Дедушкины рассказы. История Шотландии с древнейших времен до флодденского сражения 1513 года. - Скотт Вальтер. Страница 29

Рандольф согласился действовать так, как советует Дуглас, и шотландцы разожгли по всему лагерю высокие костры, принялись шуметь, галдеть и трубить в рога, как они делали каждый раз, располагаясь на ночлег. А между тем Дуглас приказал своим воинам проложить дорогу через непроходимую топь, раскинувшуюся позади. И те прорыли в торфе канаву глубиною до самой земли и завалили ее хворостом. Без такой подстилки армия просто увязла бы в болоте. Вот по этому-то переходу, о котором англичане не подозревали, Дуглас и Рандольф увели под покровом ночи всех, кто находился с ними. Не оставив на милость врагов даже жалкого мальчишки-посыльного, они двинулись прямиком в Шотландию, смертельно разочаровав и оскорбив англичан. Велико же было изумление последних, когда утром их взорам открылось пустое шотландское становище, где они не нашли ни одной живой души, кроме привязанной к деревьям тройки английских пленников, у которых оказалось язвительное послание к английскому королю следующего содержания: ежели государь разгневан их поступком, пусть идет в Шотландию и там с ними сквитается.

Этот знаменитый лагерь шотландцев располагался в лесу Уирдейл, в епископстве Дарэм, а дорога, которую они соорудили для отступления, до сих пор называется Торфяной Просекой .

После этого с Робертом Брюсом был заключен мир на очень почетных для Шотландии условиях. Английский король отказался от всех притязаний на господство над ней и, более того, помолвил свою сестру, принцессу Иоанну, с сыном Роберта Брюса Давидом. Этот очень выгодный для шотландцев договор назывался Нортгемптонским, потому что подписан был в городе Нортгемптоне в 1328 году.

Благородный король Роберт ненадолго пережил это радостное событие. Ему едва исполнилось пятьдесят четыре года, но, как я уже говорил, его здоровье было подорвано перенесенными в юности испытаниями, и, в конце концов, он расхворался не на шутку. Поняв, что уже не поправится, король собрал вокруг своего ложа вельмож и советников, которым по-настоящему доверял. Он сказал им, что теперь, когда смерть его близка, он горько сожалеет обо всех дурных поступках, совершенных им в жизни, и особенно о том, что в приступе гнева заколол Комина, подняв на него руку в церкви, пред алтарем. Еще Брюс сказал, что, если бы пожил подольше, то непременно отправился бы в Иерусалим, биться с сарацинами, завладевшими Святой землей, чтобы хоть как-то искупить сотворенное им зло. Но поскольку дни короля были сочтены, он попросил своего дражайшего друга и храбрейшего воина, все того же Славного лорда Джеймса Дугласа, отвезти в Святую землю его сердце.

Чтобы ты постиг смысл этой просьбы, я должен тебе рассказать, что в ту пору племя, называвшееся сарацинским и чтившее лжепророка Магомета, завоевало Иерусалим и другие города и веси, упоминаемые в Священном писании. И паломники христиане, проделывавшие далекий путь из Европы, чтобы поклониться тем местам, где было сотворено столько чудес, очень страдали от издевательств безбожников сарацин. Поэтому легионы христиан из всех уголков всех государств Европы шли сражаться с сарацинами, веря, что кладут себя на алтарь религии и что все их грехи будут прощены всемогущим Господом, если они поучаствуют в этой войне, которую называли священной. Ты, может быть, помнишь, что Брюс подумывал отправиться в такой поход, когда почти потерял надежду вернуть корону Шотландии, теперь же он хотел, чтобы его мертвое сердце было перевезено в Иерусалим, о чем и попросил лорда Джеймса Дугласа. Дуглас горько плакал, давая обещание выполнить это поручение — последний знак доверия и дружеской привязанности Брюса.

Вскоре после этого, 7 июня 1329 года, король скончался в Кардроссе, и его сердце было извлечено из груди и набальзамировано, то есть пропитано душистыми маслами и смолами, чтобы оно долго не поддавалось тлению. Затем Дуглас приказал выковать из серебра специальную ладанку, положил в нее Брюсово сердце и повесил эту ладанку себе на шею на шелково-золотом шнурке. И он пустился в Святую землю с блестящим эскортом, состоявшим из храбрейших мужей Шотландии, которые, желая показать, чего они стоят и как скорбят по своему доблестному королю Роберту Брюсу, решили сопроводить его сердце в град Иерусалим. Для Шотландии было бы гораздо лучше, если бы Дуглас и последовавшие за ним рыцари остались дома защищать собственную страну, которой очень скоро до зарезу понадобилась их помощь.

