Бабушка! — кричит Фридер - Мебс Гудрун. Страница 4
— Нет! — стонет она.
— Да! — шепчет Фридер.
Они большими глазами смотрят на дыру в стекле, которая похожа на звезду.
И тут Фридер начинает реветь, слезы потоком льются у него по щекам:
— Бабушка, я не хотел этого, бабушка!
Он поворачивается к бабушке и прижимается головой к ее фартуку.
— Бабушка, — всхлипывает он, — мне так окошко жалко…
— Мне тоже, — говорит бабушка и, качая головой, рассматривает стекло.
— Ну, что случилось, то случилось, — говорит она, — тут уж ничего не поделаешь!
Фридер горестно всхлипывает.
— Бабушка, что же нам теперь делать? Стекло надо сделать как было!
Но тут бабушку как прорвало:
— И как же ты это себе представляешь? Само по себе стекло ведь не починится, тут нужен стекольщик! Господи боже, вот беда-то какая! И все потому, что ты стал в комнате в футбол играть. Да кто ж так делает, хотела бы я знать!
Фридер ничего не отвечает, Фридер стоит, и ревет, и крепко держится за бабушку.
Она хватает его за плечи, подталкивает к двери и говорит:
— Ладно, пошли за мячом!
И подталкивает ревущего Фридера вниз по лестнице.
Мяч лежит в палисаднике. Лежит себе тихо и мирно, весь такой черно-белый. Осколки тоже тут. Их немного, но они все-таки есть.
— Даже пальцем к ним не притрагивайся, — говорит бабушка и наклонившись осторожно собирает осколки в кучку. — Не хватало еще, чтоб ты порезался!
Фридер стоит, и всхлипывает, и ничего не трогает.
Бабушка поднимает мяч, глядит на него, а потом, подняв голову, смотрит на разбитое окно и бормочет:
— Ведь именно это окно я хотела завтра помыть!
— Теперь его не надо мыть, бабушка, — шепчет Фридер, сопит и утирает слезы.
— Ну что, озорник, — говорит бабушка, все еще держа мяч в руках.
Она задумчиво смотрит на него, а потом медленно добавляет:
— Раз уж мы тут, внизу…
Она кладет мяч перед собой, сильно замахивается и ударяет. Мяч летит прямо Фридеру в голову.
— Ой! — говорит он и хватается за голову, а потом за мяч, — Да ты что, бабушка!
— Бей давай! — кричит бабушка. — Две недели не будешь есть мороженого. Надо ж тебя как-то наказать!
Фридер сопит и кивает, Фридер вытирает слезы, потом улыбается и бьет по мячу. Бабушка очень ловко хватает его и бьет опять, Фридер бросается мячу навстречу и ловит.
— Это был почти что гол, — ликует бабушка, — а ну отойди, сейчас у меня получится!
И она снова сильно замахивается и бьет, но на сей раз мяч приземляется на клумбе с красными тюльпанами, мирно растущими в палисаднике.
— Да ты что, бабушка! — кричит Фридер и улыбается во весь рот, а потом быстро бежит к клумбе. Три тюльпана поникли. Но, к счастью, не сломались.
— Ну ты даешь! — говорит Фридер и приносит мяч.
— Даже здесь нельзя поиграть спокойно, — жалуется бабушка. — Нигде нет места! Фридер кивает и смотрит вверх на разбитое окно.
Тут бабушка берет его за руку и говорит:
— А давай пойдем в парк, хорошо? Там и поиграем!
Мяч, Фридер и бабушка отправляются в парк. Там они играют до тех пор, пока не начинают валиться с ног от усталости. То есть бабушка и Фридер. Мяч-то совсем не устал.
А что касается голов, то их — почти все — забила бабушка.
Буквы
— Бабушка! — кричит Фридер и дергает бабушку за юбку. — Бабушка, я хочу научиться писать. Прямо сейчас!
— Да отстань от меня ради бога, внук! — ворчит бабушка. — Не мешай. Я пеку пирог.
— Здорово! Тогда я буду тебе помогать! — говорит Фридер и тянется к миске с тестом.
— Еще чего не хватало, — говорит бабушка и хлопает Фридера по рукам. — Вкусненького ты хочешь, и больше ничего! Я ж тебя знаю! Давай-давай, марш из кухни, лакомка!
