Лилия и шиповник - Сомов Кирилл Григорьевич. Страница 22

— Возьмем дома карты, поищем, — подвел черту принц Генрих. — А как они выглядели, эти торговцы? Они на каком языке говорили?

— Я не понимать их язык. Они в такой кожаный куртка все, а на голова платок завязан. У них палки есть, они делать бум-мм. И огнем плевать! А вождь умирать, и все наш воины умирать. Даже не успеть бросить копье!

— Чья же это колония? Испанцы или португальцы, а может и вовсе голландцы. Африка большая...

— Перестань, Филипп. Мы все выясним. Давай только сперва доберемся до Парижа. Ну все, я утомился. Жан-Мишель, будь добр, спусти пониже тент.

Жан-Мишель передвинул край паруса и присел рядом с принцем. Он был просто счастлив, безо всяких условностей. Его повелитель свободен — а это главное!

Генрих смежил веки и погрузился в слегка беспокойный сон...

Тем временем фрегат вспенивал прохладные волны, устремляясь прямиком на север, в Лазурный залив.

Глава двадцать вторая

Шутки бывают разные — иногда смешные, а подчас весьма злобные и трагические. Вот и сейчас, всего за день до прибытия в порт, всемогущий бог морей Посейдон вздумал поразвлечься. Он поднял свой трезубец и небо заволокли черные клубящиеся тучи. Солнце спряталось так, что ни единый лучик не мог пробиться. Молнии повисали меж этих туч, словно яркие синие стены. А еще молнии принимали вид огненных стрел, раскалывающих небосвод на множество мелких фрагментов. Грохотал гром, способный заглушить даже залп десяти тысяч пушек.

На море поднялся жуткий вой, своры взбесившихся волн бушевали вокруг фрегата, вздымая его ввысь и тут же бросая обратно.

Матросы метались по палубе, пытаясь убрать остатки парусов, чтобы мачты не выкорчевало с корнем. Капитан почти сорвал голос, отдавая бесчисленные команды, но все равно судно кренилось на бок, зачерпывая галлоны воды.

Мальчишек прогнали вниз, в каюту капитана, где было относительно безопасно.

Фрегат страшно скрипел и раскачивался, пол ходил ходуном, невозможно устоять.

В вящему испугу моряков, между небом и водой протянулась черная нить. Она росла, ширилась, походя на огромные песочные часы. Верхняя воронка уходила к тучам, а нижняя часть утопала в море, создавая мощный вихрь. В этот вихрь медленно, но неуклонно затягивало фрегат. Корабль закрутился, словно упавшая в ручей щепка.

Оставшемуся на грот-мачте парусу удалось внезапно поймать ветер и фрегат стал уходить от опасности. Еще несколько мгновений и смерч пройдет стороной.

Тут-то все и произошло...

Как всякий мальчишка, принц Генрих жаждал приключений, которых всегда мало. Его не смогло удовлетворить даже заточение на острове среди разбойников. И сейчас ему страстно захотелось поглядеть на шторм, а не отсиживаться в каюте, словно испуганному кролику.

Генрих взобрался по лестнице на палубу и даже присел от налетевшего ветра. Не успев ничего толком разглядеть, принц наклонил голову, пытаясь укрыться от хлеставших в лицо стальных игл, лишь отдаленно напоминающих обычную воду.

Новый порыв ураганного ветра сшиб Генриха с ног и покатил его по палубе к левому борту. Кто-то попытался ухватить мальчика, но мокрая одежда выскользнула из рук. Генриха пребольно ударило о борт, подбросило в воздух. Он бы шмякнулся обратно на палубу, но, на его несчастье, подоспела гигантская волна. Мальчишку перебросило через перила и он упал в бушующую морскую мглу...

Жан-Мишель рванулся вслед за Генрихом, пытаясь удержать его от неразумных поступков. Лучше всего и впрямь отсидеться в каюте. По воле Господа фрегат не затонет, удержится на плаву. Но принц даже не оглянулся, а упрямо бежал по ступеням вверх, на палубу. Жан-Мишель пробрался вслед за ним и увидел все, что случилось далее с принцем. Даже у самого борта Жан-Мишель попытался удержать Генриха, но мокрая одежда выскользнула из его рук. А затем все та же волна выбросила вслед за принцем и его самого.