Тем паче, что Дуглас так и не достиг цели своего путешествия. По пути в Палестину он высадился на берег Испании, где сарацинский король, султан Гранады, звавшийся Османом, нагло захватывал владения Альфонсо, испанского короля Кастилии. Король Альфонсо осыпал Дугласа всевозможными почестями и отличиями, и народ повалил отовсюду толпами, чтобы хоть глазком взглянуть на великого воина, чья слава докатилась до самых отдаленных окраин христианского мира. Король Альфонсо легко убедил шотландского графа в том, что он окажет неоценимую услугу христианскому делу, если поможет изгнать из Кастилии гранадских сарацин, прежде чем двинется далее в Иерусалим. Так лорд Дуглас и его попутчики стали участниками грандиозной битвы с Османом и без труда обратили в бегство тех сарацин, что стояли против них. Но совершенно не представляя себе, как воюет восточная конница, шотландцы слишком долго гнались за маврами, и те, увидев, что их преследователи рассыпались и отдалились друг от друга, вдруг повернули назад с громким криком «Алла илля Алла» — боевым кличем сарацин — и окружили шотландских рыцарей и сквайров, скакавших слишком быстро и оторвавшихся от своих.

В образовавшейся свалке Дуглас заметил сэра Уильяма Сент-Клера Рослинского, отчаянно отбивавшегося от мавров, облепивших его со всех сторон и махавших своими саблями. «Вон там сгинет достойный рыцарь, — вскричал Дуглас, — если сию минуту не подоспеет помощь». С этими словами он сорвался с места и поспешил ему на выручку, но мгновение спустя сам оказался в плотном кольце мавров. Когда граф понял, что ему ни за что не пробиться сквозь накатившую на него вражескую лавину, он сорвал с шеи сердце Брюса и, обращаясь к нему, как к живому королю, молвил: «Предводительствуй в битве, как ты делал всегда, а Дуглас последует за тобой или умрет» [41]. Потом он метнул серебряную ладанку в гущу врагов и, устремившись туда, где она упала, был убит. Тело Дугласа нашли лежащим на ладанке, как будто он накрыл ее собою в последнем стремлении уберечь сердце друга.

Сей Славный лорд Джеймс Дуглас был одним из искуснейших и умнейших воинов, когда-либо державших в руках меч. По преданию, он выдержал семьдесят сражений, из которых проиграл тринадцать и выиграл пятьдесят семь. Англичане обвиняли его в жестокости. Говорят, он так люто ненавидел английских лучников, что, захватив в плен одного из них, велел то ли выколоть ему правый глаз, то ли отрубить большой палец правой руки. История с Дугласовым Хоронилищем тоже вызывает трепет. Однако нельзя забывать, что в ту пору вражда между двумя странами перехлестывала через край и, кроме того, лорд Джеймс был очень расстроен тогда смертью своего верного слуги Томаса Диксона. Обычно же он проявлял к пленным доброту и участие. Шотландские историки характеризуют Славного лорда Джеймса как человека, никогда не терявшего голову в беде и никогда не упивавшегося успехом. Они пишут, что в мирное время он держался скромно и тихо, но преображался в день сражения. Он был высок, силен и строен, смуглокож и темноволос, за что его и прозвали Черным Дугласом. В разговоре он слегка пришепетывал, но это придавало ему особое обаяние. Несмотря на то, что граф был отчаянным рубакой, лицо его не пострадало в схватках. При дворе короля Альфонсо один бесстрашный испанский рыцарь, чьи скулы и лоб были покрыты отметинами от маврских сабель, выразил удивление тем, что на коже Дугласа не заметно шрамов. Дуглас скромно ответил, что благодарен Господу, который всегда поддерживал его руку; когда требовалось защитить лицо.

Многие из эскорта Дугласа полегли в той битве, в которой пал он сам. Остальные решили не продолжать путешествия в Иерусалим, а вернуться в Шотландию. После гибели Славного лорда Джеймса члены семейства Дугласов стали изображать на своих щитах окровавленное сердце, увенчанное короной, в память о походе лорда Джеймса в Испанию с сердцем Брюса на груди. Я уже объяснял тебе, рассказывая раньше о Вильгельме Льве, что в древности такие эмблемы чеканились на щитах, чтобы по ним воины узнавали друг друга на поле боя, где их лица скрывались под забралами шлемов, и что теперь, когда никто больше не воюет в доспехах, родовые гербы — так называются эти эмблемы — вырезаются на печатях, гравируются на серебряной посуде или рисуются на экипажах.