас лопнул. Вот и нету искры!

— Эк-кая ядовитая техника… — пробормотал папа.

Наташа обиделась: папа искал эту искру — не нашёл, она искала — не нашла, а явился какой-то лохматый Миша — и сразу нашёл.

А Миша и не гордился. Он сказал:

— Запасной контакт у вас найдётся?

Папа принёс из мастерской запасной контакт. Миша ловко поставил его на место. Искра нашлась, и мотор снова заработал.

— Бесценный Миша, — сказал папа. — Без вас я искал бы этот поломанный контакт до самой зимы. Чем мне вас отблагодарить?

— Я не за благодарность помогаю, — обиделся Миша.

— Вот и нашли человека! — сказал папа.

Он вынес из каюты блестящий круглый фонарик и протянул Мише:

— Возьмите на память.

А мотор грохотал и фыркал от радости, что его завели снова.

А может быть, это и к лучшему

Дело было уже к вечеру, когда показался густой дубовый лес, а среди него устье неширокой и спокойной речки Пчёвжи. Они свернули туда и шли по тихой воде, между лесистыми берегами, наслаждаясь незамутнённым покоем природы, пока не приметили впереди белый катер. Наташа разобрала буквы на его борту, и получилось слово «Астра». Папа нажал гудок. Из-за дубов вышли важный дяденька в коротких штанах, гордая тётенька в купальнике, а её держал за руку хмурый мальчишка лет десяти — в брюках и в свитере.

Чёрная птичка, сидевшая на голой ветке, насмешливо чирикнула.

— Привет астронавтам! — крикнул папа.

— Здравствуй, коллега, — сказал дяденька. — Швартуйся к этому дубу. Только не поцарапай мне борт!

Мартын сиганул в воду, выбрался на берег, отряхнулся — и не являлся до самого утра.

Наташа вышла на сушу, и мальчишка подошёл к ней знакомиться. Он сразу заявил:

— Меня зовут Вася. Знаешь, это редко, у кого катер есть. Или машина. А в Америке бывают даже личные самолёты. Вот бы мне!

— Далеко бы ты полетел? — поинтересовалась Наташа.

— Я бы? Да куда захотел! — воскликнул Вася.

— А куда бы ты захотел?

— М-м-м… — Вася замялся. — Не знаю.

— Туда и пешком дойдёшь, — махнула рукой Наташа, принесла спички и стала разжигать костёр.

А утром Наташа с папой взяли корзинки и пошли в лес за грибами. Астронавты оказались лодырями и не пошли в лес — остались спать.

В лесу было прохладно, и косые столбы утреннего света падали сверху, пронизывая ветви дубов. Грибы им не попадались.

— Эк-кое бесплодное место… — жаловался папа.

— Разве в грибах дело? — говорила Наташа. — Посмотри, как здесь хорошо, и лес дремучий-дремучий, мы в жизни в таком не бывали, и дубы старые, большие и узловатые, как в волшебной сказке; вот берёзовая роща, весёлая и солнечная, мне такая снилась; ты подними глаза, посмотри на птичек!

— Я должен найти гриб! — упрямился папа.

— Ох, и трудно тебя воспитывать, — вздохнула Наташа.

Они вышли к затенённому высокими деревьями озеру, и Наташе стало так мирно и ласково на душе, что она захотела остаться здесь на берегу с Мартыном и с папой на всю жизнь. Папа остановился, забыл про свои противные грибы и загляделся на тёмную воду, в которой приглушёнными красками отразились дубы, и небо, и облака.

— Пап, это и есть наше «далеко»? — спросила Наташа.

— Я согласен, — ответил папа.

…На обратном пути он нашёл три подосиновика и так страшно радовался, что Наташе стало даже как-то неловко. Хозяйка «Астры» поджарила грибы с картошкой и разделила на всех шестерых.

От картошки припахивало свежими грибами.

