Пожиратели душ - Щеглова Ирина Владимировна. Страница 12
Он хохотнул и показал на бутылки и закуску:
– Ты это видела?! Я тут хозяин!
– Нет, – жестко ответила я, – ты тут пища.
– Много ты понимаешь!
– Побольше твоего. Опомнись, от тебя и так почти ничего не осталось.
Он смотрел на меня, тупо моргал глазами, кривил рот, недоумевая…
А смоляная темнота на месте окон пузырилась, ждала.
Так что же? Бросить его и уходить?
А что, если силой? Схватить, утащить отсюда, вернуть на дорогу, надавать по щекам, заставить, доказать…
Я бросилась за ним, он выскальзывал из моих рук мокрым угрем, ругался, орал пьяные песни. Хлопали возмущенные занавески, били по стенам, выло в трубе, содрогались стены, сквозняк вихрем завивал мусор, носились по дому маленькие смерчи.
– Что тебе до него?! – шептала темнота по углам.
– Тебе не победить…
– Насильно в рай не затащишь.
Прыгали по полу жирные кляксы, чавкали, смачно шлепались, разбрызгивая слизь.
И вдруг среди безумного хаоса раздался голос:
– Я хочу уйти!
Покойник от неожиданности плюхнулся прямо на одну из клякс, распластался, пачкая руки и пузо, замычал, пытаясь поднять голову.
– Я хочу уйти! – повторила тусклая женщина в наступившей тишине и добавила: – Пожалуйста!
Я обернулась к ней. Она смотрела невидящими глазами, но в них была такая страстная мольба!
– Я не знаю, кто вы, – говорила женщина. – Но прошу вас, спасите меня! Я больше не могу! Я не выдержу!
– Куда намылилась? – взревел покойник.
– Он сделал свой выбор, давно сделал, но он не может выбирать и за меня.
– Не может, – согласилась я, присматриваясь к женщине. Она не видела меня, не могла видеть. Потому что еще не умерла. Мертвый муж притащил ее за собой в ловушку.
А женщина хотела жить, а не быть сожранной вместе с этим, который считался ее мужем там, в его уже окончившейся жизни.
И тотчас я увидела дверь за ситцевой шторкой, беленькой, в мелкий цветочек. Дверь, выкрашенную синей краской.
Я взяла женщину за руку. Там было что-то, она сжимала пальцами небольшой твердый… камень! Черный камень в форме яйца. Пальцы разжались, камень бухнул об пол и мгновенно расплющился, превратился в кляксу. Пискнув, она исчезла под кроватью. Я проводила ее взглядом, не погналась. В голове у меня зародилась некая мысль, еще не оформившаяся, неопределенная, но…
Последний раз взглянула на покойника. Он медленно поднялся с пола и, шатаясь, побрел к столу, налил себе в щербатую чашку.
– Там нет ничего, – предупредила я его.
Но он не услышал.
Кляксы сгрудились, напирая на меня, черные пузыри на окнах угрожающе вздулись. Ну это мы уже видели. Я приказала тьме отступить, мы стояли друг напротив друга. Он с пустой чашкой в руке, и я.
– Выбирай, – приказала я.
– Убирайся! – огрызнулся он.
Я подтолкнула женщину к двери, которая распахнулась, выпуская нас.
Ни женщины, ни дома, ни пыльного бурьяна, ни проселка в рытвинах. Наверное, женщина только что проснулась у себя дома и пыталась вспомнить, что за кошмар ей приснился. Надеюсь, в ее жизни и ее снах больше не будет кошмаров.
А я возвращалась.
На перекрестке меня ждала девочка.
– Я не справилась, – призналась с горечью.
– Так бывает, – ей тоже было грустно. – Мы всего лишь проводники…
– Черные камни, ты знаешь, что это такое?
– Подселенцы, – ответила девочка.
– Подселенцы? – повторила я.
– Семена зла.
– Да-да, – кажется, до меня дошло. Камушки в форме яиц – это семена, они разбросаны по миру и прорастают там, где наиболее благоприятно, то есть в слабых людях, не способных бороться.
– У меня дома лежит несколько. Их необходимо уничтожить! – сказала я.
– О, у меня целая корзинка, – девочка почему-то смутилась. – Я подбирала за тобой, там в развалинах…
– Правда?! – обрадовалась я. – Ты знаешь, как их уничтожить?
– Это очень трудно, – призналась она, – я ждала, когда ты будешь готова.
