Повелители кладов - Трушкин Андрей. Страница 2

Вовка прошел на кухню и с тоской посмотрел на стол. Ну, что его ждет на этот раз? Морская капустка, приправленная каплей майонеза, или сухарики, или суперпродвинутая смесь из орехов, кураги и тертой цедры лимона? Нет Вовка ничего не имел против этих экзотических блюд, но иногда так хотелось с утра кокнуть о край сковородки четыре яйца и заделать на широком озерце подсолнечного масла шикарную глазунью — всю такую желто-белую, с прожаренной коричневой каемочкой по краям.

На этот раз Вовке повезло больше: мама куда-то торопилась, а потому поставила перед ним чай с молоком без сахара и пару тостов. Очередная порция поджариваемого хлеба готова была выскочить из электропечки. На Вовкино счастье, в прихожей заголосил телефон, и мама побежала на звонок. Оставшись в кухне один, он метнулся к шкафу, молниеносно вытащил из "сахарницы для гостей" три куска рафинада и тут же бухнул их в чай. Пузырьки от растворяющегося сахара перестали подниматься на поверхность довольно быстро, и Вовка мог спокойно позавтракать. Стоп! А не полезет ли сейчас мама в его сумку с целью положить какое-нибудь яблочко или жутко витаминизированный манго? Чего доброго, увидит книжку. Эх черт, надо было ее замаскировать. Ну ладно, авось пронесет.

Поскольку мама все беседовала по телефону, Вовка решился, взял пульт и включил телевизор. Вообще-то в их доме был еще и большой "GAO 70", но поскольку мама третировала отца тем, что ребенок должен заниматься в тишине, глава семьи купил еще один "GAO", поменьше — "50 по диагонали", — и водрузил его на специальном кронштейне на кухне. Здесь отец вечерами смотрел новости, позволяя себе иногда неслыханную роскошь: выкурить — разумеется, в форточку — сигарету, сидя на кухне, а не стоя у мусоропровода.

По местному кабельному телевидению, на которое переключился Вовка, шла программа новостей. Вначале, как обычно, говорили о проблемах местного тюменского металлургического комбината, и Вовке в который раз искренне стало жаль своего папаню, который работал директором этого самого злосчастного предприятия. Потом прошли сюжеты из жизни города — олимпиада по математике, закладка памятного камня в честь какого-то жутко знаменитого местного писателя, о котором Вовка слышал впервые, и прочая дребедень. Только минут через десять началось самое интересное — сводка криминальных новостей. Правда, особым разнообразием тюменская уголовная хроника в тот день не отличалась: в который уже раз в подвале нашли подпольный цех, в котором разливалась в любую тару водка, коньяк, пепси-кола и другие горячительно-прохладительные напитки, не имевшие ничего общего с этикетками на бутылках. Как обычно, задержали участников массового загула нефтяников с Крайнего Севера. Ограблен магазин. Банда подростков зверски избила другую банду подростков, взяв реванш за поражение в драке с тем же противником на прошлой неделе.

Наконец любимая Вовкина дикторша, которая начинала свое выступление с неизменного жизнерадостного "Здравствуйте, я — Лена Шмелева. Сегодня в Тюмени погибло девятнадцать человек!" — исчезла с экрана, и стали показывать фотографии пропавших людей, тех, кого искали родственники или милиция.

"Органами правопорядка разыскиваются нигде не работающие граждане Бутяков Виктор Степанович и Грибков-Майский Александр Семенович, обвиняемые в жульничестве и финансовых махинациях…"

Вовка, уписывая третий тост, с интересом глянул на одутловатую морду Виктора Степановича Бутякова и хитрое узенькое личико Александра Семеновича Грибкова-Майского. Надо же, сколько, оказывается, среди обычных граждан встречается всякого жулья! И вот ведь встретишь такого на улице, даже не подумаешь ничего плохого. Взять хотя бы Бутякова Виктора Степановича — работяга, каких часто можно видеть у пивного киоска и в сквере на лавочке. А вот Грибков-Майский больше похож на банкира. Нет, впрочем, не на банкира, а на кассира или клерка в банке или, может быть, даже на преподавателя в каком-нибудь политехникуме. И надо же — свела их судьба вместе и вместе они занимаются какими-то аферами. Чего только в жизни не бывает!

Поскольку сводка криминальных сообщений кончилась и жизнерадостная Лена Шмелева попрощалась со зрителями до следующего выпуска, Вовка потерял к телевизору интерес. Пока диктор бубнил что-то о погоде, Вовка наконец расправился с завтраком и, убедившись, что он, как всегда, опаздывает, вихрем бросился за своим портфелем. Мама, прикрыв рукой телефонную трубку, что-то крикнула о том, что нужно почистить обувь, но он только отмахнулся, уже с лестницы прокричал: "Потом!" — и, прыгая через две ступеньки, помчался вниз.

Странная это штука — время. Ведь вот встал он сегодня ни свет ни заря, пожертвовал, можно сказать, физическим развитием своего организма — то есть не стал толком делать зарядку. А все для чего? Для того, чтобы спокойно позавтракать и, не торопясь, степенным шагом дойти до школы. Но, как всегда, часы принялись выделывать чудеса, и вдруг выяснялось — чтобы совершить утренний моцион, нужно было выходить десять минут назад. А теперь пришлось, пугая окрестных старушек и дворовых котов, стремглав бежать напрямик дворами, чтобы наверстать упущенное.

Во дворе школы Вовка Казаков увидел своего закадычного друга Лешку Иконникова и помахал ему издали портфелем. По ходу дела — пока сдавали куртки в гардероб и поднимались в класс, на первый урок — друзья успели перекинуться парой слов.

— Вот, — достал из портфеля Вовка книжку и сунул ее другу, — читал?

Лешка, прижимая свой портфель левым локтем к боку, взял в руки книгу и глянул на обложку.

— Франц Фрезе "Алжирский клинок". Впервые вижу…

— Классная вещь, — заверил Вовка, — я только вчера ее начал, но уже вон сколько прочитал. Между прочим, здесь описывается эпоха, о которой не так-то много есть других источников.

Вовка Казаков и Лешка Иконников были ребятами своеобразными. В то время как одни их сверстники днями напролет сражались с виртуальными гоблинами, истребителями и монстрами в компьютерах, другие болтались без дела по дворам, клянча у старших деньги, а у младших их попросту отбирая, два друга занимались изучением истории средиземноморских пиратов. Каким образом их занесло на столь далекую от обычных для их возраста увлечений тему, сказать было трудно. Наверное, кому-то в детстве попался интересный приключенческий роман… Сначала ребята сами играли в пиратов, а потом История захлестнула их с головой, и бывали месяцы, особенно каникулярные, когда они и думать ни о чем другом не могли. А уж если удавалось достать где-нибудь новую книгу или исследование по интересующему их вопросу — это был праздник.

В свои неполные двенадцать лет Вовка и Лешка знали все — ну почти все, — что можно было раскопать в библиотеках, о средиземноморских морских пиратах — Харуджи-носильщике, Эль-Хаджи Гус-сейне, Хеир-Эддине Барбароссе, разбойниках с Альпухаррасских гор… Они могли часами рассказывать друг другу о подвигах адмирала и дожа Андреа Дориа, наводившего в свое время ужас на средиземноморских пиратов и ставшего впоследствии правителем генуэзской республики.

Вовка и Лешка в свое время открыли глаза учительнице литературы на то, что знаменитая сказка о золотом петушке Александра Сергеевича Пушкина — не что иное, как переложение легенды о башне Кудиат-эль-Сабун. Почти целый урок разрешила "литра" двум знатокам рассказывать классу о том, как алжирский правитель Эль-Ходжи-Мухими по совету своего астролога воздвиг высокую башню, материал для постройки которой привозили за дорогую цену из Египта. К каждому окну той башни была приделана бронзовая доска с искусно вырезанными из дерева отрядами пеших и конных воинов. Подле каждой доски лежало небольпюе копье, испещренное халдейскими письменами. А на куполе возвышался флюгер из чистого серебра, на котором был водружен всадник с копьем в руке. Флюгер этот был неподвластен силе ветра, но силой волшебства поворачивался в ту сторону, откуда угрожала опасность.

А на уроке истории Вовка с Лешкой, пользуясь случаем, прочли целую лекцию о герцоге Нижней Лотарингии, одном из предводителей первого крестового похода на Восток и первом правителе Иерусалимского королевства Готфриде Бульонском.