Желтая маска - Мизийски Николай. Страница 18
Глава XIV. «Чулок опять не распускается»
Я проснулся в девять утра. Настроение было ниже нуля. Когда раньше я оставался в квартире один, то и квартира оставалась одна — я убегал играть без каких-либо объяснений и разрешений. Но в это воскресное утро мне не хотелось выходить за порог. Я сидел по-турецки на ковре в своей спальне, брал вафли из придвинутой поближе коробки, сосредоточенно размышлял и ронял крошки. Мама по возвращении обрадуется тому, что я размышлял не во всех комнатах.
— Эх! — простонал я. — Если бы я вчера связал этого Джерри, сейчас бы меня уже ждала поездка за границу! Глупо было оказаться таким сентиментальным. Настоящий разведчик должен быть твердым, как монолитный гранит!
С улицы свистом просигналил Крум.
Я открыл окно:
— Что такое?
— Чулок начинает распускаться! — взволнованно крикнул мой друг.
Не успел я сказать вторую часть пароля, как с балкона соседнего этажа послышался голос тети Пиронковой:
— Это ум у тебя распускается! А мои чулки все хорошо связаны.
Интересная она, соседка, — ничего не понимает ни в паролях, ни в аллегориях! Наверное, думала о своих шерстяных чулках, вывешенных для просушки на балконе и развевающихся на нейлоновой веревке, как разноцветные флаги на реях корабля.
— Крум, поднимайся ко мне, — сказал я тихо.
— Четыре минуты назад, — ответил он, явно не услышав меня.
Я знаками объяснил ему, что не надо орать, а надо подняться на 85 ступенек. Крум поднял плечи. Гримаса на его лице означала: «Не важничай!»
Но все-таки он послушался меня и без возражений вошел в подъезд.
Прежде чем открыть ему, я предусмотрительно спрятал коробку с вафлями в книжный шкаф. Можно было не опасаться, что он будет искать ее там, — Крум избегал таких шкафов. Расставил стулья в гостиной. Я видел, что так всегда делает мама, когда к нам приходят гости. Осталось только открыть дверь.
Снизу уже слышались голоса и пыхтение.
— Вы что, не можете вытереть как следует ноги, прежде чем идти по лестнице? На ваших ботинках, наверное, по пять кило грязи.
Через несколько секунд моему взору открылось интересное зрелище. Впереди шли Крум и Жора Бемоль, потом незнакомый малыш с повязкой на лице, в нахлобученной до носа лыжной шапке в черные и красные ромбики, а за ним — Стефан Второгодник и Валентин. Было ясно, что мальчишка не любит турпоходов по лестницам, потому что авангард тащил его за концы расстегнутого пояса, а арьергард настойчиво подталкивал в ребра.
— Ну и игра! — возмутилась тетя Пиронкова. Дверь за ней с громом захлопнулась.
— Докладывайте! — приказал я.
— Дай сначала войти. Дело серьезное!
Вошли. Все разулись и остались в носках. Кроме мальчика. Его разул я. Он ничего не видел из-за шапки.
— Товарищ командир, захвачен пленный, — гордо рапортовал Жора Бемоль. — Вот он перед тобой, один из ближайших сотрудников Джерри Блейка, во всем своем ничтожестве!
— Он сам замаскировался? — спросил я возмущенно.
— Мы ему помогли, — выпятился Крум. — Чтобы не пищал и лишнего не видел. Применили подручные средства: его собственный галстук плюс шапку Валентина.
— Хорошо сделали! — сказал я. — Не напрасно я избрал вас в помощники.
Свалили пленника на стул в моей спальне, сняли с него шапку и вынули изо рта кляп. Перед нами предстал обыкновенный первоклашка с розовым личиком и такими длинными ресницами, что ему позавидовала бы любая артистка.
— Предлагаю перекрестный допрос! — сказал Стефан.
— А я предлагаю — как скажет шеф! — подмазался Валентин. — Может, у него свои методы? Или другое мнение?
Другого мнения не было, но мне хотелось знать не меньше, чем знали остальные. В сущности, все было очень коротко. Мои люди собрались у почтамта в полдевятого. Они хотели придумать какое-нибудь успокоительное средство, потому что после вчерашней неудачи я походил на сомнамбулу. Они уже разгорячились и кричали так, что их мог слышать весь город, когда к голубому почтовому ящику робко подошел вот этот розовый мальчик. В руке он держал конверт. Из-за того, что дед Жоры был когда-то моряком, внук по наследству получил отличное зрение. Он издалека прочитал адрес на конверте и…
Наступила короткая пауза.