– Я готова!
Но маленькая японка с сомнением покачала головой.
Глава 15
Подруга
Ольга не пришла в школу. Накануне вечером мы с ней созванивались, договорились встретиться пораньше. Она утверждала, будто кое-что узнала, раскопала какую-то информацию для меня.
Не то чтобы она меня заинтриговала, нет, но в моем случае любые сведения не лишние.
Однако, когда я подошла к перекрестку, где мы обычно встречались, подруги не увидела. Я потопталась минут пять, позвонила ей, она не ответила, я отправила эсэмэску и медленно направилась к школе. Но Ольга не догнала меня, не ждала в вестибюле, не прибежала, опоздав, на первый урок.
На перемене я снова звонила. Безрезультатно.
Куда она могла подеваться?
Я испытывала смутное беспокойство. Позвонила еще и на домашний. Снова нет ответа. Я уже не сомневалась: что-то случилось. Но что?
С трудом досидев до конца уроков, я сорвалась и побежала к дому подруги.
Никого!
Да что же это? Может, ей пришлось внезапно уехать? Мне необходимо узнать хоть что-нибудь. Спросить у соседей? Я уже хотела нажать кнопку звонка в квартире напротив, как подъехал лифт, и из него вышла пожилая женщина, нагруженная пакетами.
– Ты ко мне? – спросила она удивленно.
– Нет, к вашим соседям, – ответила я. – Сегодня Ольга не пришла в школу, вот я и решила проведать…
– А-а, – протянула женщина, роясь в сумке в поисках ключа, – заболела твоя Ольга, «Скорую» ей вызывали.
– Как «Скорую»? – растерялась я.
– Очень просто. Утром еще. Мать с ней поехала.
– Так ее увезли? – переспросила я.
– Увезли, – женщина нашла ключ и открыла дверь. – Сейчас такой грипп ходит! Ужас! Вот у нас на прошлой неделе…
Но я перебила ее:
– А вы не знаете, в какую больницу?
– В инфекционную, наверное, – предположила женщина.
Я побежала вниз по лестнице, забыв о лифте.
Что за напасть? Какой грипп? Почему грипп?
Прибежав домой, я зашла в Интернет и начала обзванивать приемные отделения всех больниц. Ни в какой грипп я не верила.
Наконец мне удалось обнаружить Ольгу в больнице «Скорой помощи». Мне сразу же сообщили: «Больная в реанимации».
Сломя голову понеслась в больницу. Долго уговаривала дежурную медсестру, врала что-то напропалую, готова была влезть в окно, если не пропустят. Но мне повезло. Появился Ольгин отец. С ним мне удалось проникнуть в отделение.
В коридоре нас встретила Ольгина мать. На вопрос отца покачала головой – «без изменений».
Меня она словно и не видела, так, скользнула взглядом, глаза заплаканные, тревожные. Я не выдержала:
– Расскажите, пожалуйста, что случилось?! Я была у вас дома, соседка сказала, что Олю забрали по «Скорой».
– Ах, Маша, – только теперь Ольгина мама увидела меня, – я и сама толком не знаю. Утром Оля долго не вставала, я хотела ее разбудить и не смогла. Она такая бледная была, как будто уже все…
– Мне надо к ней, – быстро сказала я. – Только не спрашивайте ни о чем, просто поверьте, я могу ей помочь.
Ольгины родители уставились на меня, как на ненормальную.
– Маша, но… – начала мама.
– Без «но». Просто поверьте и проводите меня к Оле.
– Туда не пускают, – неуверенно произнесла мама.
– Придумайте что-нибудь, – настаивала я, – и давайте поторопимся, я не шучу.
– Тебе что-то известно? – спросил отец.
– Да! Но я не могу ничего объяснить. Не расспрашивайте!
Они переглянулись и кивнули друг другу. Понятно, утопающий хватается за соломинку. Из палаты вышел озабоченный доктор, отец сразу же подошел к нему, заговорил негромко, отвел в сторону. Мама встала у двери, и я проскользнула внутрь.
На Ольгу было страшно смотреть. Краше, как говорится, в гроб кладут. Кожа иссиня-бледная, будто мукой присыпанная, глаза запали, вместо них черные провалы, губы бескровные, но на них играет тень улыбки. Прекрасный сон снится подруге, прекрасный и смертельный.
Не до философии сейчас. Я взяла безжизненную, почти невесомую руку и закрыла глаза.