В поисках кракена - Муа Александр. Страница 58

Как обычно, Борис просто покидал свои вещи внутрь чемодана, и теперь они торчали со всех сторон. Что ж, он не отличался любовью к порядку. Скорее он имел склонность к бардаку. А логике Борис предпочитал силу. И теперь он всем своим весом придавливал чемодан, чтобы смять эту кучу одежды, вместо того чтобы аккуратно сложить ее и спокойно застегнуть молнию. Он отказывался складывать свое белье, считая, что не мужское это дело, пусть этим занимаются девчонки.

Закончив сборы, ребята окинули комнаты взглядом. Ничего не осталось, создавалось ощущение, что здесь никто никогда и не жил. Ни единого признака того, что еще вчера здесь жили веселые и шумные ребята. Они почувствовали, как сжимается сердце и подступает комок к горлу. Беа еле сдерживала слезы. Они столько всего пережили здесь! Столько воспоминаний связано с этим местом. Эта бесконечная полярная ночь, звездное небо, огонь в камине, долгие споры, тайны и загадки, которые не давали им спать до утра. Шум моря и свист ветра. Дни, полные радости, смеха и счастья. Теперь же казалось, что это все было давным-давно. Причудливые звери, вытканные на коврах, постепенно отступали в тень, а фигурки, украшавшие столбы и изголовья кроватей, теперь казались злыми и враждебными, словно они прогоняли ребят из своего мира. Дети, подхватив чемоданы, вышли из комнаты. На пороге Адель обернулась, чтобы в последний раз посмотреть на то место, которое служило им убежищем, отправной точкой всех их захватывающих приключений. Затем она аккуратно закрыла дверь, словно оставшаяся за ней комната была священной.

Так же, как и каждое утро, Абельманс ждал их за столом, в своем инвалидном кресле, с неизменной тарелкой селедки. Боб, Офелия и Ноно сидели рядом с ним. Сурикат с большой салфеткой, повязанной вокруг шеи, уплетал за обе щеки свои любимые медовые тянучки. Только вот по такому случаю дедушка приоделся: он отложил свою легендарную клетчатую рубашку и коричневые штаны ради черного велюрового костюма и белой сорочки. Выбритый, наутюженный и даже надушенный, что с ним редко случалось, он был прекрасен настолько, что Офелия то и дело украдкой бросала на него восхищенные взгляды. Поцеловав Боба и дедушку, ребята заняли свои места за столом. Адель, Борис, Том и Беа обвели столовую грустным взглядом. Когда завтра утром они сядут завтракать, прежде чем пойти в школу, уже не будет этих готических сводов над головой. Этих больших витражных окон, которые раскрашивали комнату во все цвета радуги, когда на них падал лунный свет. Этих мощных гранитных колонн, на верхушках которых сидели, раскрыв пасти, странные существа. И уж тем более не будет этого большого камина, в котором потрескивал огонь каждый день и каждую ночь с момента их приезда. Не будет этой большой рождественской елки с разноцветными гирляндами, огромных географических карт, развешанных на стенах, средневековых планисфер, [50]а также фигуры огромного спрута, обвившего щупальцами судно, который теперь для них имел очень большое значение. Прощай, большой стол с обильным угощением, прощайте, оживленные дискуссии с дедушкой. Возможно, через год они и вернутся сюда, а возможно, и нет. Может статься, что Абельманс, после всего, что они натворили, не захочет их больше приглашать к себе. Ребята были так расстроены, что им совсем не хотелось есть. Даже Беа, которая обычно ела за четверых, лишь два раза откусила от своей булки. Уткнувшись в свои кружки, они думали обо всех дорогих их сердцам вещах, которые им предстояло покинуть. В тишине, нарушаемой лишь стуком столовых приборов, Абельманс неожиданно заговорил. Дети подняли головы.

— Дорогие мои дети, я надеюсь, что ваше пребывание в замке было радостным и что ваши каникулы, проведенные ЗДЕСЬ, в Норвегии, вам понравились.

Абельманс обменялся хитрым взглядом с Бобом и Офелией, которые заметили легкую усмешку на его губах.

— Я надеюсь, что вы отлично повеселились, хорошо провели время и достаточно отдохнули, чтобы вновь приняться за учебу, как и полагается. Со своей стороны, я думаю, что Боб и Офелия со мной согласятся…

Мажордом и кухарка, знавшие, о чем пойдет речь, кивнули.