— И что? — безразлично спросил я.
— И сразу привели к тебе помощника нашего врага!
— Как вы узнали, что это его помощник? — мой голос оставался бесстрастным.
Валентин торжественно вынул из своего кармана конверт:
— Читай!
Вверху было написано:
«ВенЦеславу Лалову.
УлиЦа СтраЦина, 3, ВраЦа»
— Нет ни малейших сомнений! — изумился я. — Пишущая машинка та же самая!
Потом я сел напротив первоклашки, дал знак рукой, и перекрестный допрос начался:
— Фамилия, имя, отчество?
— Тинков Петр Христов, но все зовут меня Пепи.
— Гражданин Пени, это ты и есть тот самый «доброжелатель», который опускает всякие конверты в мой почтовый ящик?
— Никакой я не доброжелатель.
— Что в этом конверте?
— Письмо для Венци из Враца.
— Кем тебе доводится Венци?
— Двоюродным братом.
— Он тоже в банде?
— В какой банде?
— Джерри Блейка, человека в желтой маске.
— Я его не знаю. Мама не разрешает говорить с дядями из других стран. Сперва надо выучить иностранный язык, чтобы ей не было за меня стыдно.
— Что ты делал сегодня утром до того, как вышел на задание?
— Съел два пирожка.
— С повидлом или с творогом?
— Крум, не затягивай допрос!
— На скрипке играешь?
— Жора, не уводи в сторону.
— А в вашем классе доклады читают?
— Валентин, ты ничуть не меняешься!
— А сигареты у тебя есть?
— Нет. Мама курить не разрешает. Курить — здоровью вредить!
— Это уж точно. Сам убедился. Глянь, какой ожог!
— Стефан, убери язык. По этому пункту гражданин Пепи не нуждается в наглядной агитации.
Мальчишка чуть не рассмеялся. Он подумал, что мы играем с ним, ему стало очень интересно. Другие рассердились. Начали нервничать. Надо было приостановить допрос и навести порядок. Я объявил, что дальнейшие вопросы буду задавать только я, иначе мы до вечера не закончим.
— Принято, шеф! — сказал Валентин.
— Мы будем молчать! — добавил Крум от имени остальных. — Только давайте вскроем конверт.
Вскрыли. Письмо было нацарапано обыкновенным пером, да еще к тому же поломанным. Я еле смог разобрать только «Дорогой Венци» — и все. Не смогли прочесть дальше и мои помощники.
— Это шифр! — крикнул Жора Бемоль.
— Это не шифр, а письмо, — спокойно сказал первоклассник. — Просто у меня ужасный почерк…
— Прочти письмо, Пепи!
— Ничего не получится. Только Венци понимает мой почерк.
Мне вдруг захотелось оставить на его щеках несколько отпечатков пальцев, но я сдержался. Допрашивать надо культурно.
Валентин предложил сбегать к знакомому аптекарю. Уж если аптекари разбираются в почерках врачей, то этот поймут подавно.
— Хватит! — рассердился я. — Остается найти какого-нибудь древнего египтянина, читающего иероглифы!
Мальчику я сказал более кротко:
— Ты помнишь, о чем писал своему двоюродному брату?
— Помню. Спрашивал, как здоровье дяди, тети, дедушки, бабушки, тети Дафины, дяди Станимира, Поли, Гоши, Тоши…
— Хорошо. Нам достаточно и этого списка. Еще что?
— Еще? Еще я просил его прислать мне почтовые марки о Балканской олимпиаде. Можно и испорченные…
— До сих пор ты вел себя хорошо. Надеюсь, что ты честно ответишь и на последний вопрос. Кто, где и на какой машинке отпечатал адрес на этом конверте?
— Кто?
— Где?
— На какой машинке?
Была достигнута высшая точка напряжения. С нашей стороны требовалась полная выдержка. За себя лично я не беспокоился, но остальные детективы встали со своих мест. В их глазах сверкали молнии.
К несчастью, в этот момент первоклашка испугался. Стул под ним начал стучать в такт его зубам. Он посмотрел на нас с неясной надеждой и мольбой, но понял, что мы неумолимы.