Фридер надувает губы:
— Бээээ, тогда я хочу учиться писать. Покажи мне, ба!
Бабушка глубоко вздыхает.
— Ну ладно, — говорит она, — но только чтоб ты потом ушел из моей кухни. Неси бумагу и карандаш.
Фридер несется в детскую и ищет бумагу и карандаш. То есть он не ищет, а просто бегло оглядывается вокруг и сразу кричит:
— Я ничего не могу найти, ба! Ты принеси!
— Разве я твоя служанка? — отзывается бабушка. — Кто хочет писать, ты или я? Ищи как следует!
— Все нужно самому делать, — ворчит Фридер, но ворчит очень тихо, чтобы бабушка не услышала.
Он ищет как следует и находит большой красивый лист бумаги. На нем еще ничего нет, только грязное пятнышко. Но это ничего. И карандаш он тоже разыскал. Синий.
Взяв карандаш с бумагой, Фридер снова несется на кухню и протягивает все бабушке. Она вытирает измазанные мукой пальцы о фартук, глубоко вздыхает, берет бумагу и карандаш и кладет бумагу на кухонный стол, рядом с миской теста. Потом она пишет очень крупно: «БА». Синим карандашом. Это выглядит красиво.
Фридер с интересом смотрит.
— Что это? — спрашивает он и показывает на буквы.
— Ба! — говорит бабушка. — Ты ведь меня так иногда называешь, верно? С длинным словом тебе еще не справиться, а две буквы будут в самый раз. Ну вот, а теперь ты это сам напиши. Но только в своей комнате. И пиши аккуратно, ты меня понял?
— Ну конечно, — кричит Фридер, хватает лист и карандаш и исчезает в детской.
Там он садится на пол, кладет лист перед собой и рассматривает буквы. Внимательно и долго. А потом начинает писать. С буквы «Б». Она похожа на крючочек с половинкой бублика внизу. Это совсем просто. Так думает Фридер. Он решает начать с половинки бублика. Приставляет карандаш к бумаге и рисует полукруг. Вот. Но получилось совсем не так, как у бабушки. Бабушкин полукруг круглый. У Фридера он угловатый. Надо попробовать еще раз. Кажется, получается уже лучше… Фридер сильно нажимает карандашом, и — чик! — на бумаге дыра.
«Ну ладно, — думает Фридер и сопит, — бублик — это трудно. Попробую крючок». Это должно быть легко. Он высовывает язык и принимается за дело. Палочка вверх, палочка вбок. Так. И что же? Это похоже не на бабушкино «Б», а гораздо больше на каракули. Бабушкино «Б» гладкое и прямое, а его — какое-то извилистое, да еще и с дыркой. Безобразие!
Фридер недоволен. Писать очень тяжело. Этого он не ожидал. Может быть, с буквой «А» дела пойдут лучше. Даже наверняка. «А» выглядит совсем-совсем просто. Ее сумеет нарисовать даже младенец.
И Фридер начинает: палочка наискосок вверх, палочка наискосок вниз. А теперь еще маленькая черточка между ними. Но черточка не получается. Она вдруг оказывается совершенно в другом месте. Фридер даже не знает, как так получилось. И пробует еще раз: маленькая черточка между двумя другими.
И тут карандаш ломается.
— Да что ж это такое! — Фридер в ярости бросает карандаш в угол и смотрит на свои каракули. «А» у него почти получилась. Но только почти. Писать тяжело. Он не умеет писать. Вот невезуха!
И он громко рычит:
— Да ну вас всех, противные!
— Ты меня звал, внук? — кричит бабушка из кухни, и Фридер рыдает в ответ:
— Бабушка, я совсем не могу писать, я не умею писать. И карандаш сломался. И в бумаге дырка. И еще… и еще…
— Да не кричи ты так, я не глухая! — отвечает бабушка. — Лучше иди сюда, у меня для тебя кое-что есть!
Фридер вытирает слезы ярости и мчится на кухню. Там около стола стоит бабушка, а перед ней лежат две большие-пребольшие буквы. «Б» и «А». Они сделаны из теста для пирога. Фридер это сразу понял.
— Ой, бабушка! — изумляется он и трогает буквы пальцем.
— Вот так-то! — говорит бабушка и всовывает ему в руку комок теста. — А теперь попробуй сам. Сначала слепи «Б». Только постарайся, чтобы получилось красиво!