— Я был очень… как бы так сказать… очень…

Ребята приготовились к худшему. Они уже предчувствовали конец: «Очень разочарован вашим поведением, и мне очень жаль вам говорить это, но я не хочу больше, чтобы вы приезжали ко мне на каникулы. Следующие каникулы вы проведете в лагере!»

— Мне так понравилось проводить с вами время, что я собираюсь вас пригласить и в следующем году.

Лица детей просветлели. Они вначале неловко заулыбались, а потом, когда до конца поняли, что дедушка имеет в виду, не смогли сдержать радости.

— Я смог увидеть, как сильно вы повзрослели за эти недели и насколько уверенными в себе стали. Вы больше не маленькие детки, более того, я думаю, вы уже достаточно большие, чтобы можно было оставить вас здесь и подольше. В любом случае, я очень рад, что все так хорошо сложилось. Благодаря этим каникулам я смог узнать вас получше и понял, что могу вам полностью доверять.

Боб и Офелия переглянулись. Они понимали, о чем говорит Абельманс.

— Вы, все четверо, абсолютно замечательные ребята, которых я обожаю. И я очень горжусь тем, что являюсь вашим дедом. О чем, впрочем, я говорил вчера вечером вашим родителям по телефону.

— Папа с мамой звонили? — сконфуженно спросил Том.

Он вспомнил, как Абельманс заявил им, что не станет больше их покрывать.

— Да. Они были шокированы историей с кракеном и обеспокоены тем, что эта драма развернулась так близко от замка. Они очень боялись, что с вами что-то случилось. Особенно переживала ваша мама.

Абельманс сделал паузу, дети замерли, желая услышать продолжение.

— «Что с ними может случиться, Ева? Чудовище не станет взбираться на нашу скалу, чтобы пролезть в их комнаты! Твои дети большие умницы, мне ни разу не пришлось на них жаловаться! Они прекрасно себя вели все эти три недели» — вот что ответил я ей. — Дедушка подмигнул и добавил: — Адель! Том! Борис! Беа! Обнимите меня, дети мои!

Дети бросились в его объятия. Невозмутимый, с набитыми конфетами щеками, Ноно смотрел, как старик весело возился с ребятами, которые смеялись и щекотали его. Боб и Офелия тоже рассмеялись.

Неожиданно звук свистящей пули заставил всех подскочить на месте. В песочных часах на ветке появился птенчик, наряженный в белую кепку, рубашку поло цвета хаки, штаны ей в тон и носки для гольфа, он только что ударил по своему первому шару. Ноно перестал жевать и смотрел на птицу хищным взглядом. Птичка положила второй шарик на метку для мяча и энергичным жестом ударила по нему клюшкой. Мяч вылетел как ракета и пронзил одного из трех роботов, стоящих в столовой. Мимо! Мяч отскочил от плитки и остановился где-то под столом. Ноно раздражал весь этот спектакль, и он уже был готов броситься на птенчика, чтобы проглотить его. Птенец промахнулся восемь раз. Девятый мяч попал в рот роботу, который начал петь, помахивая шляпой, другой робот, стоящий рядом с ним, заиграл на гитаре, а сидящая у их ног собака начала завывать в такт. Зал наполнился радостными звуками. В мгновение ока птенец спрятался в гнездо вместе со своей клюшкой для гольфа. Как только он просунул туда голову, песочные часы перевернулись, начиная новый отсчет. Было девять утра.

Офелия хлопнула в ладоши, как школьная учительница, и резко встала со стула:

— Дети мои! Пора!

Как удар кинжала в самое сердце. Волна грусти охватила ребят, которые нехотя встали из-за стола и собрали свои вещи в холле замка. Пока Боб загружал чемоданы в багажник машины, кухарка поднялась в комнаты детей, чтобы убедиться, что они ничего не забыли.

— ДА! ТЫ ПРИМЕШЬ СВОЕ ЛЕКАРСТВО! НОНО! ЛЕКАРСТВО! НОНО! ИДИ СЮДА!

Беа вовсе не шутила. Она поймала зверька, который пытался убежать, и силой заставила проглотить его вомикалм, легкое успокоительное, благодаря которому он спал в дороге и его не укачивало. Беа открыла зверьку рот и глубоко засунула капсулу. Дождавшись, пока он ее проглотит, она выпустила суриката. Ноно терпеть не мог это лекарство и скорчил гримасу, распушив усы во все стороны.