Третьим оказался Мбаса. Когда он понял, что остается в одиночестве, мальчишка устремился за остальными. И за борт он прыгнул сам, не думая о собственной жизни, лишь бы только с ними...

Так, каждый по собственной причине, но в результате все трое оказались за бортом. Но и этой жертвы показалось мало Посейдону. Он направил мальчишек в самое пекло — в «глаз смерча» Там, в самом центре, вовсе не чувствуется шторм, там царит тишина и спокойствие. Вокруг бушуют волны и свищет ветер, а мальчишки плывут, словно в гигантском коконе, плывут неведомо куда, во власти урагана...

А принц Филипп лежал, закрыв глаза и почти полностью отключившись от происходящего. От такой качки его замутило, отяжелела голова, иначе он наверняка рванулся бы в море вслед за братом.

Исчезновение мальчишек мало кто заметил — шевалье понадеялся, что в каютах принцы в безопасности, а потому он стоял на мостике, рядом с капитаном и пытался хоть чем-то быть полезен. Но получалось плохо, он совершенно не разбирался в морской науке. В результате капитан вежливо, но настойчиво отправил юношу вниз.

Вернувшись в каюту, шевалье де ла Фейн увидел, что там остался лишь Филипп, и поднял тревогу.

К счастью, шторм уже шел на убыль — словно получив жертву, он угомонился. Ветер слабел, белая пена оседала, волны становились все слабее. А через пять часов после начала шторма выглянуло солнце. Тучи окрасились розово-алым. Матросы принялись поправлять оснастку, заменяя сорванные паруса и реи.

А солдаты метались по мокрой палубе, заглядывая в самые укромные уголки судна. Принца Генриха нигде не было видно. Капитану доложили, что два-три матроса видели, как мальчика смыло за борт.

От этой вести шевалье едва не поседел. Он ухватил капитана за руку и настоятельно потребовал, чтобы фрегат развернулся и пошел обратно, на поиски. Возможно, принц еще держится на воде, прошло не так уж и много времени.

Конечно же, капитан тут же распорядился о возвращении.

И фрегат увеличил ход, пытаясь обнаружить упавших за борт пассажиров.

Шторм завершился в три часа дня. И команда фрегата всматривалась в волны, до слепоты, до рези в глазах, пока не спустилась ночь. Но и тогда капитан распорядился зажечь факелы и в их свете поиски продолжились. Все было тщетно — ни малейших признаков пропавших детей не было замечено.

Все пребывали в подавленном состоянии. Как же это могло случиться, всего за день до завершения похода потерять с таким трудом найденных и спасенных. Шевалье знал, что король не простит ему этого и будет, конечно же, прав! Он, доблестный мушкетер, просто обязан был не сводить глаз с принца, доверившего ему свою жизнь.

И Филипп не отходил от борта, всматриваясь в мелькавшие зеленые волны, в надежде увидеть хоть прядь волос, хоть клочок кафтана. Но Генрих не мог погибнуть, это было бы просто несправедливо! То ли от соленых брызг, то ли от отражавшегося в воде солнца, у мальчика выступили слезы, но он не утирал их — боялся потерять драгоценные секунды, отводя взгляд.

Сутки напролет фрегат кружил на том месте, где их застиг шторм. Но чем дальше, тем мрачнее становился шевалье. В голове прочно поселилась уверенность — принц Генрих утонул...

К исходу второго дня шевалье позволил капитану взять курс на порт Марсель.

Как же это все глупо и нелепо, думал принц Филипп, стоя у форштевня. Но сердце почему-то подсказывало ему, что брат не погиб. Надо лишь уговорить отца начать масштабные поиски по всему району, до самых берегов Испании и Африки, куда волны могли отнести тело Генриха. И они обязательно встретятся вновь!..

Фрегат вошел в воды Марсельской бухты, потрепанный, с сорванной обшивкой и сломанными мачтами. И шевалье помчался на доклад к майору крепости граф де Шеврезу. Филипп сопровождал его.