После завтрака стали купаться и плавать через неширокую Пчёвжу туда и обратно. Только Вася плескался у бережка. Плавать ему не хотелось.

— Было бы это море, я бы купался, — говорил Вася, — я бы вообще всё время плавал до самого горизонта. А в речке? Да если ребята в школе узнают — меня засмеют!

Тут папа сгрёб Васю под мышку, лёг боком на воду и поплыл. Мальчишка извивался, лягался и корчился. Он так орал, визжал и хрипел, будто ему выдирают здоровый зуб. На середине речки папа нырнул, и Вася один остался на поверхности.

— Ай! — кричала с берега хозяйка «Астры». — Ребёнок захлебнётся, пойдёт ко дну и погибнет!

Вася молотил руками и ногами. Он вопил: «Спасите меня!» — но пока что не тонул и не погибал. Васина мама успокоилась и стала наблюдать за своим чадом не без любопытства. А чадо осознало, что никто не торопится его спасать и что вообще его жизнь, может быть впервые, отдана в его собственные руки. Не желая с нею расставаться в столь нежном возрасте, Вася вытянул шею, огляделся, прикинул, где ближайшая суша, и поплыл, вздымая вокруг водометы брызг.

Выбравшись на берег, он ощупал себя — всё ли на месте.

— Я было подумала, что ты не умеешь плавать, — ядовито заметила Наташа.

— Я и сам так думал… — в смущении признался Вася. — Может, я ещё чего-нибудь умею, да не знаю?

И снова бросился в воду.

День прошёл прекрасно.

А ночью Наташу совершенно слопали комары, и она поднялась рано утром невыспавшаяся, вся искусанная и несчастная. Дул ветер с востока. С серого неба нескончаемо сыпался противный липкий дождь.

Встал папа. Он почёсывался, и глаза у него были красные.

— Нет на свете хищника вреднее комара, — сказал папа.

День тянулся нудно и скучно. Ни в лес сходить, ни искупаться. Наташа с Васей придумали игру в «кто больше убьёт комаров», но от этого их количество не уменьшалось. Казалось, все бытующие на Пчёвже комары попрятались от дождя в каютах «Астры» и «Бегемота».

Настал вечер, и Наташа заплакала от злющих кровопийц.

Утром она сказала папе:

— Я думала, это хорошее «Далеко», а это плохое «Далеко». Я не могу здесь жить и радоваться.

— Понятно, — сказал папа.

Он притащил Мартына и завёл мотор.

Хозяйка «Астры», замурованная в платки, вышла на свою палубу.

— Мы позорно бежим, побеждённые москитами, — сказал папа. — Пойдёмте с нами искать места побезопаснее?

— Нет, — раздалось из-под платка. — Мы слушали сводку погоды. Везде дождь, везде холод и везде комары. Уж мы здесь переждём.

— Тогда прощайте, — сказал папа и повернул штурвал.

Прошёл день, и наступил другой, такой же безрадостный, как и вчерашний, а дождь лил ещё сильнее и противнее. На Волхове стояли лодки с рыбаками, и все рыбаки сидели скрючившись, в резиновых плащах и напяленных на уши шляпах. Они ужасно мёрзли.

И папа мёрз на пронзительном ветру, но не терял бодрости духа.

Лишь Мартыну всё было нипочём в его шубе.

Наташе казалось, что лето совсем кончилось и наступила осень.

— Ну, что ты загрустил, малыш? — спросил папа.

— Поедем в какой-нибудь город, — ответила Наташа.

Откуда эти слёзы

Пристали в ближайшем городе. Тайком провели маленького малыша в столовую и, обедая, бросали ему под стол кусочки.

Потом гуляли по городу. Уже стемнело, и они решили возвратиться на катер, но около одного дома папа остановился.

У него было грустное, задумчивое и этакое нерешительное лицо.

— «Почтамт», — разобрала Наташа буквы на вывеске.