Сказки и мифы народов Чукотки и Камчатки - Автор неизвестен. Страница 26

Сказала это маленькая женщина и ушла. А жена медведя и думает: «Вон что посоветовала мне добрая женщина. И свою кухлянку дать обещала. Попробую убежать от медведя».

В ту ночь пришел муж с охоты поздно, принес маленькую, тощую нерпу. Попыталась было женщина заговорить с ним — молчит муж, не отвечает. Поели молча, спать легли. Не узнает она мужа, совсем другой стал: то оттолкнет ее от себя, то щипать начнет, чуть кусок кожи не вырвал. Так и не дал ей всю ночь спать, а чуть свет ушел на охоту.

Как совсем рассвело, вчерашняя маленькая женщина приходит. Вошла и говорит жене медведя:

— Вот тебе одна из моих кухлянок.

Спрятала руки внутрь, скинула кухлянку. Оказалась кухлянка лисьей шкурой. Говорит:

— На, надевай!

Спрашивает хозя й к а:

— Какая маленькая! Как я ее надену?

— Не такая уж маленькая, закрой глаза и надевай!.

Взяла женщина кухлянку с опаской, стала надевать и надела без труда. Посмотрела на себя: оказывается, превратилась она в лису. Попробовала ходить — не может, мордой в пол уткнулась. Говорит ей гостья:

— Ну-ка, попробуй еще!

Попробовала раз, попробовала другой — не получается: то на бок упадет, то через голову перевернется. Учит ее маленькая женщина: надо чуть боком идти, хвост держать вровень с туловищем, не опускать и вверх не задирать. Научилась жена медведя по-лисьи ходить, да так быстро ходить стала!

Говорит ей маленькая женщина:

— Бери теперь прут, обожги его и беги. Скоро твой муж вернется!

Взяла жена медведя прут, обожгла конец, вышла на улицу. Поглядела с жалостью на свою собачку и спустилась к берегу. Как на берег вышла, по дороге в сторону Наукана побежала. Только от мыса Уяхака в сторону пролива свернула. Гык! 81Что есть мочи бежит лисица. Далеко уже убежала, а погони все нет. Вдруг слышит: кто-то сзади кличет ее. Побежала что было сил. Слышит: совсем уж настигать стал.

— Беги, беги, все равно догоню! — кричит медведь.

Обернулась женщина. Видит, гонится за ней огромный белый медведь и как будто к себе ее притягивает. Так испугалась женщина, что и про прут свой забыла. Вспомнила вдруг и воскликнула:

— Ах! Ведь она велела мне прутом по льду провести, когда медведь нагонять станет!

Достала прут, провела по льду и еще быстрее побежала. Как не стало слышно его голоса, назад оглянулась. А на том месте, где она прутом черту провела, широкая полынья получилась. Видит женщина — муж ее в полынью лезет. Побежала еще быстрее. Очень долго бежала. Начнет задыхаться, передохнет немного и снова бежит.

Вдруг опять слышит голос медведя. А она уже до середины пролива добежала, совсем Имаклик близко. Опять стал медведь как бы притягивать ее. Вот-вот догонит! Достала она свой прут, опять по льду провела, воткнув обожженный конец в лед. А сама дальше что есть духу побежала. Оглянулась назад: огромная полынья раскрылась, даже той стороны не видно. Вот уж Имаклик совсем близко. Опять слышит лиса рев медведя. Тут уж припай начался. Добежала она до припая. Посмотрела в сторону поселка, видит: на льду много старых рыбаков рыбу удят. И среди них ее отец. Побежала лиса к рыбакам. Приблизилась к ним — увидели они лису, закричали:

— Эге, смотрите, вон какая лисичка бежит!

Хотели ей дорогу преградить, да не тут-то было. У нее ведь четыре лапы! Проскочила она мимо рыбаков, мимо землянок вверх на холм поднялась. Спряталась между камней, вниз смотрит. Видит: муж-медведь по ее следам по льду спешит. Добежал до припая, не мешкая дальше пошел. А как до середины припая дошел, тут его рыбаки увидели. Взял каждый свою пешню, ждут. Как только дошел он до них, бросились они на него и пешнями закололи. Видит женщина-лиса: убили рыбаки ее мужа — белого медведя, освежевали, мясо между собой поделили и домой пошли.

