Вслед за героями книг - Бродский Борис. Страница 15

Посреди просторной палаты высится чуть не до самого потолка пирамида золотой и серебряной посуды. Это деревянный поставец – предок наших буфетов.

На нём – «россольники», плоские вазы на высоких чеканных ножках, узкогорлые серебряные фляги, называемые «сулеи», блюда с рельефной чеканкой, ковши и множество кубков от маленьких, меньше стакана, до огромных, выше роста человеческого и более пуда весом.

Вдоль стен накрыты столы. Рядом с царским – столы его сыновей Ивана и Фёдора. Дальше сидят приближённые царя, соответственно знатности и положению. Против царского стола усаживали послов.

На царских пирах подавали до пятисот различных кушаний и выпивали до полутораста вёдер хмельных напитков.

Даже в те дни, когда церковь запрещала устраивать пиры, к царскому столу редко подносили менее семидесяти блюд.

На пиру прислуживало двести, а иногда и более слуг, среди которых были и очень знатные люди. Одни «государю есть отпущали», другие «пред великого государя пить носили». Были слуги, которые «за государевым столом стояли» и ещё другие, которые «у поставца стояли» и которые «в столы смотрели», то есть наблюдали за порядком.

Жидкие кушанья наливали в мисы, из них хлебали ложками сразу по три-четыре человека. Мясные блюда подавали нарезанными на куски, и их брали руками и отправляли в рот. Это не значило, однако, что тарелками не пользовались. Перед пирующими стояли тарелки, но на них не накладывали кушанья, а кидали обглоданные кости.

Повар, готовивший для царя, отведывал кушанье в присутствии дворцового слуги – стряпчего. Затем блюдо вручалось другому слуге – ключнику, который под охраной стряпчего нёс блюдо из кухни через весь двор.

Во дворце ключник сдавал блюдо дворецкому, который заведовал царским столом. Дворецкий также отведывал кушанье. Удостоверившись, что оно не отравлено, дворецкий передавал его одному из стольников.

Стольник держал блюдо на руках, близ царского стола. От стольника блюдо принимал крайничий. Он один имел право ставить кушанье перед царём на стол, предварительно также отведав его.

Таким же образом поступали и с винами. Их пробовали несколько человек, прежде чем вино доходило до царского чашника.

Чашник в течение всего пира держал в руках царский кубок. Каждый раз, когда царь оборачивался к нему, чашник отливал себе из кубка в ковш немного вина и отпивал из него. Только после этого чашник передавал кубок прямо в руки царю и подхватывал его тотчас же, как только царь выпьет, чтобы царский кубок не оказался стоящим на столе.

В шубе за столом

От жарко натопленных печей в палате стояла невыносимая духота. Горячий пот струился по лицам пирующих, но царь и бояре восседали в меховых шубах.

На каждом была богато расшитая цветными и золотыми нитками рубашка. Она считалась исподней, нижней одеждой.

Исподней одеждой считался узкий до колен «зипун» со стоячим воротником, подпиравшим затылок. Зипун надевали на рубаху. Нередко зипун шили с рукавами другого цвета. Например, белые рукава к зипуну зелёного шёлка. В зипуне ходили дома, а если ждали гостей, то поверх надевали кафтан из цветного шёлка, парчи или бархата.

От ворота до низа кафтана шли застёжки, искусно сплетённые из золотых и серебряных проволочек, а к рукавам, длиной до колен, приделаны вытканные золотом ремешки.

Этими ремешками рукав стягивали на запястье, и от этого плотная материя топорщилась сборками.

В торжественных случаях поверх кафтана накидывали просторную и длинную, чуть не до пят, меховую шубу с огромным, как шаль, воротником.

Богатство одежды считалось признаком знатности. Чем знатнее был человек, тем пышнее он наряжался.

У царя имелись особые шубы для выезда, для приёмов, для свадеб. На пиру он сидел в специальной «столовой» шубе, подбитой самым лёгким мехом – беличьим. Сверху столовая шуба была крыта белым шуршащим шёлком, что по старинным понятиям свидетельствовало о симпатии хозяина к своим гостям.

Кремлёвский дворец

Где же пировал царь?

Конечно, в своём Кремлёвском дворце, – скажут многие.

Действительно, после пожара 1547 года Иван Г розный с большой пышностью восстановил дворец на вершине Кремлёвского холма. Одни палаты были отстроены заново, другие подновлены и украшены росписью и каменной резьбой.

Царский дворец поражал современников своими размерами. В нём было около тысячи помещений: покоев, палат, погребов. Дворец состоял из множества самостоятельных, построенных в разное время частей.

Разбросанные причудливо и живописно постройки дворца соединялись площадками, висячими переходами, галереями и великолепными крылечками.

Каждое крыльцо имело своё назначение: с одного читались царские указы, по другому вводили восточных послов, по третьему – европейских. Было крыльцо, которым пользовались слуги, а было и такое, к которому простому человеку запрещалось даже приблизиться – оно вело в покои царя.

В Кремле между зданиями царских палат было множество мощёных внутренних дворов.

Со двора во двор вели пологие лестницы.

Каменный нижний этаж – подклет – служил для подсобных помещений. Здесь размещались поварни, пекарни, квасные, швальни (портновские), чеботарни (сапожные), псарни, помещения для охотничьих соколов и так называемая «истопничья палата». К ней были приписаны слуги, обязанные топить печи и следить за чистотой во дворце.

Среди многочисленных построек дворца выделялось белое кубическое здание, облицованное гранёным камнем,- знаменитая Грановитая палата, приёмный зал русских царей.

Белокаменное крыльцо, с которого оглашались царские указы, соединяло Грановитую палату со Средней палатой. Она была крыта листами позолоченной меди и за своё роскошное убранство прозвана Большой Золотой.

Из неё переход вёл в столовую палату, место царских пиров. Но во времена, о которых рассказал Лермонтов, Иван Грозный жил не в Кремлёвском дворце.

Опричнина и земщина

Родовитые бояре думали больше о своих владениях, чем об интересах русского государства. Многие из них становились на путь измен и предательства. Это вынудило Ивана Грозного на крайнюю меру. Он объявил наиболее важную центральную часть страны опричниной – собственной землёй царя.

На опричных землях деревни и сёла были отобраны у знатных владельцев, а их самих царь переселил на другие земли, названные земщиной.

Опричные земли царь роздал не знатным, но преданным ему служилым людям. Это и были «опричники» – личная гвардия царя Ивана.

Они не смели водить ни дружбы, ни прочного знакомства с теми, кто не был приписан к опричнине и считался земским.

Это относилось и к родителям опричника. Ради царя он не должен был знаться ни с «земским» отцом, ни с матерью.

Опричники носили у седла метлу и собачью голову в знак того, что они призваны искоренять измену, вынюхивая, подобно собакам, царских недругов и выметая их, как помелом, с земли русской.

В песне Лермонтова один из героев, Кирибеевич, – опричник, а другой, купец Калашников, – земец. На льду Москвы-реки в честном кулачном бою удалой купец Калашников побеждает Кирибеевича и идёт на лютую казнь. Но если бы победителем в поединке вышел Кирибеевич, он бы не понёс наказания.

По законам Ивана Грозного опричник мог безнаказанно ограбить и разорить земца. Любой поступок и даже тяжёлое преступление сходило с рук царским любимцам.

Земец на опричника не мог даже пожаловаться. Сказать про опричника неучтивое слово значило оскорбить самого царя.