Половина собаки - Тунгал Леэло Феликсовна. Страница 19

14

Мы рассмеялись. Теперь это получилось очень дружно. У Пилле от смеха выступили слезы. Растерянная врачиха выглядела уж очень забавно… Директор потер пальцами подбородок и постарался принять серьезный вид.

— Нет у нас человеческих жертв, нету! — сожалел он.

— Пришлось пожертвовать только собакой, — добавил я, покосившись на отца, но он и бровью не повел.

Докторша возмущенно сказала, что взрослых, которые ведут себя как мальчишки, надо привлекать к уголовной ответственности: вызов «скорой помощи» — это не шутка! А что, если помощь неотложная нужна сейчас на самом деле совсем в другом месте? Санитары, постояв в растерянности, вернулись с носилками обратно в машину, врачиха сердито села в кабину, захлопнула за собой дверцу, «скорая помощь» рванула на дорогу, и вокруг нас снова воцарилась темнота.

— Однако… врач была права, — сказал директор. — Хотел бы я знать, — кто выдумал эти человеческие жертвы! Ситуация-то была… как бы это… абсурдной, что ли? Какие-то воришки похищают школьную уборщицу прямо у тебя на глазах, да еще на школьной лестнице бьют тебя сзади под коленки, а потом еще молоденькая докторша требует человеческих жертв! Пойдем посмотрим, как там дела у «друзей»!

— Какой же ты смелый! — шепнула Пилле, идя рядом со мной.

— Да чего там! — Но на самом деле я чувствовал себя довольно уверенно, особенно теперь, когда больше не был один в этой жуткой каше.

— Надеюсь, ты больше не обижаешься? — спросила Пилле и, увидев мой недоуменный взгляд, добавила: — Ну на то, что я всегда клала трубку, когда ты звонил и… Знаешь, я думала, что нам все-таки еще немножко рано ходить…

Дальше в лес, больше дров! И где это мы еще должны ходить? Я шагал совсем рядом с Пилле, но о чем она говорит, до меня не доходило, ну нисколечко!

— Знаешь, моя мама сказала, что, если начинают ухаживать слишком рано, потом в жизни не остается ничего интересного. И что в детстве может быть только дружба… Обычно я маме про школьные дела подробно не рассказываю, но, знаешь, когда девчонки в палатке проделали со мной этот дурацкий эксперимент, мне просто пришлось спросить у матери совета.

— Ты что же, боялась, что я сделаю тебе нынешним летом предложение выйти за меня замуж? — спросил я шепотом. Эх, даже шепотом можно иногда умудриться пустить петуха!.. — А ведь я до сих пор считал тебя нормальным человеком!

— Нет, не в том дело. — Пилле усмехнулась. — Видишь ли, у девушки ведь должна быть гордость. Или как ты считаешь?

— Пожалуй, должна, да, — ответил я, хотя, честно говоря, мне казалось, что разговор принял совсем дурацкий оборот. Все есть как есть, и бесполезно рассуждать, так или этак должно быть.

«Москвич» стоял на обочине, покосившись, уткнувшись носом в землю. В нем не было ни души. Зато в милицейской машине было полно пассажиров.

— А мы как раз хотели идти за вами! — сказал молодой черноусый милиционер, вылезший из «газика». — Капитан Хейнмаа, — представился он и протянул руку сперва отцу, потом директору. — Выходит, вы тут ненароком познакомились с нашими старыми подопечными.

— Ого! — удивился отец Пилле. — Честно говоря, я склонялся к мнению, что мы имеем дело больше с мальчишеской фантазией. Я — директор Майметсской школы. А вот он — Олав Теэсалу, наш ученик, позвонил моей дочери и сообщил, что в школу забрались воры. Но поскольку Олав и раньше, так сказать, пытался изобретать велосипеды, знаете, как это бывает в таком возрасте, я, естественно, не поверил его сообщению, но решил на всякий случай пойти и взглянуть. Конечно, мальчик, похоже, немного преувеличил, но, кажется, какое-то мелкое воровство они совершили…

Капитан Хейнмаа достал что-то из кармана и протянул директору:

— Полагаю, это вещь нужная?

