Детство Лермонтова - Толстая Татьяна Никитична. Страница 64
За обедом Миша стал просить бабушку опять поехать на Кавказ, и бабушка обещала, но обиженно спросила — разве ему плохо в Тарханах? Здесь для него тоже устраивали разные развлечения. Ведь она сдержала свое слово: начали строить ледяную крепость. Теперь мальчик каждый день ходил наблюдать, как на большом пруду дворовые строили из ледяных кирпичей башню со стеной, прорезанной узкими бойницами, откуда можно было высовывать деревянные ружья и кричать: «Пли!» Целые дни крестьяне сновали с ведрами, обливая великолепную прозрачную постройку, чтобы она покрепче замерзла и не развалилась.
Наконец все было готово. Ребята надели военную форму, а поверх нее шубы и вместе с Мишей побежали к крепости. Спустившись на пруд, они увидели постройку на льду. Она переливалась на солнце, как хрустальный замок на маленькой ледяной горе. Миша крикнул:
— Ребята, мы должны взять эту крепость штурмом!
— Ура! — радостно и нестройно откликнулись мальчики. — Кого же мы будем брать в плен?
Миша попросил дядьку Андрея сесть в крепость.
Воины пошли на приступ, однако горка, на которой стояла крепость, была крутая и скользкая, взобраться на нее было не так-то легко. Через стену полетели снежки, Андрей их подхватывал и бросал в ребят. Начался штурм. Ребята падали, скользили, спотыкались и, с большим трудом добравшись до ледяного здания, окружили его и вытащили дядьку Андрея, который отбивался от насевших на него ребят, осторожно стряхивая их. Мальчики, развеселившись, стали спускаться с горы и подниматься вверх, но вот раздался властный голос Арсеньевой:
— Довольно драться! Ах, Мишенька, сердце мое, на кого ты похож! Надень сейчас же шапочку, а то простудишься!
Точно ледяной водой облили ребят, и они присмирели.
— Бабушка, не мешай! — умоляющим голосом попросил Миша. — Я сам поведу войско домой, а ты отойди в сторонку, пожалуйста!
Тотчас же был дан приказ, и юный Вася Шубенин затрубил в рожок. Командир стал во главе отряда, и войско замаршировало во двор, да так бойко, что один дядька Андрей поспевал вовремя, а Христина Осиповна с Лукерьей бежали, задыхаясь, бабушка же и вовсе отстала. Пашенька с Марусей подхватили ее под руки и повели к дому, но аллея поднималась по холму вверх, и Арсеньева еле взошла.
После каждой игры Миша чувствовал себя превосходно. Ледяная крепость выдерживала самые яростные атаки. Но однажды, возвратившись домой, он сказал, что озяб и никак не может согреться. Его уложили в постель, заставили пить малину и липовый цвет, кормили фруктами, киселями и компотами, не давали мяса, которое, по мнению доктора, усиливало жар, но ничто не помогало. Все предписания доктора были выполнены, но болезнь не проходила, жар увеличивался. Маленький пациент стал необычно говорлив. Он спросил, ясно глядя в глаза бабушки:
— Как начинается жизнь? От дыхания? Почему люди умирают?
Потом он стал бредить. Ему мерещились узкие ящики, в которых неподвижно лежали люди, заваленные цветами; он их окликал, но они спали непробудным сном и ничего не слыхали. Мальчик стал звать: «Мама!»
Так он томился от жара и говорил в бреду о том, о чем молчал здоровый.
Оказывается, он знал все. Знал, как умерла его мать, знал, как отец воевал с бабушкой, когда она пожелала оставить его в Тарханах. Мальчик быстро говорил и напевал, радуясь, что наконец вспомнил ту песню, которую он так давно желал вспомнить…
Арсеньева, доктор Ансельм и Христина Осиповна не отходили от него. Няня Лукерья сбилась с ног. Сенным девушкам велели молиться о выздоровлении Михаила Юрьевича. Доктор осунулся и стал походить на больного; он уже перестал надеяться на выздоровление своего юного пациента и не мог угадать причины его страданий.
Однажды утром, при дневном свете, болезнь открылась: в появившейся сыпи узнали корь — болезнь, опасную для этого возраста. Заботливым, неусыпным уходом Мишеньку спасли от смерти, но тяжелый недуг оставил его в совершенном расслаблении, и он опять перестал ходить.
Долго оставался мальчик в самом жалком положении. Болезнь эта имела важные последствия и оказала влияние на ум и характер ребенка: он выучился думать. Лишенный возможности развлекаться обыкновенными забавами, он начал их искать в самом себе. Воображение стало для него новой игрушкой. Недаром учат детей, что с огнем играть не должно. Но, увы, никто не подозревал в мальчике этого скрытого огня, а между тем он охватил все существо ребенка. В продолжение мучительных бессонниц, задыхаясь среди горячих подушек, он уже привыкал побеждать страдания тела, увлекаясь грезами души. Он воображал себя волжским разбойником среди синих студеных волн, в шуме битв, в ночных наездах, при звуке песен, под свист волжской бури…
Глава V
Медленное выздоровление. Доктор Ансельм Левис и бонна Христина Осиповна. Рассказы про Пугачева
Последствия болезни оказались тяжелыми. Мальчик лежал, задумчиво глядя перед собой темными печальными глазами.
Дали знать отцу о его болезни, и Юрий Петрович приехал; он теперь стал наезжать с сестрой Еленой Петровной. Кто знает? Может быть, он надеялся поручить ей со временем воспитание сына. Ведь Арсеньева постоянно причитала, что она стара, что ей уже шестьдесят два года, хотя ей было всего пятьдесят, что она не надеется долго прожить, что разные болезни ее одолевают… Юрий Петрович смотрел на тещу ясными, красивыми глазами и ничего не возражал ей на это. Он побыл недолго — торопился в Москву. Миша просил его прислать книг.
Бабушка решила отправить в Москву вместе с Юрием Петровичем кучера Никанорку, которому дала длинный список разных поручений. Для Мишеньки поручалось купить бумагу, карандаши, игрушки, книги, краски.
Почти месяц ждали Никанорку обратно, и наконец он вернулся и привез желанное.
Доктор Ансельм разрешил мальчику читать не более двух часов в день и запретил всякое движение. Целые дни, отвернувшись к стене, Миша лежал, принимая пилюли, скучая и изнемогая от тоски и одиноких дум. С ним приходила сидеть Пашенька, здоровая, нарядная, в локонах. Крахмальные юбки ее раздувались, как колокол. Жеманничая, она усаживалась в кресло рядом с Мишиной постелью и пыталась с ним завести разговор, но мальчик отворачивался.
Он был избалованный, своевольный ребенок. Он умел прикрикнуть на непослушного лакея; приняв гордый вид, умел с презрением улыбнуться на низкую лесть толстой ключницы. Пашеньку он не любил.
Эта молодая девица не походила на его мать, но ее наряды и запах духов, который шел от ее платьев, будили в душе ребенка смутные воспоминания. Пашенька же всячески старалась ему угодить, и чем больше старалась, тем это было ему неприятней. Но она предложила читать вслух и стала каждый день понемногу читать переводной роман, имевший успех у читателей. Это было произведение английской писательницы Анны Радклиф в русском переводе. Роман волновал воображение разными чудесами и страшными происшествиями; там описывались развалины, подземелья, могилы, жизнь теней, привидений и призраков. Писательница увлекательно описывала пылкие страсти своих героев и страдала за них. Пашенька трепетала от волнения, желая благополучной развязки романа, и даже подглядывала последнюю страницу, желая узнать судьбу героев романа.