Просидела она в камнях до наступления ночи. А как совсем стемнело, сняла лисью шкуру и спрятала между камнями. Снова женщиной стала и вниз в селение пошла. Видит: отец ее в свою землянку вошел. Приблизилась она к отцовой землянке. Остановилась, боится войти. Слышит: разговаривают в землянке двое. Вошла она в сени. Чувствует: медвежьим мясом пахнет. Ну раз уж в сени вошла, то и дальше идти надо. Увидели ее родители, обрадовались и удивились. Очень уж они по дочери соскучились и жалели, что ее совсем одну оставили. Они как раз собрались медвежье мясо есть, дочку приглашают. Отказалась она — как может мясо своего мужа есть!

С тех пор и стали они жить все вместе. Хорошо жили, дочку больше не покидали. Вот какая это длинная сказка.

Куда ее собачка делась — не знаю. И вышла ли женщина еще раз замуж — тоже неведомо.

16. Укивакский ревнивец и его жена

Старшина Укивака ревнивый был. Летом, когда возвратится с охоты, берет торбаза жены, подошву щупает. Если подошва сырая, бьет жену. Так и жил старшина. Уже лицо жены все черное от побоев стало. Она и думает: «Если останусь здесь, плохо мне будет. Уж лучше умереть. Но если в землянке умру, плохо мне будет. Лучше в море уйти. Вот хорошо было бы. Если здесь себя убью, придет муж — увидит меня. Если в море уйду, ни муж не увидит, ни соседи: хорошо мне будет». Приходит муж с охоты домой, берет ее торбаза, подошву щупает. Если подошвы сухие, муж добрый. Поедят и спать ложатся.

Вот раз пошел старшина на охоту утром пораньше. Охотится он на льду, а жена взяла свою новую одежду, еще ненадеванную, оделась и вышла из землянки. Тем временем небо прояснилось. Еще очень рано было. Стоит женщина возле своей землянки и думает: «Если в тундру пойду, увидят меня. Искать будут и найдут. Если в море по льду уйду, не увидят меня». И отправилась на берег к подставкам для байдар. По следам охотника на лед вышла.

Идет, идет, перед ней сплошной лед тянется. Быстро идет, думает, далеко отошла. Оглянулась: все на том же месте — подставки для байдар совсем близко стоят. Бегом побежала. Бежит, а устанет — шагом пойдет. Отдышится и снова бежит. «Ну, — думает, — теперь уж далеко отошла». Обернулась — подставки для байдар опять совсем близко. Опять, значит, с места не сдвинулась. Рассвело. Вот и думает женщина: «Неужели моя земля Укивак не велит мне в воде умирать, мешает в море уйти? Пока еще не увидели меня, поднимусь-ка я на гору Укивак». Стала подниматься. Когда поднялась, видит большой плоский камень. Села на камень, капюшон на голову надела, опушку на глаза опустила и заплакала. Вспомнила всю свою жизнь у мужа, и так-то ей обидно стало! Горько плачет, ногами большой камень пинает. Вдруг чувствует, как будто камень под ней вперед подвинулся. Перестала плакать. Опушку капюшона отвернула, на большой плоский камень глянула. Видит: лежит камень неподвижно. Опустила опушку на глаза и говорит себе:

— Чего же я боюсь? Ведь я сюда пришла, чтобы умереть.

Опять стала плакать. Очень сильно плачет. Вдруг чувствует, как будто камень под ней назад подвинулся. Сильнее прежнего земля качнулась. Перестала она плакать. Опушку капюшона назад отвернула, вниз посмотрела. Вытерла слезы, видит: перед ней вход в землянку. Сунула туда руку, пошарила, чтобы стену нащупать, но ничего не нащупала. Сунула тогда ногу, стала ногой мотать, чтобы стену нащупать. Нет стены. Обе ноги просунула, на локти оперлась, ногами стала мотать. Устала, локти опустила и упала вниз. Оказалась на полу вместе со своим каменным сиденьем. Пощупала камень — а это кит. Села, думает: «Если влево пойду — к плохому приду. Если вправо пойду — к хорошему приду».

Встала, пошла. Идет, руками размахивает. То в одну, то в другую сторону сворачивает. Правую руку протянет — в правую сторону идет, левую протянет — влево идет. Так и шла. Наконец стену нащупала. Видит: впереди слабый огонек светится. Прямо на него пошла. Приблизилась — огонек этот из отдушины землянки идет. Ступила на ребро кита, по сторонам огляделась. Видит: каяки на потолке землянки привязаны, рядом — подпорки для каяков. Кругом поплавки каяков, гарпуны, каячные весла, рукавицы развешаны. Подумала женщина: «Оказывается, внутри земли люди есть». Говорят, что подземные люди — тунгаки. Но живут они совсем как люди. Ступила она еще выше. На ребра кита наступила, капюшон свой отвернула, за края отдушины ухватилась, внутрь заглянула.