Приключения Одиссея. Троянская война и ее герои - Тудоровская Елена. Страница 3

На шум из дома вышел царь Тиндарей. Он стоял в дверях, кутаясь в пурпурную мантию, и внимательно рассматривал бойню. Губы его шевелились: царь подсчитывал убыль своих стад. За ним вышел высокий человек надменного вида, также в пурпурной мантии и с золотой повязкой на длинных черных волосах. Это был почетный гость Тиндарея, знаменитый Атрид Агамемнон. Он царствовал в пышных Микенах, богатейшем царстве Ахайи. Многие цари других ахейских городов подчинялись гордому властителю Микен. Не так давно Тиндарей выдал замуж за Агамемнона свою старшую дочь Клитемнестру. Спартанский царь очень дорожил родством с могущественным ахейским вождем и принимал его с особым радушием. Сейчас Агамемнон приехал в Спарту, рассчитывая женить на Елене своего младшего брата Менелая.

Глядя на суету во дворе, цари тихо разговаривали.

– Ты муж моей дочери, Агамемнон, – говорил Тиндарей, – и я могу рассказать тебе о своих заботах. Большая честь для меня, что столько знатных юношей съехались ко мне и сватают мою младшую дочь! Но я боюсь, что это сватовство совсем разорит меня и измучает всех в доме. Мои рабыни с утра до вечера мелют зерно для хлеба, – не могу же я угощать своих гостей кашей из немолотого зерна, как простой земледелец, который никогда не видит печеного хлеба! Сколько больших сосудов, врытых в землю в моей кладовой, уже опустело за это время! Вино, оливковое масло, овощи, лук – все это мы тратим каждый день, не считая. А свиньи, а бараны – лучшие из моих стад!

– На это твоя воля, благородный Тиндарей, – возразил Агамемнон. – Ты мог бы покончить дело поскорее. Выбери мужа Елене; остальные разъедутся по домам.

Тиндарей вздохнул:

– Это и есть главная моя беда, многославный! Среди женихов немало достойных юношей – и царей и сильных героев. Но скажу тебе, что всем им я предпочел бы брата твоего, Менелая. Двойными узами мы свяжем тогда наше родство с тобой. Я стар и мечтаю передать царский скипетр мужу Елены. Этого хочет и народ: им нужен умный военачальник, могучий воин и внимательный судья их споров. Пусть Менелай станет царем Спарты, – в союзе с тобой Спарта будет непобедимой и славной...

Слова Тиндарея отвечали замыслам Атрида, но гордый микенец не стал уверять в этом отца Елены.

– Если ты так хочешь видеть Менелая мужем Елены, – произнес он, – почему ты не скажешь этого прямо всем женихам?

– Я боюсь, благородный Атрид, – отвечал Тиндарей. – Я боюсь этих пылких юношей. Кого бы я ни выбрал, остальные могут оскорбиться отказом. Как бы они не вздумали объединиться, чтобы отомстить мне и моему зятю! Я хотел бы поговорить с самыми благоразумными из них: должны же они понять, что я не смогу выбрать всех! Но с кем говорить мне? Кто из них сумеет успокоить безрассудных?

Агамемнон внимательно посмотрел на суетившуюся толпу гостей.

– Если тебе нужна помощь умного и прямого человека, – сказал он, – тебе может оказать ее Паламед, царь Эвбейский... или Диомед из Аргоса – он благоразумнее и опытнее других... Но нет, тут нужен советчик похитрее. Лучше всего попросить совета у Одиссея Лаэртида. Товарищи называют его хитроумным. Весь род его славится умом и хитростью. Говорят, что бог Гермес в свое время научил Одиссеева деда Автолика так составлять клятвы, чтобы их можно было обойти, не нарушая... Если Одиссей так же умен и хитер, как его дед, он сумеет помочь тебе в твоем деле.

В закопченных недрах очага пылал огонь, освещая палату. Бегали рабыни, готовя столы к вечернему пиру. Проворная служанка придвинула к очагу два кресла и покрыла их мягкими овчинами. Тиндарей сел и усадил против себя молодого царя Итаки. Женщина поставила им под ноги дубовые скамеечки и вышла.

Тиндарей осторожно завел разговор о том, как трудно ему выбрать достойного мужа Елене.

– Конечно, – говорил Тиндарей, – слава о твоей мудрости и воинской доблести дошла до Спарты, благородный Одиссей, и я больше всего хотел бы увидеть тебя своим зятем...