— Печать? Наша школьная печать! Она же была в ящике моего стола, в запертом ящике! Ой! Знаете, что было бы, если бы она пропала? Были бы ужасные неприятности! Огромное вам спасибо! Вот хулиганы! Но зачем она им-то?.. — удивился отец Пилле.

— Может, начали бы подделывать документы — кто их знает! Этот толстый — Март Соова — неделю назад освободился из мест заключения. Отбывал два года за квартирную кражу и различные мелкие хищения. Другой — Олав Мерила — был у нас на заметке, но прямо на месте преступления ни разу не попадался. Он, правда, постоянно вращается в подозрительном обществе и частенько меняет места работы, но ведь этого недостаточно, чтобы привлечь его к ответственности.

— Но жена этого Марта, уборщица Реэт, разве она тоже преступница? — вставил я и увидел, что мой вопрос заставил директора нахмуриться.

— Нет, вряд ли, — ответил милиционер. — Вероятно, она помогла своему мужу распродать ворованные вещи, но тогда, два года назад, это осталось недоказанным. Во всяком случае, Реэт Соова хотела начать новую, честную жизнь, оставила свою прежнюю работу — она была буфетчицей — и уехала в деревню, надеясь, видимо, что муж, освободившись, ее не найдет. Но, поди ж ты…

— Признаю свою вину! Я, конечно, поступил легкомысленно, когда принял на работу в учебное заведение человека, не выяснив толком, кто он и откуда… Но, поверьте, капитан, чем ближе к концу учебного года, тем больше в школе проблем… Поэтому, когда на объявление, что нам требуется уборщица, отозвалась лишь эта женщина, я вцепился в единственную возможность… Учительницу-то всегда можно найти, но вот найти уборщицу в наше время всеобщего образования… Вы даже представить себе не можете, какой это жуткий дефицит — уборщица…

— Ну что вы, товарищ директор! — успокаивал его милиционер. — Вас никто ни в чем не обвиняет. Нам только необходимо теперь получить от вас короткие объяснительные записки о том, что тут произошло. Ты, как я понимаю, будешь у нас главным свидетелем? — обратился капитан ко мне. — Как поступим: поедем в райцентр или напишете объяснения тут, в школе?

Конечно, мне хотелось поехать в настоящую милицию, но отец возражал, сказал, что время позднее, детям уже пора идти спать.

— Честно говоря, повезти вас в город мы бы и не смогли, у нас в машине почти нет места, — сказал капитан. — Естественно, вас сразу же вызовут в суд свидетелями… Но сейчас, пожалуйста, пойдем писать. — И он, повернувшись к машине, крикнул: — Кяспер и Петров, стерегите задержанных!

Столь плотно заполненного школьного дня у меня еще не бывало! Носись как волчок взад-вперед — то в школьную дверь, то из школьной двери! Я уже уселся за стол в учительской, собираясь писать объяснение, но вдруг вспомнил что-то:

— Товарищ капитан, а разве нельзя поехать в город на машине Олава Мерилы?

Капитан Хейнмаа, задумчиво постукивавший пальцами по подоконнику, обернулся, улыбаясь:

— Во-первых, молодой человек, на этом «Москвиче» далеко не уедешь. Правая передняя шина спустила и до того стерта… Когда мы подъехали, шина буквально дымилась! И во-вторых, машина-то находится в розыске, ее владелец вовсе не Олав Мерила, а один шахтер из Кохтла-Ярве. Ясно? Завтра постараемся найти где-нибудь запасную резину и приедем за угнанной машиной. А ты пиши!

— А этот Олав еще возмущался, мол, личная собственность, без ордера обыскивать нельзя. Писать ли об этом? И как вообще начать?

— Пиши, как школьное сочинение, — поучал директор.

Вздохнув, я взял шариковую ручку. Но у меня не возникало чувства, что я пишу школьное сочинение, да и Пилле, которой писать-то особенно было нечего, стояла рядом в ожидании.

Заглавие мне подсказал отец, а дальше я должен был описать все как было. Писать так, чтобы получилось интересно, я не умел, да и усталость сильно одолевала. Получилось вот что: