Тревожная служба. Сборник рассказов - Дикс Эрхард. Страница 19

Внимательно все выслушав, бургомистр ответил:

— Я понимаю, господин капитан, но где я найду такую комнату? Жители города сами в стесненных условиях, кроме того... — И пошли всякие отговорки.

«Он ничего не хочет сделать для нас, — подумал Вернер. — Так было везде. Всегда находились отговорки».

— Хватит! — прервал бургомистра капитан. — Я сказал, что нужно сделать. И рассматривайте это как приказ советских оккупационных властей!

Человек-за письменным столом попытался опять что-то возразить, но Саратов встал и, не спеша оглядев комнату, сказал:

— Да, устроились вы здесь неплохо. Если к завтрашнему утру мой приказ не будет выполнен, дети поселятся в вашем кабинете, — и вышел вместе с детьми.

Солнце уже поднялось высоко и вовсю пригревало. Дело шло к полудню. Вернер вспомнил, что батальонный повар сказал им: «Не опаздывайте. Сегодня будет что-то вкусное...» Повар был самым старшим по возрасту в батальоне и искренне полюбил детей. Он всегда откладывал для них кусочки получше.

Однако Саратов совсем не собирался возвращаться в фольварк. Он хотел получше ознакомиться с городом, судьбу которого вручили ему.

Он медленно шел по улицам и переулкам, иногда останавливался, приглядываясь к прохожим, ощупывая взглядом витрины магазинов. Казалось, он что-то искал.

Наконец они остановились у магазина, в небольшой витрине которого были выставлены детские вещи.

— Ой, дядя Миша! Какое красивое платье! — восхищенно воскликнула Рената. — Вон то, с белым бантом...

— Давайте-ка посмотрим поближе, — сказал Саратов.

Они вошли в магазин. Пожилая женщина за прилавком робко спросила!

— Чем могу служить?

Ее немало удивило, когда советский офицер объяснил, что он хочет. На прилавке появились детские рубашонки, штанишки, чулки, носовые платки.

Капитан быстро рассортировал вещи, стал прикладывать их к плечам детей, проверять размеры. На прилавке выросли две кучи одежды — одна побольше, другая поменьше. Меньшую капитан отодвинул в сторону и, показав на большую, сказал:

— Это я беру и еще платье с белым бантом, которое на витрине.

Саратов протянул женщине за прилавком крупную купюру.

— Но, господин офицер, — испуганно пролепетала женщина, — мне нужны талоны, иначе...

Саратов не понял и обернулся к Вернеру. Мальчик объяснил:

— Дядя Миша, если покупают что-нибудь из одежды, нужно кроме денег дать талоны из промтоварной карточки или ордер.

Саратов понял. Сначала он немного смутился, но вдруг его лицо просветлело, и, попросив бумагу и карандаш, он написал: «Я, военный комендант города, капитан Советской Армии Михаил Саратов, настоящим удостоверяю, что купил для... — здесь он на мгновение запнулся, — моих детей пять рубашек, восемь пар чулок...» В конце он расписался и указал адрес. Хозяйку магазина это вполне удовлетворило.

В тот вечер Вернер долго не мог заснуть. Он мысленно видел большую кучу белья, платье с белым бантом и свои новые брюки. Он вспоминал, как капитан протягивал женщине деньги и как писал расписку, с чего это все началось. А началось это с большого куска солдатского хлеба. Вспомнил Вернер, как он рассказал все Саратову. Вспомнил и долгий путь с советскими солдатами, которые постоянно заботились о них, немецких детях. Мальчика мучил вопрос: почему Саратов все это для них делал, почему этот советский капитан, работавший до войны учителем немецкого языка в Ленинграде, проявил такую отеческую заботу о нем, Вернере, и его сестренках? Днем, когда они заходили к бургомистру, Вернер тоже мысленно спрашивал себя: почему Саратов ищет для них комнату?

Вернер пытался разгадать причину такой доброты советского офицера. Мальчик долго не смыкал глаз. Ему многое было непонятно. Он впервые в жизни осознал, что такое человечность. Ведь до сих пор он слышал только щелкавшую над ухом нагайку управляющего имением, где Вернер трудился изо всех своих мальчишеских сил, угрожающие крики да понукания. И в нем еще жил страх...

Утром Вернер встал с трудом.

— Эй, соня! А ну-ка вставай быстрее! Сестренки уже отправились гулять.

Саратов стащил с Вернера одеяло и затеял шутливую возню. Затем вытащил его во двор и устроил ему холодный душ.

После завтрака солдаты привели двух лошадей.

— А ну, Вернер, попробуй-ка!

Не успел Вернер опомниться, как с помощью Саратова очутился в седле.

Перед бургомистратом они остановились.

— Побудь с лошадьми, Вернер!

Саратов вернулся быстро. Рядом с ним семенил бургомистр. Они прошли несколько кварталов и остановились возле покосившегося старого дома, который не упал, наверное, только потому, что опирался на стену древней кирхи. В доме никто не жил. Вокруг пахло гнилью, отчего во рту сразу появился противный сладковатый привкус.

Спотыкаясь, бургомистр поднялся по шаткой лестнице на второй этаж, и они очутились в помещении, похожем скорее на грязный сарай, чем на жилую комнату, хотя здесь и было уже кое-что расставлено из того, что накануне потребовал Саратов.

Вернер задохнулся от возмущения. Неужели он с сестренками будет жить здесь? Мальчик пытался сдержать слезы, но ему это не удалось. Будто сквозь туман, он видел старый комод, топчаны перед окнами, забитыми листами картона, и железную кривую печь посреди комнаты. Он где-то уже видел такую печь. Но где? И прошлое вновь возникло перед его глазами. Вернер услышал шаркающие шаги на трухлявой лестнице, увидел сгорбленные фигуры людей, смертельно уставших после тяжелой работы на полях, даже почувствовал запах супа из гнилой свеклы. Только сейчас в его ушах звучали не крики управляющего, а смиренные заверения бургомистра: «Все будет приведено в порядок, так трудно...»

Однако видения прошлого мгновенно исчезли, так как Вернер услышал резкие слова Саратова;

— Господин бургомистр! Даю вам два часа на то, чтобы навести здесь порядок. Сюда переселится бургомистрат. Я пришлю в помощь солдат и грузовик. А вашу виллу я отдам детям.

Испуганный бургомистр сразу завилял и стал просить капитана повременить и дать ему еще один день...

Саратов, подумав,сказал:

— Добро! Согласен. Но если завтра вы мне покажете опять что-нибудь вроде этого...

Бургомистр с облегчением вздохнул и, заверив, что завтра все будет в порядке, удалился.

Саратов сдвинул фуражку на затылок и уселся на топчан.

— Иди-ка сюда, парень, — сказал он, — сядь рядом со мной. Завтра у вас будет отличная комната.

Вернер взглянул на капитана.

— Ты очень добрый, дядя Миша, — сказал он, — но что будет с нами, когда вы уйдете? Ведь мы тогда расплатимся за все это...

Саратов долго и испытующе посмотрел в глаза Вернеру.

— Пойми, Вернер, мы уйдем отсюда только тогда, когда наведем порядок, — проговорил он наконец. — А когда мы уйдем, вы будете достаточно сильны, чтобы самим поддерживать порядок и спокойствие...

Дни шли за днями. Вернер и его сестренки жили в небольшой солнечной комнате недалеко от бургомистрата. Они радовались, когда повар приносил им обед, а еще больше, когда приходил Саратов. Все свободное время они проводили со своими друзьями в фольварке.

Однажды — этот день Вернер запомнил на всю жизнь — он вместе с Саратовым отправился верхом в лес. Они часто совершали такие прогулки. Капитан не упускал случая полюбоваться природой. От лошадей шел пар: дорога вела круто вверх к трем березам, росшим на лесной поляне.

Саратов снял уздечку у своего коня, отпустил подпруги и сел на траву, где уже расположился Вернер.

— Как твои сестренки? — спросил капитан и, не дожидаясь ответа, перечислил: — Маргарет, Ханнелора и Рената?.. — Помолчал, потом задумчиво повторил: — Ханнелора! Прелестное имя. Лора... Леночка...

В его голосе зазвучала нежность.

— Леночкой звали мою дочурку, а ее маму — Настенькой. Мы жили в Ленинграде. Я учил русских детей читать, писать и говорить по-немецки. Школы уже нет. Нет в живых и многих моих учеников. Погибли и Леночка, и Настенька. — Саратов глубоко вздохнул и, взглянув на Вернера, проговорил: — Но жизнь продолжается!.. Твои сестренки Ханнелора, Маргарет, Рената и ты должны жить!..