Тиндарей взглянул на гостя и помедлил, но Одиссей молчал.

– Но захочет ли этого Елена? – продолжал царь. – Кто знает, какие мысли внушит Афродита своенравной красавице?

Одиссей спокойно перебил льстивую речь старого царя.

– Если я могу дать тебе совет, о многочтимый Тиндарей, – сказал он, – то наилучшим зятем для тебя был бы Менелай, брат могущественного Агамемнона...

Тиндарей зорко посмотрел на собеседника: откуда он может знать семейные тайны царского дома, этот хитрец? Не таится ли в его словах обида или коварный умысел?

Но Одиссей продолжал с видом простодушной откровенности:

– Я сам молил богов о том, чтобы породниться с тобою, которого я безмерно чту и уважаю. Для этого я приехал сюда. Но я отступаю перед Менелаем. Я не буду мешать счастью друга и твоим интересам. Дело не во мне. Надо, чтобы и все другие женихи не питали злобы к тебе и примирились с твоим выбором.

Тиндарей сказал вздыхая:

– Их мести я и боюсь больше всего и не знаю, на что решиться.

Одиссей ответил:

– Я берусь научить тебя, как предотвратить их гнев. Я помогу тебе добиться их расположения. Но и ты должен взамен этого помочь мне.

– Я готов поклясться тебе в этом! – воскликнул обрадованный царь. – Скажи, чего ты хочешь?

– Ты говорил, что охотно породнился бы со мной, – сказал Одиссей. – Помоги же мне просватать дочь твоего брата Икария, и я буду счастлив назваться твоим родичем.

– Клянусь, что помогу тебе просватать Пенелопу, и призываю отца нашего, громовержца Зевса, в свидетели моей клятвы! – ответил Тиндарей и кивнул головой. Это считалось верным подкреплением всякой клятвы.

– Вот видишь, – продолжал Одиссей, – ты связал себя клятвой. Даже если я раздосадую тебя чем-нибудь, ты не нарушишь обещания, не захочешь навлечь на себя гнев Зевса – хранителя клятв. Так же надо связать клятвой и пылких женихов Елены. Пусть заранее торжественно поклянутся, что не станут мстить ни тебе, ни твоему избраннику. Пусть обещают, что сохранят дружбу к мужу Елены и помогут ему всегда, как только он попросит их о помощи.

– Да разве это возможно? – усомнился Тиндарей. – С чего они станут клясться в дружбе сопернику? Как добиться от них такой клятвы?

Одиссей возразил:

– Я уверен, что они согласятся. Каждый из них надеется, что именно он будет счастливым избранником Елены. Каждый будет думать, что это ему принесут такую клятву. А кому не пригодится помощь стольких сильных героев?

– Пусть будет так! – решил царь. – О Лаэртид! Недаром, как я слышал, в народе называют тебя «в советах равным Зевсу»! Пусть только женихи принесут клятву, и я никогда не забуду, чем я тебе обязан.

Утреннее солнце выплывало из-за далеких гор. Поля за Эвротом стояли седые от росы. На большой луг недалеко от Спарты по утоптанным тропинкам, оживленно разговаривая, сходились группы горожан. Собрались старейшины-геронты, [8] длиннобородые и важные. Пришел Тиндарей в белом жреческом венце, [9] кутаясь в косматую мантию. За ним легким шагом шли все женихи Елены. Следом кучка глашатаев вела белого тонконогого коня.

Все остановились на открытом месте над Эвротом. Тиндарей воздел руки к небу и громко провозгласил имена богов – гремящего в тучах Зевса и Солнце, бессмертного, дающего жизнь Гелиоса, призывая их быть свидетелями клятвы женихов. Тут же он произнес слова клятвы, подсказанной ему Одиссеем. Спартанский царь обратился к подземным богам, чтобы они жестоко покарали тех, кто нарушит клятву. Вытащив из-под мантии длинный меч, Тиндарей быстрым ударом перерезал горло коню. Тело жертвы рассекли на части. Женихи столпились вокруг жертвы; они становились ногами на кровавое, дымящееся мясо и громко восклицали:

– Как разливается по земле эта кровь, так да прольется кровь того, кто нарушит клятву!

Рассеченное тело жертвы не сожгли, как при обычном жертвоприношении, а подтащили к берегу и сбросили в мутную воду Эврота. Отныне каждый участник клятвы считал себя связанным узами дружбы и верности с будущим мужем Елены.